Serpensortia - Фанфик Everything I am

— Рон, главное, что он делает это, — отзываюсь я, вынимая из кармана баночку с мазью, которую дал мне Снейп. Я открываю ее и начинаю осторожно, стараясь не надавливать на воспаленную кожу, наносить на шрам. Видимо, у снадобья охлаждающий эффект, потому что лоб перестает стискивать раскаленный обруч, а боль постепенно отступает.

— Ух ты, — восторженно говорит Гермиона, втянув воздух, — как роскошно пахнет! Это что?

— Это он мне дал, — отвечаю я, убирая мазь и облегченно прикрывая глаза. У зелья слабый, но стойкий запах яблок, и мне кажется, что от духов с таким ароматом не отказались бы многие наши модницы. Гермиона еще раз принюхивается и осведомляется:

— А наклейка там есть?

— Нет, — мне хочется положить голову на локти и уснуть.

— Жаль, — на ее лице разочарование, — я хотела посмотреть, каков состав.

— Лучше скажи, какой состав у этой чертовой мази, которую он задал нам на изучение, — хмуро говорит Рон, возвращаясь к своему сочинению.

— Рональд, — официально обращается к нему Гермиона, — мне кажется, мы уже выяснили состав этой мази полчаса назад! Неужто ты не удосужился записать, пока я тебе диктовала?

— Да записал я, — ворчит Рон, — теперь свойства нужны. Ты их знаешь? И какого она, кстати, цвета?

— Свойств пока не знаю, — отзывается Гермиона, скрываясь за обложкой какой-то большой книги, — но минут через сорок буду знать. А вот насчет цвета…

— Он бледно-голубой, — вставляю я, улыбаясь. Гермиона кладет книгу на стол и поворачивается ко мне:

— Точно, Гарри! Как я сама не догадалась!

Рон озадаченно смотрит на нас:

— Ээ… А почему ты должна была догадаться?

— Вот почему, — я вынимаю из заднего кармана джинсов точно такую же баночку, как минуту назад доставал из мантии, и ставлю на стол перед ними.

— О, Гарри… — говорит Рон, ухмыляясь и ставя ее на ладонь, — у тебя что, склад этих пузырьков? Ты прямо как Снейп — тот тоже при себе кучу всякой всячины таскает… Говорят.

— Рон, не болтай глупостей! — обрывает его Гермиона, — дай-ка мне это понюхать… Ну да, мята! Я так и думала, что это должен быть главенствующий запах! — восклицает она торжествующе. — Это тебе тоже Снейп дал?

Я невольно усмехаюсь постановке вопроса:

— Нет, мадам Помфри, когда из больничного крыла выписывала. Велела губу лечить в течение месяца.

— Какая изумительная текстура… — наша подруга уже свинтила крышку и восхищенно рассматривает поверхность кремообразной мази, — видно, что мастер делал…

— Он и делал, поди, — хмыкает Рон, — кто ж еще наш госпиталь снабжает? Как подумаешь, что мы все пьем зелья, приготовленные Снейпом…

— Рон, ты невозможен, — Гермиона возвращает мне баночку, и я убираю ее назад, — теперь я думаю, что напишу ее свойства.

— А я? — взвывает Рон, преданно заглядывая поочередно нам в глаза.

— Ладно, — я фыркаю, чувствуя, что лоб уже не грозит расколоться надвое от звука собственного голоса, — давайте, я продиктую.

— Гарри! — возмущенная Гермиона

— Гарри!! — счастливый Рон.

Гермиона смотрит на нас несколько секунд, а потом вдруг смеется:

— Ладно, я согласна.

Теперь изумляюсь я:

— Да неужели!

— Угу, — кивает она с серьезным лицом, — я уже устала сегодня. Диктуй…. Мне кажется, что общение со Снейпом пойдет тебе на пользу, — добавляет она негромко. Я вскидываю на нее глаза:

— В самом деле? Но у меня ничего не получается! Даже притом, что я сам этого хочу и очень стараюсь!

