Дмитрий Щербинин - Ворон

Когда Фалко выбежал к Охранной башне, Эллиор уже втолковывал хоббитам о том, что на них надвигалось — его светлый голос достигал и этого места.

Первым порывом Фалко было побежать туда, но он, все-таки, остановился. Одежды на нем никакой не было, но не из-за одежды он остановился. Он повернулся к размытому в полумраке мосту, и прошептал:

— Ты хочешь побежать туда, где твои друзья; и там тебе, конечно, будет лучше, но… остановись! Ты должен доделать, что тебе поручено. Это то, что ты, маленький хоббит, можешь сделать против тьмы…

Он, все-таки, задержался — нашел в башне старую одежку, а также — новую щетку, чтобы размазывать смолу, и уж потом — покатил по мосту новую бочку.

Пелена продолжала сгущаться, небо выцвело настолько, что вместо света выпадало оттуда что-то выжатое. Воздух становился все более жарким, душным, даже Андуинские воды отяжелели и не журчали больше под мостовыми опорами. Теперь, на небольшом отдалении предметы, теряя свои очертания, преображались во что-то расплывчатое, мертвое…

И в этом сумраке, в духоте, катил бочку Фалко. Вспыхивали с мрачной, жгучей тоской мысли: «Ведь то, что едва меня не поглотило должно быть где-то поблизости… Как же шумит бочка — тут любой услышит!» — да, бочка, переворачиваясь, издавала громкий хрустящий звук, который, однако, не разлетался далеко.

«Ты должен идти… Идти… Идти….» — в этой пелене безумные видения: огромный паук, или слизь, всплывшая из Андуина — казались гораздо более правдоподобными, нежели красота зорь, купания в родниковых озерах…

И вот через какой-то, показавшийся ему очень долгим промежуток времени, Фалко достиг того места, где произошла первая встреча с со слизнем. Несколько опор были переломлены, и поверхность сгибалась к черной, недвижимой воде.

Конечно, легче было по этой части не размазывать — ведь, можно было скатиться в эту страшную, и, возможно, таящую врага воду; но он помнил, что — это дело поручено ему, и, что кроме него никто его не выполнит.

Он открыл бочку, окунул кисть, после чего; цепляясь за изодранные, покрытые слизью корни, стал размазывать по еще мокрой поверхности смолу — несколько раз ему приходилось возвращаться, вновь намазывать кисть. Раз, изодранная ветвь оборвалась, и он скатился в воду. Не выпуская кисти, он одной рукой успел ухватиться за другую ветвь — ноги его уже были в этой мутной воде, что-то их коснулось, но Фалко не выпускал кисти — подтянулся, вскарабкался назад — губы его были до белизны сжаты, по лицу катился пот.

После этого, он еще несколько раз возвращался с кистью, а раз спустился к самой воде, вспоминая при этом, какой из закатов в прошедшем месяце ему понравился больше всего.

Но вот, и эта часть моста была покрыта смолою. Дальше работа пошла быстрее — как и в начале — он катил приоткрытую бочку, и, когда смола кончалась, возвращался и размазывал ее от огражденья до огражденья.

Когда смола закончилась, он поспешил к Охранной башне и покатил следующую бочку. Время летело через чур быстро, и Фалко чувствовал, что не успевает, что сумерки совсем близко, и дорожил каждой секундой….

Когда вечерняя заря доживала свои последние минуты, с севера подул ветер. Но не долгожданную прохладу принес он — нет, он, дующий беспрерывной стеною; нес пепел, и воздух стал темно-серым, теперь и в двадцати шагах все размывалось, и что-то бесформенное, клубилось. Дышать было тяжело — этот ветер иссушал, давил на грудь.

Тогда Фалко вернулся за восьмой бочкой, и услышал доносящиеся из-за холмов крики — можно было различить вопли хоббитов, оттуда же слышался звон железа, шипение, рык; пронзительный писк… вот земля содрогнулась.

— Что… неужто враги уже к ним пробрались?! — выкрикнул Фалко, лицо которого потемнело и от пепла и от усталости.

Вновь был порыв броситься к друзьям, но Фалко сдержался: «Враги подошли к нам из Ясного бора. Да, тебе здесь страшно одному; тебе одному поручено сдерживать этот мост, и, если ты его оставишь — погибнут все кто тебе так дорог…»

И он покатил эту, восьмую бочку; а потом, когда тяжело дышащий, держащийся за грудь, вернулся за девятой; увидел, что на Холмищами поднимается бардовое зарево. Где-то на юге, и далеко на западе, еще догорал блеклый свет; здесь же расползлось совсем низко, что-то густо-черное. Вот из-за холма Рытниксов взметнулся жирный язык пламени, растекся по этой клубящейся поверхности.

Крики сливались в единый гул. И, вдруг, совсем близко раздалось шипенье — от очередного толчка, хоббит повалился на землю, а, когда вскочил — никого поблизости не было.

Когда он размазал содержимое девятой бочки — колени его задрожали, он ухватился за огражденье; и зашептал:

— Осталась еще одна бочка… А потом, ты заляжешь где-нибудь поблизости, и будешь ждать, пока они не появятся, тогда подожжешь…

В мутном воздухе чернели, выжженные холмы, из-за них вырывались языки пламени, зловещий багрянец перекатывался по Андуинским водам. Крики хоббитов еще слышались, но теперь совсем издали.

— Холмищи горят! — горестно выкрикнул Фалко, и получил такой ответ, что повалился на смоляную поверхность.

Это был вопль из огромной глотки, вобравшей в себя, должно быть, целую тучу, и теперь разом ее выдохнувшей. От этого вопля, воздух передернулся, а по Андуину пошла сильная рябь. Уже лежа на мосту, Фалко видел, как из клубящейся сажи, вырвалась громадное черное тело. Были крылья, но они сливались со мраком, и не понять было, где их окончание.

Огромное тело, рванулась на северо-восток; тьма, вихрясь, скрыло его, а потом оттуда прорвалась сильная бордовая вспышка, будто там лопнул шар с пылающей кровью — Фалко даже стал эту кровь с лица стирать, потом уж понял, что не кровь это — но отсветы пламени.

И вновь вопль. Холмы, Андуин, мост беспрерывно тряслись; беспорядочно метались блики пламени; огненные щупальца взмывали к густеющей саже.

— Ну, ладно. Еще вчера говорилось, что Холмищи будут сожжены. Главное, чтобы хоббиты успели уйти. Теперь надо прикатить десятую бочку и…

Тут он замер, прислушался, и докончил совсем тихо:

— …и не успел ты.

Он услышал, какие-то выкрики похожие на треск дробящихся камней — и, хотя он никогда раньше не слышал орочьей речи, понял, что — это именно орки. Мост трясся все сильнее и сильнее…

Фалко, в несколько мгновений пролетел те пятьдесят метров, которые остались без смолы, оказался у Охранной башни — в башне было черно.

Он помнил, где из стены торчал факел, и теперь выдернул его. Сжимая его в руке, стал искать огниво, и кремний.

— Да что ж здесь — совсем что ли окон нет? Темень какая…

Он и не знал, что все окна уже были залеплены пеплом…

Вот нашел огниво, но кремния нигде не было. Но нельзя было терять еще больше времени — он понимал, что орки уже совсем рядом.