alexz105 - Гарри Поттер и темный блеск

Дамблдор, быстро вертясь на месте, расстреливал врагов зелеными лучами. Одним глазом он приглядывал за домовиком. Пока у Упиванцев перед глазами огненные колеса, нельзя терять времени. И нельзя разговаривать. На голос сразу ударят Непростительными. Уже десятки поверженных врагов устилали своими телами нарядную лужайку, когда Дамблдор попробовал добраться до домовика, чтобы попытаться с ним аппарировать. Он бросился в просвет между врагами к эльфу и услышал его пронзительные крик:

— Хозяин! Сзади!

Дамблдор круто развернулся и с трудом ушел от зеленого луча Авады, который послал в него рослый Упиванец в серебряной маске. Мгновение — и враг вспыхнул, как свеча. Альбус вновь повернулся к эльфу и увидел, что тот, как подкошенный свалился на траву. А его пика, подчиняясь последней мысли домовика, взрывается огромной зеленой сферой тотального уничтожения. Все охвачено пламенем! Все, кроме Дамблдора, и он понимает, что это опять часть магии пик. Она и оружие, и защита от случайного попадания в своего. Дамблдор рычит от бессильной ненависти. Смерть Гринни рушит его планы под корень. Без сомнения, в домовика попала та самая Авада, от которой он сам увернулся. Проклятье!

Выжженная до самого горизонта равнина дымилась и чадила. Головешки дома догорали грязным багровым пламенем. Дамблдор окинул взглядом скрюченные обгоревшие трупы врагов и нетронутое пламенем тельце эльфа.

— Ну что ж ты, глупыш! Я бы и сам справился. А теперь видишь, как нескладно получилось.

Дамблдор поднял тело эльфа, завернул его в свою мантию. Посмотрел на дом.

— Ну и сволочь ты, Том! В Лондоне квартиры меня лишил. Здесь — без дома оставил. Такая библиотека была!

Альбус подхватил с курящейся земли вторую пику и беззвучно аппарировал. Его уже не было на поляне, когда из поднявшихся высоко в небо клубов дыма вынырнул обугленный магловский самолет и рухнул на обезображенную равнину. Тяжкий грохот взрыва повторно потряс окрестности.

Лонгботтомов привезли в Хогвартс на следующее утро. Носилки не могли поместиться в камин, поэтому задействовали портал, который перенес чету и сопровождающих их колдомедиков в Хогсмит. Меры безопасности впечатляли. Памятуя о нападении Лорда в августе, Хмури прислал дополнительно пять патрулей.

— Интересно, что подумали наблюдатели Упиванцев, когда увидели такие меры безопасности?

— А вы думаете, мистер Снейп, что они наблюдают постоянно?

Макгонагал и Снейп стояли у ворот Хогвартса и следили за перемещением крытых носилок через ворота школы.

— Даже не сомневаюсь в этом.

— И кто это может быть, по–вашему?

— Любой обыватель Хогсмита, Минерва.

— Но их же проверяли на Черную метку. Указ министерства.

— У наблюдателей не бывает Черной метки. Лорд предпочитает «Империус», который трудно распознать. Только после длительного наблюдения за магом можно заключить, что он под «Империусом». А информацию наблюдатель передает банальными совами или зеркалом. Идеальная схема.

— Да уж. Надо переговорить с Хмури, может, он разместит в Хогсмите пару своих наблюдателей.

— А они есть. Самое смешное, что под Вторым Непростительным человек может быть двойным агентом. Действие «Империусов» складывается по принципу суперпозиции.

— Это мне известно, мистер Снейп. А как поступит подконтрольный маг, если требования двух заклятий полностью противоречат?

— Никак. Он погибнет. Как вы думаете? Почему «Империо» стало Непростительным?

— Мда. Ну что, пойдемте в больничное крыло?

— Пусть их устраивают. Гарольд не собирался встречаться с колдомедиками Мунго.

— Интересно, почему?

— Не знаю.

Мадам Помфри встретила их причитаниями.

— Великий Мерлин! Я помню Алисию и Френка в школе. Какая трогательная была пара. Как страшно они изменились. Я просто не могла сдержать слез…

— Как они?

— Сидят. Молчат. Глаза пустые… нет, это выносимо, — Помона ушла к себе в кабинет и через мгновение вынырнула оттуда со свежим платком.

— Они одни? — мрачно спросил Снейп.

— Там с ними Невилл. Держит мать за руку. Еле его на ужин сходить заставила.

— Надо, чтобы он ушел, — отвернувшись, процедил Гарольд. На душе его было неспокойно. Одно дело — рассуждать о теории, но встретиться с молящим и требовательным одновременно взглядом однокурсника ему совсем не улыбалось. Только сейчас Гарольд до конца осознал, во что он влез. Он ведь, фактически, поставил на кон меру своего могущества в глазах магического мира. Если не получится, все вздохнут и признают, что силы Избранного не беспредельны. Гарольд судорожно соображал, как может повлиять на выбор колеблющихся магов его неудача в лечении Лонгботтомов. Блин, а в министерстве–то обрадуются все прихлебатели бывшего министра. Будет о чем поговорить бездельникам. Поттер покосился на Снейпа. Невозмутим, привычно мрачноват, спокоен. Ему–то что, он старый вивисектор, привычный. Словно услышав его мысли, Снейп повернулся к Гарольду и всмотрелся в его лицо.

— Что с вами, мистер Поттер? Вы плохо выглядите.

— Да нет, все в порядке. Вам показалось.

— Может, вы откажетесь? Пока не поздно?

— Нет. Уже поздно. Надо пробовать.

— Там их сын. Не думаю, что он отнесется с доверием к моему присутствию. Как вы помните, я не жаловал его на своих занятиях.

— Помню. Я даже знаю, что на третьем курсе боггарт перед Невиллом превращался в вас.

— Хм…

— Подождите здесь. Могу я накинуть на вас Чары Невидимости?

— Почту за честь!

— Ох, сэр, мне не до смеха.

Гарольд вздохнул и прошел за загородку к Лонгботтомам.

При его появлении Невилл поспешно вскочил. Гарольд подошел к парню и пожал ему руку.

— Гарри, я… профессор Макгонагал… не сердись… родители, вот.

— Понятно. Садись в сторонку и немного помолчи.

Гарольд подвинул табурет и сел перед Алисией. Женщина равнодушно смотрела перед собой и никак не отреагировала на появление нового человека.

— Здравствуйте, Алисия, — заговорил Гарольд, невольно подражая манере врача, беседующего с ребенком, — как самочувствие?

Он взял руку Алисии, но женщина испугано отдернула ее. Гарольд оглянулся на Невилла:

— Помоги! Подержи руку, надо ввести снотворное зелье.

— Гарри, на них не действует снотворное.

— Вот как?

— Колдомедик Мунго говорил мне, что сон им не нужен, потому что они и так все это время, как во сне.

— Хорошо. Я попробую так. И учти: это не лечение, это обследование. Сядь на место.

«Легилименс!»

Проникновение в сознание прошло легче, чем обычно. Впрочем, сознания не было. Был желтый мутный туман, в котором плавали обрывки, Мерлин знает каких, мыслей. Мельтешили фрагменты детских и школьных воспоминаний. Беспорядочно наплывали эмоции — обрывочно и нечетко. Попытки зацепить что–либо были тщетны. Все это напоминало кучу мусора, небрежно перекопанную граблями. У Гарольда заныли виски, и он вынырнул их этого бедлама.