Vicky Potter - Странные родители

Маленький мальчик сидел в очень неуютном чулане под лестницей. Ему всего четыре года, но он уже много получил за свои, так называемые, странности. Вот и сейчас он сидел в чулане, в качестве наказания за свои дела.

Его кузену недавно купили футбольный мячик, и малыш случайно увидел, как толстячок играет. Мячик так красиво подлетал в воздух, что мальчик просто не мог передать своих чувств: захлопал в ладоши и слегка посмеялся. Футбольный мячик в ту же минуту взорвался, вызывая охи тетушки и плач кузена. Именно за это его и побили.

Вот и сейчас малыш сидел на жесткой кроватке и плакал, у него ужасно болела голова, по которой его хорошенько ударили. Да и вообще, мальчик выглядел не очень. Маловат для своего возраста, ужасно бледен и худ, одним словом — кожа да кости. Зеленые глаза не излучали обычной детской радости, они были потухшими, покрытыми серой пеленой грусти. Черные, взъерошенные волосы были длиннее обычного, как не пытайся подстричь.

Так он просидел весь вечер, ни разу не пискнув. Он был где — то далеко в своих мечтах. Он не знал своих родителей, но любил хотя бы за то, как он думал, что они такие же странные, как и он. Пусть они и оставили его здесь, но они же вернутся. К вечеру пришел дядя. Человек очень упитанный и маленький. Над верхней губой располагались усы, а глаза были похожи на крохотные пуговки. По виду этот толстенький человек мог вызвать умиление, дескать, добродушный толстячок. Но это не так! И малыш об этом прекрасно знал. И вот, когда он услышал характерный хлопок дверью, и противный голос, молвивший: «Дорогая, я дома!», — мальчик съежился, ожидая худшего. Дядя его никогда не щадил, всегда мог размашисто ударить толстой лапой так, что синяк оставался надолго. А если он узнает, что мальчик довел до слез кузена, да и разорвал его новый мяч, то синяками здесь не обойдешься.

Мальчик просидел еще минут десять, навострив уши, из чулана ему не было слышно голосов в кухне, но и не слышно было топота ног на лестнице. Значит, он разговаривает с тетей. И тут на весь дом раздался злобный рык. Дядя все узнал, и сейчас будет плохо.

— Щенок! А ну выходи! — дверь в чулан задрожала, и мальчик еще больше съежился, но выходить надо, иначе будет хуже. Поэтому малыш медленно встал и поплелся к двери. На нем были темные штаны, явно не его размера, так как они свободно болтались на его ногах, белая футболка была грязная и свисала почти до колен. Еще один неуверенный шаг, и комнатку озаряет небольшой просвет, исходивший из коридора. Было бы больше, но освещение заслонил дядя, который грозно нависал над мальчиком. Он пыхтел, словно паровоз, который малышу удалось случайно увидеть по телевизору, несмотря на то, что обычно ему запрещались такие развлечения. Вот и сейчас, дядя был таким, еще чуть — чуть и из ноздрей пойдет пар. А светлые волосы стояли дыбом. В руках у него был тяжелый ремень, который малыш отчетливо запомнил. Именно им мальчик часто получал по мягкой части тела, да что там по ней, по всему телу.

Дядя взял его за ухо и повел в гостиную. Он приводил его туда почти постоянно, чтобы дать кузену посмеяться над ним. Его кузен вообще очень злобный, избалованный ребенок. Он вечно ноет, что ему что — то не покупают. Однажды малыш спросил тетю:

— А почему мне ничего не покупают? — она покраснела от возмущения и дала оплеуху. После этого он даже не смел и думать о том, что ему что — то приобретут. Тем временем, мужчина вывел его в гостиную и толкнул на пол. Мальчик, конечно же, упал. Дядя сложил ремень вдвое и несколько раз резко растянул, проверяя на прочность.

— Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты не делал эти свои странные штучки?! — взвыл он, подходя к мальчику ближе. В стороне стояла тощая тетя, с равнодушным лицом обнимая кузена, которого так и распирало подойти и ударить малыша самому. — Я тебя предупреждал, чтобы ты сидел в своей комнате и никуда не выходил!

За этими словами последовали удары. Мальчик не кричал, но и не сдерживал слезы, и сейчас по его щечкам «плыли» большие капли. А удары все продолжались: пару раз он получил по лицу, и теперь из носа текла небольшая струйка крови. Когда малыш перестал чувствовать удары, он открыл глаза, которые ранее зажмурил в надежде, что дядя перестанет. Мужчина стоял запыхавшись, по его вискам текли капли пота, и все лицо было красного цвета, как помидор. В его руках уже не было ремня, он валялся где — то в стороне. Тети и кузена уже не было. Неужели дядя так долго его мучил, что они не выдержали и ушли спать? Резкая боль заставила малыша повернуться к мучителю, тот снова взял его за ухо, но на этот раз, чтобы отвести обратно в его комнату.

— И запомни! Ты не смеешь сделать ни шага из комнаты, пока тебе этого не скажут! Ты больше не будешь использовать свои штучки и будешь вести себя смирно! И ах, да, ты остаешься без еды! — закончил свою речь дядя, и с громким стуком закрыл дверь чулана, заперев ее на замок. И мальчику ничего не оставалось, кроме как улечься на жесткую кровать и зарыдать в подушку, думая, за что ему такая участь?

На следующее утро малыш, как и обещал ему дядя, не мог выйти из комнаты, а на случай, если захочется в туалет, ему поставили горшок. (Но ему и сходить — то было нечем: кушать ему так и не дали.)

Таким образом, прошло около трех дней, а он все не кушал. О нем, кажется, совсем забыли, такое ощущение, что в доме никого не было. Но топот на лестнице давал о себе знать: все же здесь кто — то обитает.

Однажды днем или утром, (хотя откуда ему знать), дверь открылась, и на пороге показалась тетя. Она нервно поджала губы и произнесла:

— Выходи. Дадли захотел, чтобы ты вышел. Ему скучно, — и впервые в жизни мальчик был рад своему непутевому кузену. Малыш сразу же вскочил и быстрым шагом подбежал к двери. Тетя одарила его презрительным взглядом: от него не очень приятно пахло, как ни как, а не купался он давненько. Футболка была не только в грязи, но и в запекшейся крови.

— Давай иди! Тебе надо поесть, — сказала она, закрывая дверь и подталкивая его вперед. Хорошо, что тетя шла сзади, а то он бы получил за свою улыбку, которая сейчас была на маленьком личике. На кухне пахло свежезаваренным кофе, который любил дядя. Но самого кофе не было, так как дядя уже два часа как на работе, просто запах остался. Мальчик уселся на один из стульев, не боясь, что ему что — то скажут. Он просто обычно здесь сидел: так ему давно велели. Перед ним стояла тарелка с яичницей и небольшим ломтиком хлеба. Но этого вполне хватило, чтобы насытиться, особенно после голодовки. Он съел все очень быстро и неаккуратно, заляпав футболку еще больше и вызвав отвращение со стороны тетки.