Фил Бандильерос - Самое естественное обезболивающее

На это заявление Гермиона широко распахнула глаза, глядя на меня. Я, увидев в её глазах не сказанное «Они тоже!??» только рассмеялся. Даже в ладоши похлопал, приговаривая, «О боже, Гермиона, какая невинность, какая чистота. Я в восхищении». Гермиона сглотнула, глядя на моё веселье, и сказала:

— И ничего смешного, Гарри. Ещё недавно ты был нормальным подростком, а сейчас…

— Им и остался. Только кое–чему научился у Сириуса. И… стал чуточку взрослее. А ещё меня Сириус и Ремус учат.

— Гарри, нашёл, чем хвалиться перед девушкой! — воскликнула она, снова, розовея.

— Эй, ты о чём подумала, пошлячка! Я говорил о магии! — Рассмеялся я. Гермиона, поняв, что кое–где поспешила, пристыженно замолчала.

— И всё–таки, Гарри, это немного… Странно, не находишь?

— Нет, подруга, не нахожу. Всё совершенно нормально. И вообще, пойдём, а то тут на кухне даже присесть негде, — сказал я. Мы действительно стояли, прислонившись к кухонной мебели, стулья тут не предусмотрены, кухня только для готовки.

Гермиона, согласно кивнув, тут же пошла обратно в гостиную и села на диван. Я занял кресло рядом.

— Гермиона, а ты не знаешь, как там Рон? — спросил я интересующий меня в последнее время вопрос.

— Э… видишь ли, Рон… обиделся на тебя, наговорил всякого… — опустила Гермиона взгляд в пол. Я же прикрыл глаза, вспоминая, как мы познакомились с Роном.

— Плевать, Гермиона, плевать. Рон… не хочет взрослеть. Ему страшно за ответственность, страшно то, что придётся принимать решения самому. Он… не хочет взрослеть. Я полагаю, учитывая некоторые моменты нашей дружбы, мне следует оставить всё как есть.

Гермиона снова удивлённо на меня посмотрела. Я же, развалившись в кресле, размышлял.

— То есть, Гарри, ты…

— Я не хотел бы быть необъективным, но из всей семьи Уизли во мне видят Гарри Поттера, а не мальчика–который–выжил только близнецы. Остальные…

Гермиона замолчала, раздумывая. Но потом сказала:

— Джинни влюблена в тебя.

— Изволь, Гермиона, посмотри на Джинни и на меня. Мы точно не пара. Ни при каких обстоятельствах, — сказал я, вспомнив девочку, которая явно видела во мне… — Я не принц на белом коне, и уж точно не сказочный герой. Я… простой человек. У меня есть слабости, даже слишком много, есть странности, коих на взгляд постороннего человека должно быть ещё больше.

Гермиона одобрительно кивнула и отвернулась, глядя на не зажжённый камин.

— Тогда…

— Мы остались вдвоём.

— Только не…

— И не подумаю. Мы не подходим друг другу. К сожалению, — вздохнул я. Гермиона была красивой девушкой, и станет ещё красивее, как и её сестра, но… характер несовместим с моим. Мы друг друга запилим, если попробуем быть вместе.

— Спасибо, — смутившись от моего последнего замечания, сказала она и, поднявшись с дивана, продолжила: — Если хочешь, мы можем, как–нибудь увидеться летом. Всяко лучше, чем поодиночке.

— Ладно. У тебя есть адрес?

— Да, Дамблдор дал.

— Тогда приходи в любое время, — сказал я. