МамаЛена - Достаточно шрамов

Проснулся Гарри от звука открывшейся двери, но не стал оборачиваться: видеть Амбридж не хотелось. Однако, голос, обратившийся к нему, был мужским:

- Ну, и что тут у нас? Он меня слышит?

- Кто тут целитель? - послышался взволнованный голос Амбридж. - Просто приведите его в порядок. Срочно!

Гарри развернули, и к его рту прижалась склянка с зельем.

- Пей!

- Что это? - увернулся Гарри и почувствовал знакомый запах: укрепляющее.

- Пей, тебе сказали! По-моему, он и так в порядке: вон, как вертится.

Гарри выпил зелье, и, закрыв глаза, с удовольствием чувствовал, как возвращаются силы, перестает кружиться голова, и больше не темнеет в глазах. Интересно, зачем это ей? Или жаба просто решила не рисковать?

- Поттер, встаньте и приведите себя в порядок, сейчас принесут завтрак.

Завтрак! Желудок мучительно сжался, но целитель, видимо бывший в курсе происходящего, подсунул ему очередной пузырек. Выпив и его, Гарри поплелся в ванную. Когда он вернулся, на тумбочке стоял поднос с тарелкой овсянки, тостом и чашкой какао. Амбридж внимательно следила, как он ест, и Гарри приходилось прилагать все усилия, чтобы не запихивать в себя еду, чавкая и жмурясь от удовольствия.

- И что у нас случилось? - спросил он, сперва благоразумно съев все, что было на подносе.

- Поттер! - Амбридж была взвинчена, но старалась сдерживаться. - К вам посетитель.

- Понятно. - Гарри постарался напустить на себя равнодушный вид, но внутри все ликовало. - И кто же это?

- Глава Аврората решил проверить, как вы тут поживаете. - Амбридж злобно прищурилась. - Должна ли я напоминать, что, навестив вас, он уйдет, а вы останетесь?

- Я понимаю. - Гарри был готов пообещать что угодно, чтобы только увидеться с Кингсли. Надежда, почти оставившая его, просыпалась вновь.

- Надеюсь. - Амбридж нагнулась к самому лицу Гарри и прошипела: - Вздумаете пожаловаться - и я гарантирую вам не менее увлекательное продолжение вашего пребывания здесь. Вам ясно?

- Вполне.

Амбридж вышла, прихватив поднос, а Гарри, беспокойно ерзая, уставился на дверь.

Кингсли вошел, улыбаясь, но, стоило ему приглядеться к Гарри, и его улыбка исчезла, сменившись искренним беспокойством.

- Гарри, ты здоров?

- Здравствуйте, Кингсли! Со мной все в порядке. Как там Северус?

- Нормально. В одиночной камере. - Кингсли быстро обвел взглядом комнату. - Как, впрочем, и ты.

- Когда суд?

- Десятого августа.

- А какое сейчас?

- Двадцать девятое июля.

Гарри задумался.

- Кингсли... А когда мне исполнится семнадцать, меня выпустят отсюда?

- Это будет решать комиссия.

- Амбридж? - обреченно спросил Гарри.

- Не только. В твоем случае я постараюсь подключить Визенгамот. Но обещать пока рано. С тобой тут хорошо обращаются?

- Нормально... Кингсли, а ... он спрашивал обо мне?

- Боюсь, у него нет на это времени, Гарри: мы видимся только на допросах и почти не разговариваем. Но, я расскажу ему, что был у тебя.

Гарри отвернулся, чтобы Кингсли не видел разочарования на его лице. Конечно, ему не до Гарри, его допрашивают, наверняка жестко, ему грозит огромный срок. Но сам Гарри постоянно думал о Снейпе, и в глубине души надеялся, что тот хотя бы иногда тоже вспоминает о нем.

- Гарри, я думаю, он тоже скучает. - ну вот, стоило отворачиваться! - Просто не хочет говорить об этом с посторонними. Он вообще почти не разговаривает. Ты же помнишь: «Благодарю. Мне нечего сказать».

