Кирилл Берендеев - Осада (СИ)

От объятий она освободилась довольно быстро и тут же выпалила:

– Идемте со мной, там дедушка упал….

– Сбили?

– Да не то слово! Он как раз у разделительной был, шатался то туда, то сюда, вот я пыталась его объехать, а он как нарочно прям под машину…. И не пойму дышит, не дышит.

– Вам пить бы поменьше, – но первый постучал пальцем по виску. Второй скорчил презрительную мину, но ничего не сказал.

– Где случилось происшествие?

– Да тут недалеко, идемте, – она проворно побежала вперед, словно спасалась от погони, но надолго ее прыти не хватило. Снова едва не упала. Патрульные были вынуждены отвести ее в свою машину. Тот, что был менее опытен в делах высшего света, подогнал «порше» следом.

Вот только тела на месте не оказалось. Девушка вздохнула с облегчением.

– Ну слава богу. Значит, Борис Николаич жив. А я-то испугалась. Он нарочно меня так. Дедушка как отлетел от машины, шлепнулся, еще долго так, противно, по мостовой катился, у меня сердце зашлось. А потом затих, и главное, я еще пульса нигде у него не нашла.

– Там искали-то? – с неохотой процедил второй патрульный, оглядывая пустую улицу.

– Еще б не там, я помню. Вот тут и искала, – девушка ткнула себя в шею и охнула, поцарапавшись собственным ногтем с изящной монограммой черным лаком по серебряному.

– Может, вы его где в другом месте сбили?

– Ну конечно! Я хорошо помню – вон фонарь с мешком, вот ремонт на тротуаре, а вот мои следы. Вот, видите. Я тормозила. А Борис Николаич…

– Да какой еще Борис Николаич? – не выдержал второй. – Родственник ваш, что ли? – и вполголоса своему напарнику: – Посмотри морду «порше», есть ли царапины.

– Да он всем нам дедушка. Первый президент это был, Борис Николаич. Что вы его не знаете, что ли? До него родились? То есть после него…. В смысле….

Оба патрульных переглянулись. И не выдержав, рассмеялись.

– Он же сколько… почти лет пять как вот за этой стенкой лежит. Да здесь, вы что сами не в курсе. Он в седьмом умер.

– Что вы мне мозги компостируете? Я ж его только что сбила. Вот вам крест, – впрочем, креститься не стала, только рукой дернула неопределенно. – Что вы меня за дурочку держите. Да вы права такого не имеете! – взвизгнула она неожиданно. – Вы что не знаете, кто я? Не знаете?

– Знаем, Милена, конечно, мы вас знаем. Как не знать, каждый ваш шаг в каждом телевизоре, – заверил первый.

– А раз знаете, поэтому должны верить! Обязаны. Я к вам не просто так. Я человека сбила и добровольно…. Кто еще к вам бы подбежал?

Второй подошел к коллеге, прошептал, оглянувшись на знаменитость.

– На бампере и радиаторе свежие царапины. Возможно, либо сбила кого-то, либо во что-то въехала. Наверное, на набережной, а подумала, что…

– Да чего вы там шепчетесь. Вот мои следы. Видите? Ну, что я говорила, а вот… вот, я даже вижу, – она снова наклонилась так, что милиционеры немедленно прекратили совещание и вытаращились на длинные загорелые ножки, хорошо освещаемые соседним фонарем. Милена что-то подняла с земли. И резко поднявшись, вытянула руку с зажатой в ней находкой: – Вот! Пуговица. Мужская. Костюмная. Ну был же здесь Борис Николаич, был. Да подойдите вы сюда и посмотрите.

– Простите, госпожа Паупер, – произнес второй, несколько взбудоражено, тотчас, как по приказу, подбегая к ней. – Я был уверен, что Борис Николаевич уже давно как умер, а вы мне можно сказать, глаза открыли. Позвольте пуговичку посмотреть?

Она вложила находку ему в ладонь. И тут же сильно притянула постового к себе, дыша в лицо перегаром.

– Ну, теперь не будешь от меня бегать? Не будешь? Выслушаешь, как было дело, да?

Освободиться он уже не пытался: что-то препятствовало. Наверное, вид ее обнаженных ножек все еще стоял перед глазами. Искушая.

– Конечно. Обязательно выслушаем. Пройдемте в машину. Там удобнее. Составим протокол…

И двинулся было к машине, оставленной как раз на стыке Большой Пироговской и Хамовнического. Затем обернулся. И гламурная девица и его напарник: оба смотрели на постового квадратными глазами.

– Слышь, сержант, ты брось дурить, – зашептал ему в ухо первый, торопливо оттаскивая от Милены. – Какой протокол? Ее мамаша полпред президента на Кавказе. Наш шеф только назначен самим Марковым, а ты тут будешь что-то показательное устраивать, да? Ты это брось. Понял?

– Верно, – Милена снова перехватила милиционера у его товарища. – Мы просто обсудим происшествие. Ведь дедушка Борис Николаич куда-то ушел, значит, что он жив и здоров и сейчас над нами потешается.

Тот в ответ кивнул, медленно проглотив комок в горле.

– А ты, товарищ милиционер, – она обернулась к первому постовому. – Я с усатыми людьми тяжело разговариваю, так что ты уж проверь, что там за стенкой. Вдруг это я с ума сошла, а наш дедушка лежит, как ты говоришь, семь лет, и лежит? – она рассмеялась хрипло. Но патрульный что-то сообразив, внезапно решил ее послушать. Он решительно зашагал к воротам кладбища, оставшимся в паре сотен метров позади. Оба проводили его долгим взглядом. Когда он все же дозвонился до сторожа, и принялся что-то ему объяснять, они, не скрываясь, рассмеялись. Словно заговорщики.

– Вот дурик, а? действительно решил проверить, не лежит ли он там, когда я его только сбила. Ну, хорош же твой напарник.

Сторож приоткрыл калитку, оба скрылись, растаяли в узком проеме темноты.

Милена отвела назад и впихнула патрульного в свой «порше» на заднее сиденье. Сняла розовый топик, обнажив маленькие груди. И уселась на колени к постовому. Сержант протянул руки, но коснуться нежных грудей дивы не смел.

– Теперь время у нас есть. Ты не думай, я тебя не забыла, это ты меня бросил. Столько времени болтал… и вообще. Мог бы сразу дать понять. Мы же…. Да ты не дергайся, потрогай сперва. Вдруг что-то не так? – и она снова хрипло рассмеялась. И добавила восторженно, когда он залез под юбку: – Не так, да, не так. Ничего там нет, не ищи. Я всегда хожу готовая, никогда не знаешь, где приспичит. Забыл? А тут после такого, конечно, нужна разрядка.

И снова засмеялась хрипло – когда все кончилось.

В этот момент их уединение было грубейшим образом нарушено – дверь на заднее сиденье открыл второй патрульный. Милена повернулась к нему всем телом.

– А, ты вернулся, быстро. Но все равно опоздал. – И целомудренно стала надевать топик, впрочем, позабыв отвернуться. Постовой поспешно отстранился, а затем резко произнес товарищу:

– Давай поднимайся. У нас неприятности.

– Из-за меня? – томно спросила Милена, зевая и потягиваясь устало. Вместо ответа патрульный просто вытащил своего коллегу на свежий воздух, стукнул ему по загривку и потянул к воротам, пока тот торопливо приводил себя в порядок.

13.

– История имеет нехорошее свойство повторяться, – изрек Нодар. – Если очередные повстанцы положат очередных русских, считайте меня пророком.