nadiya black - Больше чем жизнь

Гарри сильнее прижал к себе Джинни, стараясь уловить то самое чувство, когда понимаешь, что вот оно, вот . То, что нужно. И что он не нуждается ни в чем другом. Ведь это его Джинни. Его выбор. Но почему–то теперь он уже не был так уверен в его правильности. И догадывался, что хочет нечто совсем другое.

Гермиона спустилась на третий этаж, и, выставив перед собой зажженную палочку, начала медленно пересекать коридор. Вечернее патрулирование, входившее в ее обязанности, было необычайно скучным занятием, особенно сегодня, когда никаких правонарушителей, кроме двух второкурсников с Пуффендуя, отловить не пришлось. Но сейчас это было не важно.

Она направлялась в сторону кабинета ЗОТИ в надежде увидеться с Гарри. Молчать и дальше, время от времени обмениваясь быстрыми взглядами, казалось уже невозможным.

Гермионе ужасно надоела эта чертова неопределенность, эта недосказанность между ними. Хотелось расставить все на свои места, раз и навсегда, просто поговорить без лишних эмоций. Потому что Гермиона привыкла решать проблемы, а не сбегать от них, откладывая в долгий ящик. Хотя в сложившейся ситуации не могла не признать, что больше склоняется ко второму варианту.

Гермиона уже практически подошла к кабинету, как вдруг кое–что заставило ее замереть на месте, лишив возможности сдвинуться с места, думать и вообще соображать хоть что–то.

Потому что она увидела это. Гарри целовал Джинни. Так уверенно прижимал к себе, привычно и без всяких предосторожностей сминая ее рот, даже не думая останавливаться. Они были так увлечены друг другом, что даже не заметили ее присутствия.

Зажмурившись на какую–то долю секунды, она развернулась и быстрыми шагами начала пересекать коридор. Нет, она не должна была увидеть всего этого. Совершенно точно не должна.

Да она и не хотела. Больно надо.

Тем не менее, к глазам уже начали подступать непрошенные слезы. Только этого не хватало. И чего она, собственно, ожидала? Как сказала бы Джинни, все вполне закономерно. Она ведь знала, что Гарри встречается с Джинни, даже когда–то радовалась за них и желала им счастья. Когда–то.

А теперь…теперь, когда она увидела этот их страстный поцелуй, ей в буквальном смысле слова захотелось разреветься на месте. И с чего бы? Досада, злость и непонятное разочарование наполняли ее всю, беспрепятственно проникали внутрь, не оставляя места каким–либо другим чувствам. Хотелось просто все забыть и не чувствовать больше ничего. Потому что… так проще.

Руки непроизвольно сжались в кулаки, вонзая ногти в ладони практически до боли. В слабой попытке вернуться к действительности.

Пытаясь подавить рвущийся наружу всхлип, Гермиона зашагала по коридору. Ноги сами собой донесли ее до Гриффиндорской гостиной и она, сообщив Полной даме новый пароль, беспрепятственно прошла внутрь.

Уже было довольно поздно, поэтому большинство гриффиндорцев, не желая проспать зелья, разбрелись по своим спальням. Осталась лишь пара человек, очевидно не успевших подготовиться к завтрашней проверочной работе и сейчас безуспешно пытающихся что–то выучить. Но взгляд Гермионы сразу же задержался на рыжеволосой макушке ее парня.

Рон сидел на их любимом диване перед камином и, рассеянно вгрызаясь в яблоко, листал учебник по зельеварению. Она замерла в нерешительности, нарушать его уединение почему–то не хотелось. Но было поздно.

Увидев ее, Рон улыбнулся и указал на место рядом с собой. Гермиона действовала, словно на автомате. Послушно присела рядом, оставив без внимания вопрос о том, все ли с ней в порядке. Не стала сопротивляться, когда Рон, в своей излюбленной манере, прижал ее к себе, начав говорить что–то о завтрашней контрольной по зельям, к которой он так и не подготовился.

Гермиона не возражала. Ей просто нужно было время. Хотя бы пять минут на то, чтобы окончательно прийти в себя, унять бешеное сердцебиение, и главное, не разреветься прямо здесь, не показывать никому свою слабость

Ведь все так, как и должно быть. Она сама во всем виновата и получила только то, что заслужила. Наверное, действительно, именно Рон - ее судьба. Он любит ее. А Гарри любит Джинни.

Наконец, Гермиона решилась. И, прервав бесконечный поток болтовни Рона, серьезно сказала:

— Я хочу поговорить, Рон. О нас. О том, что ты говорил мне недавно.

— Что? - Рон выглядел растерянным и сбитым с толку. - В смысле, что–то случилось? Мы разве уже успели поссориться? До ужина все вроде бы было нормально. Или я все–таки успел накосячить?

— Я о твоем предложении, - Гермиона сильнее стиснула побелевшие пальцы. - О нашем разговоре в библиотеке, помнишь?

Еще какую–то минуту Рон удивленно смотрел на нее, но потом на его лице отразилось понимание.

— Ааа…ты имеешь в виду мое предложение заняться…

— Пожалуйста, тише! - зашипела на него Гермиона, беспокойно озираясь по сторонам. Некоторые гриффиндорцы до сих пор не покинули гостиную. - Или тебе хочется, чтобы завтра об этом узнала вся школа?

Рон выжидающе посмотрел на нее.

— Так вот, - продолжила она, - я хотела сказать тебе, что я…согласна.

— Отлично! - выдохнул Уизли, явно находясь в шоке от услышанного. - Наконец–то. Я уж думал, этот день никогда не настанет. Но ты не переживай, тебе точно понравиться, все будет на высшем уровне. Ты же знаешь, я сделаю для тебя все.

Гермиона лишь слабо улыбнулась в ответ на его радостный шепот. Какая–то маленькая частичка ее была против этого, отчаянно крича о том, что секс с Роном совсем не то, чего она хочет на самом деле. Но Гермиона предпочитала не прислушиваться к ней. Игнорировать. Не верить.

Подавив вздох, она отстранилась от Рона и заглянула в его лицо, так и светившейся радостью. Гребаной радостью. Она почти злилась на себя за то, что не чувствует то же самое.

Губы растянулись в дежурной улыбке:

— Надеюсь, все пройдет именно так, как ты говоришь. Мы еще обсудим это.

Рон тут же заключил ее в свои объятия. А Гермиона не сопротивлялась, беспомощно уткнувшись носом в его плече. От него пахло тыквенным пирогом, теплом, исходившим от камина.

Но…совсем не так. Совсем не тот запах.

Гарри проснулся раньше обычного и, не чувствуя себя способным оставаться в кровати хотя бы на миг, встал с кровати. Несмотря на зелье, полученное на днях у мадам Помфри, головная боль ни капли не уменьшилась, а судя по ощущениям, даже возросла. Но он не хотел сейчас думать об этом.

Неожиданно за соседней кроватью раздался невнятный шорох, и Гарри, слегка развернув голову, увидел отчаянно зевавшего Рона.

— Доброе утро, Рон, - без особого энтузиазма пробормотал он.

— Да уж, доброе. - ответил Рон, совершая попытку подняться, но потом снова плюхаясь на кровать. - Слушай, у меня совсем не осталась сил на то, чтобы посещать сегодняшние уроки. Может, сказать, что я заболел?