Наталья Аверкиева - Три лика пламени

— Не тревожься, дочь Финвэ, Король Арды милостиво прислал за тобою первого из крылатых стражей Таникветила, могучего Соронтура. — «Проклятье, даже переодеться не успею!»

— Но, благородный Эонвэ, вид мой не пристал несравненной красоте Небесного Чертога. Не прогневлю ли я этим Короля и Владычицу Звезд? — Может, пронесет?

— Повелители Арды выше этого, высокородная дева, — покровительственно заметил майяр, — ибо видят не обличье, но суть. — Не пронесло.

— Ты слишком добр, о голос Властителя Мира. Обожди немного, я захвачу камни. — Едва не поскользнувшись на мраморном полу, я резво сбегала до своей спальни и обратно, чудом умудрившись перекинуться парой слов с отцом. Правитель Тириона явно был не в духе…

Полет на орле оказался вовсе не так плох, как я воображала. Он оказался еще ужаснее! Пробиравший до костей ветер неистово бил в лицо, заставляя жмурить слезящиеся глаза, дышать через раз и судорожно хвататься за перья. Мускулы, приводившие в движение огромные крылья Соронтура, стальными канатами перекатывались под моим задом (благо, сесть в присутствии Их Величеств я все равно права не имею). Эонвэ, паривший на орле поменьше, видимо, подобных трудностей не испытывал, — где уж нам, Воплощенным [38] Воплощенные — обитатели Арды, неразрывно связанные с телесным обликом. , равняться с айнурами…

Небесный Чертог встретил нас торжественно-жутковатым безмолвием и рассеянным золотистым сиянием, исходившим, казалось, от самих стен. Следуя за бесшумно скользящим Эонвэ, я жадно осматривалась, — никогда прежде мне не доводилось бывать в сердце Валинора.

Даже коридоры поражали. Позолота, яркая роспись высоких потолков, изысканная лепнина, казавшиеся почти одушевленными статуи в нишах… Драгоценные мозаики: сотворение Арды, пробуждение Старших Детей Эру, и — меня передернуло — на диво подробные сцены Войны Стихий и суда над Алдором. Сомневаюсь только, что Ступающий-во-Тьме на коленях умолял брата о помиловании, да еще и рвался припасть к королевским ногам! Настроение резко испортилось. И чем ближе к центру замка, тем сильнее начинала болеть у меня голова: от легкого покалывания до пульсирующей боли в затылке.

Если коридоры всего лишь изумляли, то тронный зал, очевидно, должен был повергать неподготовленных посетителей в немой восторг. Меж покрытых богатой резьбой колонн по краям гигантского помещения трепетали полупрозрачные серебристо-голубые занавеси, расшитые золотыми орлами. Зеркально-гладкие плиты пола слагались в многолучевые, собственным светом мерцающие звезды, центральную часть свода занимал огромный витраж — снова герб Владыки, смесь голубого, темно-синего и солнечно-желтого, бросающий на мрамор под ногами сочные блики.

Столб света падал прямо на возвышение с парой одинаковых золотых кресел. Но золото трона ни в коей мере не могло соперничать с живым золотом волос Повелителя Арды, а лазоревые отблески витража — с голубизной его глаз. На коленях облаченного в кипенно-белый шелк айнура покоился созданный мною скипетр, сапфиры в венце вспыхивали колдовскими огоньками. Уложенные короной вокруг головы Королевы Звезд косы цветом напоминали не пепел костра, а блеск кованого серебра. Серебряное шитье покрывало невесомую голубоватую ткань платья, чинно покоившиеся на подлокотниках руки унизывали перстни…

— О, Вековечный Владыка Арды, о, Пресветлая Владычица, дочь Финвэ явилась пред вами вместе с сотворенными ею Камнями Света, Сильмариллами именуемыми. — Эонвэ почтительно склонил голову. Я согнулась в глубочайшем поклоне, рассмотрев каждую пылинку на туфлях. Боль с затылка расползлась и на виски… да что же это такое!

— Спасибо, мой верный Эонвэ, ты, как всегда, безупречно исполнил мое желание. — Голос Манавидана журчал сладкой музыкой. — Ступай. — Герольд, не теряя изящества, скрылся где-то за колоннами. — Можешь встать, дочь Финвэ, манеры твои безупречны и радуют мое сердце.

Благодарю, Владыка, а то спина уже начала затекать. И кровь — приливать к моей несчастной голове все сильнее.

— Нет, о, Пресветлые Властители, это мое сердце наполняет блаженством милость ваша. Впервые узрела я воочию Небесный Чертог, и, даже если никогда более не изведаю этого счастья, сохраню образ Ильмарина в памяти как величайшее сокровище… — «Не ты один, о, Король Мира, искушен в словоблудии». На губах Вэридэ заиграла одобрительная улыбка, еще больше красившая Королеву.

— Приятны нам речи твои, дева, но отнюдь не ради беседы призывали мы тебя. Слава о необыкновенных камнях летит быстрее ветра… — Айна жестом подозвала меня ближе к возвышению. Неспешно приблизившись, я откинула резную крышку деревянного ларца. Покоящиеся на черном бархате Сильмариллы вспыхнули маленькими звездами.

— О! — Королева выхватила у меня шкатулку. — Это воистину диво, равного которому не знал Валинор! Взгляни, супруг мой, видел ли ты когда-нибудь подобную красоту?

— Не припомню… Сотворившая их достойна величайшей награды. Проси, что пожелаешь, дочь Финвэ, я не в чем не откажу. — Огонь Сильмариллов, пройдя сквозь живую плоть, окрасил руку Короля в алый тревожный цвет. В голове затрепыхались смутные подозрения, откуда-то всплыли слова Алдора о нравах обитателей Чертога…

— Владыка, мне не нужно иной награды, чем похвала Повелителей Арды.

— Достойная уважения скромность. — Улыбнулся Король. А я поймала себя на мысли, что впервые так пристально его рассматриваю, да еще сравнивая с Алдором. Ни малейшего сходства, разве что в разрезе глаз, и, пожалуй, стати. По-иному изгибались брови, идеально прямым был нос, кожа — мраморно-белой. Ясная синева очей разительно отличалась от непроглядной тьмы в глазах старшего брата Повелителя Ветров. Мелькнула совершенно дикая мысль: что, если Манавидан изменил облик, избавляясь от общих с Отступником черт?

— Разве есть более высокое предназначение для любого самоцвета, чем украшать голову самого Владыки Мира? — Голос Королевы разом утратил часть своего очарования.

— Простите за дерзость, Ваше Величество, — в горле мгновенно пересохло, — но свет трех Стихий — не для сокровищниц или даже корон Повелителей Арды, а для всех живущих в Валиноре, как свет солнца или луны, или сотворенных вами, о, Владычица, звезд небесных.

— Скажи, Фэйниель, не принимал ли Ступающий-во-Тьме участия в твоем труде? — Нахмурилась вдруг Вэридэ. А! Вот и лазейка!

— Принимал, Высокая. Более того, он спас мне жизнь, когда я, неосторожно растратив силы, уже близка была к порогу Обители Умерших. — Оставите камни и меня в покое или будете настаивать?

— Что ж, ты сотворила светоносные камни, тебе и решать их судьбу. Но предрекаю я, что Сильмариллов никогда не смогут коснуться нечистые руки, и никакой силе в Арде так просто не уничтожить их. — Прозвучал глубокий голос Короля.