Элина Гончарова - Рута

— Угостишь?

Она протянула ему флягу. Волк встал, отряхнулся и постепенно, начиная с головы обратился в голубоглазого мужчину лет сорока, с совершенно белыми как у Геральта волосами, только коротко стриженными. Взяв флягу, он сперва долго нюхал содержимое, и только потом опасливо отпил один глоток, затем уже смело сделал еще несколько.

— Ух, хорошая штука, — он вернул ей напиток, качая головой и присматриваясь к чему-то в темноте.

С непривычки «Чайка» сильно забирала, можно было увидеть то чего и нет на самом деле.

— Ни когда бы не подумал, что буду пить из одной фляги с ведьмаком, — усмехнулся он съежившись.

Руте глядя на него снова стало холодно. Она старалась не рассматривать его, но мускулистое обнаженное тело притягивало взгляд. Он заметил и улыбнулся. Ведьмачка порылась в сумке и достав дорожный плед, предложила его мужчине.

— Спасибо, — снова улыбнулся он укутываясь.

— Как тебя зовут?

— Силигург. А это моя жена Верф, — глаза его заблестели, язык плохо слушался.

Снова отпив Рута предложила и ему, но он отрицательно покачал головой.

— Все же мне интересно, — начала она, облокотившись на седло. — Почему вы не попытались меня прикончить, еще там на просеке?

— Во-первых, ты не убила ни одного нашего брата во время заварухи с чародейкой, во-вторых, ты сопровождаешь ребенка-оборотня и видно, что он тебе не безразличен. Иначе, ты не пошла бы с нами, а уложив половину моих воинов, попыталась бы сбежать. И в-третьих, мне, знаешь ли, очень дорога эта самая половина. К тому же у меня нет к тебе ни зла, ни ненависти.

— Странно, — пожала она плечами.

Силигург почесал затылок и усмехнулся.

— У меня в стае есть один очень старый волк. Он со своими братьями, много лет назад убил ведьмака. Так случилось, тот толи пьян был, толи ранен. Что ты чувствуешь по отношению к этому волку?

— Ничего.

— Так же и я. Знаешь, я даже считаю, что ведьмаки это своего рода… санитары. Вы очищаете наши ряды от всякого гнуса.

Он долго задумчиво смотрел на игру пламени на ветках шалаша, затем продолжил.

— Мы всегда жили стаями. Наша, наверное, самая многочисленная из всех существующих. У нас есть свои законы и правила, свой кодекс чести и если кто-то не хочет жить как записано — его изгоняют. Такие изгои отправляются к людям и паразитируют там и безобразничают. Воруют скот, а иногда и детей. Людям это надоедает и тогда они платят ведьмакам, а вы уже выполняете свою работу. Не было случая, чтобы ведьмак охотился на честного волка, потому что мы ни кому не мешаем. С людьми существуем параллельно, поэтому нет недовольных, а соответственно нет и тех кто стал бы нанимать ведьмаков.

Отпив еще один глоток, Рута убрала флягу обратно в сумку. Пошевелила дрова в костре и подбросила новых веток. Пламя занялось и затрещало, стало немного теплее.

— В древних книгах говориться, что после обращения в зверя, оборотень полностью перевоплощается и порой даже не помнит, что вытворял, — продолжила она разговор. — Но, глядя на вас этого не скажешь.

— На самом деле так и есть, если ничего не делать, но если с малых лет учиться управлять любой своей сущностью, то можно добиться полного контроля над собой. Это сложно, не всем удается, есть такие которые не хотят или ленятся. Обычно они потом и становятся изгоями.

— Да, странно все это и удивительно, — ведьмачка зевнула и потянулась. — Если бы кто рассказал, то не поверила бы. Организованная стая оборотней, на службе у хозяина, словно свора псов…

Глаза Силигурга вспыхнули злобой, лицо вытянулось и на миг превратилось в волчью морду. Он некоторое время молча смотрел на Руту, было видно, как тяжело сдерживать ему свой гнев и обращение.

— Мы не имеем ничего общего со сворой, — он говорил медленно, четко разделяя слова. — Мы воины, состоящие на службе в королевской армии. Многие знают Дикий отряд короля…

Он замолчал, поняв, что проговорился.

— Короля Агульменда? — улыбнувшись спросила Рута.

Он не ответил, молча снял плед и отдал его ведьмачке. Снова обернулся волком и улегся у костра, положив голову на лапы, но теперь закрыв глаза. Рута укуталась теплым, наполненным магией пледом, способным не дать замерзнуть даже зимой на голой земле и положив голову на седло, спокойно заснула.

К вечеру следующего дня дошли до избушки на лесной поляне. Рядом с домом из-под земли било несколько ключей. Волки по очереди обращались в людей, мылись и одевались в одежду, хранящуюся в избе на стеллажах.

Верф протерла ребенка мокрым полотенцем, накормила и перепеленала. За всю дорогу она проделывала это несколько раз, все терпеливо ждали пока она закончит и снова продолжали путь. Малыш почти совсем не плакал, возился в корзине, выглядывал, с интересом разглядывая все вокруг или же спал, засунув в рот большой палец правой руки.

После того как все привели себя в порядок, Силигург отдал команду строиться. Теперь они были похожи на настоящий военный отряд. Одетые в серую строгую военную форму, скроенную так, чтобы ее легко и быстро можно было скинуть, статные коротко стриженые мужчины и женщины, являли собой пример хорошо натренированного воинского подразделения.

Вышли на просеку и скоро оказались на краю леса. Вокруг насколько хватало глаз простиралась желтая от пожухлой травы степь. Рута вздохнула полной грудью и с радостью проводила оставшиеся позади скелеты сбросивших листву берез.

Пройдя несколько миль по грязной разбитой дороге, увидели стены крепости Сехтсенг с длинными узкими бойницами, окруженные глубоким рвом и подсвеченные заходящим солнцем. Вдали виднелся зубчатый хребет гор Тир Тохаир, утопающий в мягкой вате низко плывущих облаков.

Рута подъехала к идущему впереди колонны Силигургу.

— Король Агульменд сейчас в Сехтсенге? — спросила она.

— Думаю, нет.

— Я бы хотела с ним встретиться.

— Я бы тоже, — усмехнулся он.

— Ты не понял, Силигург. Я очень хорошо знакома с вашим хозяином, и уверенна, что он будет рад меня видеть и очень расстроиться, если я будучи в Гесо, не нанесу ему визит.

— На счет короля — не обещаю, а с хозяином, ты встретишься уже сегодня, — ответил он, продолжая усмехаться.

Внутреннее убранство замка Сехтсенг, являло собой пример вкуса, чистоты и отсутствия чего-либо лишнего. На первый взгляд, незатейливая мебель, казалась очень простой и не дорогой, но стоило присмотреться повнимательней, и становилось очевидно, что редчайшие ценные породы дерева, из которого она была изготовлена, не нуждались ни в резьбе, ни в тонировке.

Все стояло и лежало на своих местах, даже дремавшая у камина большая коричневая собака, выглядела частью, хорошо продуманного по стилю и цвету, интерьера. На стенах большого круглого зала, не было ни портретов, ни гербов, ни оружия, выполненные из отшлифованного до блеска камня, они сами являлись украшением и притягивали внимание.