Татьяна Мудрая - Фантош

Поскольку моё войско всю дорогу сюда глодало одну кору и варило её же, всех их решено было подкормить и упоить. Баронские погреба так богаты, что мне приходится грозить брату Тэве битьём батогами перед строем. Это если хоть один воин в строю на следующее утро не сможет держать этот строй как подобает.

Я, как и все, не сплю: если говорить правду, сплю не более часа. Между полночью и рассветом хозяйка и молодой хозяин угощают меня горькой мерзостью под названием «кофе». Кажется, моим друзьям удалось втряхнуть душу обратно по крайней мере в одну из поварих или кофишенка. От вина и пива я отказался наотрез. Не пью, когда при деле.

— Как вы думаете, дона Оркана выживет? — спрашивает хозяйка.

— Не сомневаюсь, — отвечаю. — Если, конечно, на то будет ваша воля. Это превосходная заложница. Время нынче мрачное и, скажем так, обескураживающее, так что искренне вам советую.

— А мой отец? — почти прерывает меня дон Телема.

— Хотелось бы.

Самая большая моя неправда. Не то чтобы я имел зуб против этой лужёной глотки. В смысле порвать. Напротив, я желаю ей всех благ. Если благородный дон поладит с Тэвой и Сэреном — а Тэва и Сэрен чисты от серой грязи и мрази. Если ему не замарают слух приключениями сынка в натурально мужском обществе. (Древние боги, в этих местах и скотину живьем палят, буде она осквернена скотоложеством.) Если он, подобно дону Улиссу, не усомнится в верности Богом данной супруги. (С радостью вручил бы ему повод усомниться — но никак невозможно. Совесть у меня на самом донце, однако имеется.)

Едва прояснело — и я уже в седле. Одежду мою подобрали и привели в порядок чуть ли не в первую очередь. За крупом бойкой островной лошадки вдвигается в своё гнездо мост, это чудо инженерного искусства. Троекратно лязгают ворота.

С собой я не беру никого, тем более побратима. Только так можно обеспечить порученное мне дело. Ныне — моё личное дело.

А что до меня самого — риск меня развлечёт и, будем надеяться, поставит на мне точку. Я отлично вооружён и буду напоказ держаться торной дороги.

Ха! В полумиле от замка я встретил люпуса из фабулы. Взмыленный наравне со своим серым в яблоках паршероном, в кожаном фартуке до самых подмышек, из приличной дворянину одежды — лишь праворучный меч-бастард за спиной. Чужой, кстати. оттого и перевязь сидит неловко. На рукояти, что торчит прямо за левым ухом, и одна хозяйская длань не поместится, так что никаких тебе мулине в стиле заветного друга Рулаты. И как, любопытно, дон Сейва при случае вытащит из ножен своего ублюдка?

Случай не замедлил представиться. Я выехал на середину, развернул коня и демонстративно перегородил барону дорогу.

— Серая сволочь, — он оценил мой наряд по достоинству.

— В точности как те, которых господин барон гнали от корчмы «Золотая Подкова» до самого Урочища Тяжелых Мечей. Так хорошо гнали, что упустили случай потрафить дону Рулате, — отвечаю.

— Как так?

— Лекарь Будах, — отвечаю дальше. — Рулата беспокоился об этом лекаре и грамотее. Если б вы ненароком его освободили, благородный дон не стакнулся бы с доной Орканой и не полез бы в объятия к орлу нашему Рибе.

Упреждающее нападение. Дон Сейва застывает с приоткрытым ртом.

Милое дело. Теперь развить успех.

— У вас дома крупная неприятность. Нет, имею в виду не моих людей в замке Бау. Между прочим, я не простая серая сволочь, но сам отец Аррима, о коем вы, возможно, предупреждены. Ваша супруга и наследник избегли великой беды, и если вы не порадуетесь тому как должно — ну, вот лишь тогда вам следует опасаться моего отряда.

— Тебе самому, похоже, следует опасаться беды. Не той, что позади, а той, что впереди.

То бишь в Арканаре.

— Только не говорите какой, досточтимый дон. Да будет сие для меня нежданным подарком.

Учтиво раскланиваюсь и освобождаю дорогу.

Город приветствовал одинокого путника молчанием и смрадом поистине гробовыми.

Поистине, что сотворил ты в чужом дому, встречает тебя в своём.

Выступление «серой гвардии» вкупе с мятежом Араты Горбатого и Ваги Колеса планировались в верхах. Прибытие Чёрного Ордена — тоже. Я должен был вымостить Ордену дорогу к серебряным рудникам. Вымостить Орденом, как я втайне и, по мысли, безуспешно надеялся после того, как лицезрел Барканскую резню. Для сего и взял на себя Путь. Ради того и держался за место в Сером Отряде зубами и когтями.

Что за дьявол мне ворожит?

Неприбранная мертвечина четырёхдневной давности, среди которой робко пробираются тени. Кто порублен, кто удавлен, кто захлебнулся водой из лужи, а то и собственной кровью и рвотой. Упились багряного вина, по словам напыщенных грамотеев.

Город призраков. Призрачный Арканар.

Я спешиваюсь. Иду по трупам, машинально осеняя своим благословением тех, кто ещё жив. Бледный конь шествует в поводу, белый с тёмной оторочкой плащ вьётся за спиной по ветру, конец меча ведёт борозду в пахоте.

Дома ослепли и молчат — битые стёкла, покорёженные свинцовые решётки, рухнувшая наземь слюда, лопнувшие бычьи пузыри. Сорванные с петель, безъязыкие дверные проёмы.

Закопчённые стены Патриотического лицея. Языки сажи из-под оконных бельм. Пожарище на месте особняка дона Рулаты — по ощущению пустяк, комариная плешь, но именно с него дорога заметно ширится.

По ней я иду до королевского дворца. За мной следуют уцелевшие. Их больше, чем я думал.

Внутри дворца тоже смерти обоего рода.

— Что произошло? — спрашиваю, не оборачиваясь.

Высокопоставленному дону с готовностью отвечают.

После бунта и водворения орденских братьев жизнь вроде как налаживалась, начали ездить телеги. Но на следующий день после того, как трупы бунтовщиков кой-как прибрали, вмешались благородный Рулата. Дон Риба хотели забрать его девку, да ненароком подстрелили. Кто ж знал, что они этак взовьются и пойдут мечом махать направо-налево.

— Красиво шёл, я думаю, — говорю. — Направо махнёт — улочка, налево — переулочек. И всё по мрази, по мрази…

Проклятая начитанность лезет изо всех моих пор.

Хотел бы знать, помогло бы мне такое богатырство, когда отца, братишку. Ируну.

Не нужно ли было — рубить наотмашь, предавать огню, сбрасывать с дворцовых ступеней на копья и вилы ревущей толпы. Как густо шептал рядом с моим ухом дон Рулата, полагая, что я нарезался в зюзю, обмывая ту самую верблюжью покупку.

Мне указывали на самых главных покойников. Король и наследник убиты, трон пуст — ну, это никакая не новость. Дон Риба мёртв. Вага Колесо мёртв. Арата — пожалуй. Среди бывалых орденских офицеров много калек, немудрено и перепутать.

Благородного дона забрали свои, предварительно потравив дурманным зельем правых и неправых. Что без чужой помощи кое-кто из смертных перекинется на тот свет, богам в голову не пришло.