Кингсли так похоже изобразил манеру Снейпа, что Гарри не удержался и фыркнул.

- Передайте ему... - привет? Что я скучаю? Что я... люблю его? - Что у меня все хорошо.

- Конечно, Гарри. Я постараюсь зайти еще. До свидания.

- До свидания, Кингсли. Спасибо.

Дверь за Кингсли закрылась, и Гарри снова лег, уставившись в потолок. Разговор растревожил раны, на которые Гарри старался не обращать внимания; воспоминания возвращались почти осязаемо, и Гарри не стал бороться с собой. Не думая о том, что кто-то может войти, он потянулся к молнии на джинсах, закрывая глаза , чувствуя на себе руки Снейпа, его губы, задыхаясь от знакомого запаха. «Гарри-Гарри-Гарри... радость моя». Я здесь, Северус... Я здесь ... Я...

То ли Кингсли пообещал зайти еще, то ли вернулось из отпуска начальство, но еду Гарри теперь приносили исправно. В остальном о нем, казалось, забыли: не вызывали на допросы, не требовали ничего подписывать, Амбридж тоже не показывалась. Гарри не знал, радоваться ему или нервничать: а что, если его не трогают потому, что Снейпа обвинили еще в чем-то ужасном, и его показаний больше не требуется? Вряд ли Амбридж внезапно раскаялась и решила дать ему отдохнуть, а значит, стоило ждать дальнейших гадостей. Только, каких? От этих мыслей Гарри нервничал. Он уже не мог лежать, и принимался ходить из угла в угол, делая над собой усилие, чтобы не начать биться головой о стены. Ему хотелось, чтобы произошло хоть что-нибудь, и он боялся, что что-то произойдет. В ночь своего совершеннолетия Гарри сидел на кровати, прислонившись спиной к стене и скрестив ноги. Часов у него не было, но за фальшивым окном сумерки уже сменились ночью, и, если верить его ощущению времени, полночь скоро должна была наступить. Гарри не понимал, почему он не спит, сегодня ему нечего ждать: Хагрид не выбьет дверь, сова не принесет подарки. А ему так хотелось встретить свой праздник рядом со Снейпом! Засыпая в его постели, он мечтал о том, что Северус вспомнит о его дне рождения и, может быть, поздравит его, а если и нет, все равно, первым, кого бы он увидел, став взрослым, был бы его любимый Северус... Любимый? Гарри не заметил, когда стал думать о нем именно так: не любовник, не наставник - любимый. Снейп не позволил Гарри сказать ему это, но в своих мыслях Гарри не было нужды сдерживаться. Так случилось. И пусть будет так.

Гарри закрыл глаза, и ему вдруг показалось, что открылась дверь: неяркий свет заставил его крепче сжать веки, и тут же распахнуть их: перед его кроватью, напряженно вытянувшись, застыла призрачная лань. Патронус? Гарри потянулся к нему и услышал теплое: «С днем рождения, Гарри!» - произнесенное знакомым чуть хриплым голосом.

- Северус?

Лань повела головой, словно хотела ткнуться носом в его колено, отвернулась и растаяла, снова оставив ошеломленного Гарри в темноте. Но как?.. Как Снейпу удалось отправить Патронуса? Где он взял палочку? Его выпустили? Или это последняя просьба? Но под этим градом вопросов поднималось в душе теплое, невозможное счастье: он не забыл! Северус думал о нем! Гарри подпрыгнул на кровати и упал на подушки, стараясь сдержать радостный вопль. Северус думает о нем, а значит, все хорошо, он выдержит все, что ему еще предстоит, и выйдет отсюда, чтобы помочь Снейпу и себе - им обоим... В конце - концов, двадцать лет - это не смерть и не пожизненное. Просто долгое одинокое время, которое тоже можно пережить. «Пережить можно многое, поверьте.» Да, Северус, теперь я понимаю...