Дмитрий Щербинин - Последняя поэма

Вот тьма расступилась, и в краткое мгновенье он понял, что добежал до края обрыва, и теперь падает в воду. Это была безысходная черная поверхность — омут жуткий, который и представить себе нельзя было в светлом Эрегионе. Мгновенье минуло, и вот вода уже сомкнулась над его головою. Однако, против ожиданий здесь полного мрака не было — в основном цвета были голубые, переходящие в темную синеву, все было размыто водной толщей, однако же — полной тьмы нигде не было. Вокруг плавно колыхались толстые водоросли, иногда то плавно, то стремительно проплывали стаи рыбок, или же отдельные, более крупные обитатели вод. Здесь были и морские коньки, и даже зубастая двухметровая змея проплыла — однако, их присутствие нисколько не удивляло, и не пугало Робина. Он плавно опускался вниз, откуда навстречу ему стремились, перекатываясь отдельные большие и малые пузыри, куда уходили колонны водорослей — там виделось какое-то беспрерывное и многочисленное движенье. Он усиленно вглядывался, пытаясь разглядеть, что это за движенье, и даже не замечал, что обходится без воздуха уже несколько минут, что вдыхает воду, и что она, солеными змеями разбегается по его жилам… Нет — ничего этого не замечал Робин, но усиленно, и с напряжением вглядывался в то беспрерывное движенье, куда его неукротимо несло — и он уж видел там что-то жуткое, вот опомнился, попытался грести вверх — сделал несколько гребков, взглянул, и увидел, что над ним плывет отвратительное, пучеглазое, извивающееся щупальцами чудище, и Робин понял, что, ежели он попытается выплыть — оно схватит его…

Еще через некоторое время он достиг дна. Он стоял у основания уходящей под уклон созданной из мрамора с изумрудными прожилками лестнице. Эти изумрудные жилы пульсировали тусклым светом, и, казалось, в них и впрямь была некая причудливая жизнь. Вокруг лестницы высились, уходили вниз, терялись в голубоватой толще воды различные постройки. Так ближе всего к Робину высился некий сказочный, увитый множеством башенок, сотнями окошечек глядящий терем. Возле терема был широкий двор, и его окружал составленный из дубовых бревен забор, который подходил почти вплотную к лестнице. Однако теперь этот забор был почти полностью сломан, и по двору, и по обломкам забора, неслась некая многочисленная толпа — они размахивали тяжелыми саблями — что-то усиленно кричали, однако, в толще воды был слышен один только приглушенный стон. Тут Робин услышал что-то позади, резко обернулся, и обнаружил, что идут некие люди — красиво одетые, все сильные, статные, с клинками — их было десятка три, хотя… все так расплывалось, что невозможно было сказать, сколько же их в точности, на самом деле. Впереди шел некто в темно-синем кафтане, с открытым, честным, мужественным лицом, с длинными черными усами — эти усы он прикусывал, и с изумлением оглядывался по сторонам. Вот подошел к Робину, и, положив ему руку на плечо, и внимательно вглядываясь в глаза, спрашивал:

— Что же это за место такое?

— Ох, да не знаю, не знаю! — вскрикнул Робин, и, перехватив его руку, сжал ее. — Вы знаете, я бежал за Нею (почему-то он был уверен, что человек этот знает Веронику). Почему я сюда провалился?.. Нет — это я у вас хотел спросить, что это за место такое?!.. Скажите, скажите — где выход отсюда, я должен торопится, потому что Она ждет меня…

Выкрикивая это, чувствуя пронзительное волнение, понимая, как дорого каждое мгновенье, что ее светлый дух дожидается его где-то наверху, но может уйти — он, вглядывался в лица и в одеяния этого человека, и его спутников. Было в них что-то завораживающее, действительно сказочное, словно бы из детских снов пришедшее. Они казались ожившими картинками из древней рукописи — причем картинками виденными не только что, но много лет назад, в детстве, окруженные чарующей аурой снов.

— Расскажите, пожалуйста, кто вы? — с волнением спрашивал Робин.

— Ничего не понимаю… — как бы и не слыша его, приговаривал этот человек, продолжая прикусывать усы. — …Только мы пошли в атаку, на терем то боярский — на тот терем, коей уж раз захватили почти, как воевода на нас…

Он не договорил, так как позади раздался резкий хлопок. Человек с силой надавил Робину на плечо, и прохрипел: «Пригнись! Ох, ядром! Ядром! Пригибайтесь все!» — Робин услышал, как прогудело что-то над его головой, взглянул — и увидел, что — это железный шар «ядро» — плавно и стремительно рассекая воду пронесся — он непременно попал бы в кого-нибудь из загадочных спутников черноусого человека, однако и они успели пригнуться к ступеням. Ядро ударилось о ступени где-то в отдалении, раздался скрежет, темное облако вздыбилось там, но тут же было унесено незримым водным током.

— Воевода! Ах, воевода… Ну ж его! Вперед, хлопцы, пушку — пушку прежде всего разбейте!

Черноусый человек взмахнул длинной тяжелой саблей, в золотых, усеянных драгоценными камнями ножнах, и устремился в ту сторону откуда прилетело ядро. А прилетело оно со двора, точнее — от самого края пробегающей там, у разрушенного забора толпы. Там было установлено некое орудие, все вылитое их железа, и на железных колесах, с утолщенной задней частью, и с вытянутым жерлом, откуда вновь навстречу бегущим вырвалось ядро, и на этот раз нашло несколько жертв в их рядах. Здесь отмечу, что подобное орудие «пушка», не знакомо ни мне, ни кому либо из живущим в Среднеземье. Ходил, впрочем, слух, что по наущенью Саурона на орочьих рудниках пытались соорудить нечто подобное, но привело это только ко взрыву, и гибели многих — итак, продолжаю повествование…

Робин еще не понимая, что же это происходит, судорожно оглядывался, и вот обнаружил, что люди одетые в темные одежды, и все весьма похожие на того человека с которым он только что разговаривал, стремительными и расплывчатыми, бессчетными толпами бегут за пределами лестницы на тот полуразрушенный двор — на встречу с людьми воеводы — все их движения как-то расплывались, ни на чем нельзя было сосредоточится, и Робину подумалось, что все это сон. Но вот один из пробегающих довольно сильно толкнул его, отчего он не удержался на ногах, отлетел на несколько шагов в сторону, но при этом еще видел ход сражения. Он видел, как передние ряды столкнулись, причудливо перемешались — и черты тех, кто столкнулся стекались друг с другом, образовывались некие чернильного цвета сгустки. Он высматривал черноусого, всего за несколько мгновений разговора, он понял, что они могли бы очень близко сойтись, что этот черноусый мог бы поведать ему много, много интересного. Да — вот она его массивная, стремительная фигура. Он, замахнувшись своей саблей был уже в нескольких шагах от пушки, намеривался снести те расплывчатые фигуры, которые виднелись рядом с нею. Вот спрыгнул с лестницы — жерло пушки дернулось, плюнуло в его широкую грудь ядром — Робин вскрикнул от этой новой боли, и ему не хотелось уж смотреть — ничего, ничего не желал он видеть, но не мог закрыть глаза — видел, как иные окружили эту пушку, порубили тех, кто находился рядом с нею, и… смешались с той толпой, которая перемешивалась, терзала самою себя на этом дворе.