Magenta - Практика по Магловедению

Мистер Снейп не отвечал. Его губы опять впились в губы юноши, руки лихорадочно шарили по черным бриджам итальянского костюма, пытаясь расстегнуть крохотные пуговицы, но они почему-то не поддавались.

Заминка, по-видимому, отрезвила мистера Снейпа.

— Это… неправильно. Не здесь. Не так, — он отстранился, тяжело дыша, и Гарри видел, чего ему стоило это решение. Не только видел, а чувствовал бедрами твердость не одного только характера мистера Снейпа.

— После фестиваля… — начал хореограф.

Гарри посмотрел на него странным долгим взглядом.

— Не надо ничего говорить, — севшим голосом сказал он. — Да, конечно. Фестиваль прежде всего.

Юноша вдруг развернулся на каблуках и быстро пошел по проходу, цепляя плечами декорации и сваливая на пол реквизит.

— Гарри, постой! — позвал мистер Снейп, но Гарри не остановился.

*****

Гилдерой Локхарт бесшумными шагами прошел по коридору. Возле аппараторской он остановился. Дверь была приоткрыта, и поэту была видна круглая жирная спина осветителя, согнувшегося над пультом. При виде этой спины Локхарт почувствовал прилив отвращения. Он вспомнил ощущение поцелуя Петтигрю на своих губах и вздрогнул. Поэт заметил, что дырка в полу прикрыта куском фанеры. Локхарт пожалел, что не догадался запереть осветителя в подвале, — тогда бы ему не пришлось опять возиться с проклятым бобром, как он его про себя обозвал.

Времени на сожаления не оставалось: на сцене выступал коллектив под тридцать третьим номером. Локхарт рывком распахнул дверь аппараторской и одним прыжком очутился рядом с Петтигрю.

— Где моя сестра? — холодно осведомился он, бесцеремонно сдергивая с осветителя наушники.

Мистер Петтигрю ошеломленно уставился на поэта.

— Какая такая сестра? — Петтигрю притворился, что не замечает сходства нежданного визитера с давешней блондинкой.

— Моя сестра, Хильда! Она здесь была, — надвинулся Локхарт на осветителя. Поэт рванул кресло с Петтигрю, откатывая его от пульта.

— Что вы себе позволяете! — возмутился осветитель. — Не знаю я никакой сестры! Вон отсюда, или я вызову дежурного!

— Я тебе вызову! — Локхарт схватил Петтигрю за воротник и сильным рывком вытащил из кресла. — Куда ты дел Хильду, старая крыса? — с этими словами он пнул ногой кусок фанеры, закрывающей провал в полу: — А это еще что? — грозно спросил он, подталкивая осветителя к краю.

Петтигрю неожиданно проявил недюжинную силу и изворотливость. Он вырвался из рук поэта и отскочил в другой конец комнаты.

— Если ты про эту дуру, что тут была, так она перепортила мне все настройки и сбежала, — брызжа слюной, злобно прошипел он.

— Дура, говоришь? — прищурился Локхарт, угрожающе надвигаясь на осветителя и подталкивая того к яме. За спиной Петтигрю вдруг тонко засигналил таймер: пора было менять настройки.

— Уйдите отсюда! Мне надо работать! — с яростью выкрикнул «бобер».

Внезапно он прыгнул всей тушей на Локхарта и толкнул его к выходу с такой силой, что поэт с грохотом врезался спиной в дверь.

— Ах ты гад, — Локхарт ринулся на осветителя, пытаясь повалить того на пол, но крепкий приземистый Петтигрю стоял, как скала. Более того, внезапно он размахнулся и двинул поэта кулаком в лицо с такой яростью и силой, что из носа Локхарта тут же брызнула струйка крови, заливая белую рубашку. Не чувствуя боли, поэт молниеносно нанес «бобру» ответный удар, вложив в него всю свою злость. Вероятно, злости было недостаточно, — Петтигрю слегка покачнулся, но устоял. Хуже того, он быстро развернулся, схватил, как пушинку, собственное кресло и, не глядя, нанес поэту сокрушительный удар. Перед Локхартом мелькнула маленькая круглая лампочка в потолке аппараторской, лампочка вдруг превратилась в хвостатую комету, пронеслась перед глазами поэта и, наконец, медленно погасла, погружая всё во мрак. Перед тем, как сознание окончательно покинуло Гилдероя, он услышал отдаленный грохот, и в его голове неспешно проплыла поэтическая строфа о грозе в начале мая. Гилдерой Локхарт рухнул на пол и больше ничего не чувствовал.

*****

— Где ты ходишь? — Рон поправил перед зеркалом синий блестящий галстук и жестом заправского денди заломил поля черной фетровой шляпы. — К тебе тут уже поклонница приходила, — он хихикнул, выставив большие передние зубы.

— Поклонница? — удивился Гарри. Он быстро стащил через голову рубашку и начал лихорадочно выдергивать из чехла костюм «Чарити».

— Мадам лет тридцати-сорока, — с кривой улыбкой вставил Финниган. — Подарок тебе оставила, — он подвинул Гарри коробку шоколадных конфет и захохотал: — Мистер Снейп ревностью изойдет, как узнает.

— Иди к черту, — рассердился Гарри. — Я не знаю никаких мадам!

— Зато она тебя знает, — Рон повернулся другим боком, изучая шляпу в новом ракурсе. — «Гарри такой талантливый мальчик, ах, как жаль, что я его не застала», — Рон перекривил томный женский голос.

Гарри недоуменно пожал плечами. Он определенно не имел знакомых женщин такого возраста. Задумываться времени не было. Юноша быстро натянул белые брюки, рубашку и жилет: элегантные костюмы для «Милой Чарити» были сшиты со вкусом и достаточно удобны, что было немаловажно — номер был динамичным, и ничто не должно было сковывать движений. Гарри с неудовольствием натянул черный парик-каре, не переставая досадовать на то, что по странной прихоти хореографа, роль мисс Чарити досталась именно ему.

— Проверь, может, в конфетах любовная записка? — не унимался Финниган.

Гарри окинул Симуса взглядом, которым смотрят на душевнобольных. Тем не менее, он открыл коробку и ткнул Финнигану под нос ее содержимое: дюжину красивых шоколадных конфет.

— О, Гарри сегодня угощает, — издевательским тоном сказал Финниган, выхватывая двумя пальцами конфету.

— Не жри перед концертом, — Рон шлепнул его по руке, и конфета покатилась на пол.

— Жрут — такие как ты, Уизли, а я — ем, — Финниган проворно схватил другую и сочно зачавкал. — Кстати, где мистер Снейп? Мы даже не порепетировали напоследок.

— В самом деле, — сказал Невилл. — Теперь уже не успеем.

Гарри промолчал. После того, как они расстались с Северусом, прошло не менее получаса. Вполне можно было прогнать номер несколько раз. Быть может, он, Гарри, неправ? Может, фестиваль – не самое главное для мистера Снейпа?

До их выхода оставалось около пяти минут.

— Все готовы? — Гарри услышал ровный голос мистера Снейпа, но отвернулся, не желая встречаться с ним взглядом.

— Поттер, вы до сих пор не обуты, — буркнул хореограф.

— Иду, — бесцветным голосом ответил Гарри. Он натянул тонкие белые носки, сунул ноги в лаковые туфли и бросился догонять остальных. Ему показалось, что в туфли попал какой-то песок, но остановиться и вытряхнуть времени не было: ведущая объявляла «Милую Чарити».