— Терпение, Гарри, может быть, вы еще не привыкли друг к другу. Постепенно все наладится, — она успокаивающе сжимает мои пальцы. Я раздумываю над ее словами, потом киваю. В конце концов, у меня нет иной перспективы.

Я откидываюсь назад на стуле и с хрустом потягиваюсь. И ловлю колючий взгляд Симуса, по-прежнему стоящего у камина. Он тут же отворачивается и уходит. Мне вдруг приходит в голову, что он, наверное, слышал наш разговор — как ни тихо мы говорили. На слух он никогда не жаловался.

Я пожимаю плечами.

— Значит, так. Первое свойство мази, парной эликсиру, который мы готовили на Зельеварении в прошлый раз…

Они как на уроке опускают головы и начинают записывать. Я улыбаюсь, глядя на них, и ловлю себя на мысли, что мне давно не было так спокойно. И оттого, что они рядом, и еще почему-то. Может быть, потому что поделился проблемой с человеком, который знает о волдемортовских методах дознания?

Мне не хочется думать об этом. Не теперь. Я просто буду наслаждаться в кои-то веки раз посетившим меня призрачным чувством защищенности.

* * *

— Гарри! Гарри же!

Ну что он меня так тормошит? Я бормочу что-то невразумительное и отворачиваюсь, засовывая голову под подушку. Но Рон настойчив — его рука сдергивает с меня одеяло и начинает щекотать. Я вскрикиваю от неожиданности и сажусь — встрепанный, недовольный и совершенно заспанный.

Где мои очки?

Нашарив и нацепив их, я смотрю на Рона:

— Чего? — голос спросонок хриплый или я вчера перетрудил голосовые связки, пока занимался окклюменцией?

— Ничего, вставать пора, двенадцатый час, утро уже закончилось, — жизнерадостно сообщает мой друг. Я сердито смотрю на него:

— Ну и что?

— А то, что это выходные с выходом в Хогсмид! Мы с Гермионой два часа тебя ждем, все давно уже ушли!

Ну и шли бы без меня. Но что-то удерживает меня от того, чтобы ответить Рону грубостью. В последнее время мы и так часто ссоримся.

Я вздыхаю и встаю. Спальню заливает солнце, постели заправлены — в самом деле поздно. Интересно, нет ли у мази, которой я вчера мазал лоб, снотворного эффекта? Хоть глаза пока толком и не открываются, чувство такое, что выспался на неделю вперед. Я зеваю во весь рот и начинаю переодеваться, радуясь, что здесь нет Финнигана. В последнее время его общество раздражает меня так же, как на пятом курсе, когда он не верил, что я говорю правду о возрождении Волдеморта.

Наконец мы выходим. Гермиона поднимает глаза от вязальных спиц и пестрого «нечто», над которым спицы трудятся, подчиняясь ее волшебной палочке.

— Ну наконец-то, — улыбается она, — не прошло и полгода. Доброе утро, Гарри!

— Доброе, — хрипотца в моем голосе заставляет ее нахмуриться, но она ничего не говорит, только роется в своей сумке, а потом протягивает мне двойной сэндвич:

— Это тебе вместо завтрака. В Хогсмиде зайдем к мадам Розмерте, поедим по-настоящему.

— А вы что, не завтракали? — я удивлен.

— Ну, мы… проспали, как и ты, — Гермиона краснеет. А-а. Понятно. Рон тоже заливается краской. Вчера большинство ушло спать раньше, чтобы с утра отправиться в Хогсмид, а они, наверное, сидели, пока не ушел последний человек. Не так просто в Хогвартсе остаться одним.

Я киваю, делая вид, что не заметил смущения друзей, и улыбаюсь, хотя на сердце ложится тяжесть. Мне некого целовать. Я не такой, как они — и то, что я при этом обладаю шрамом на лбу, не улучшает ситуацию. Раньше, чем мысли о том, как тошно быть белой вороной, обоснуются в голове на весь день, я подталкиваю друзей к выходу.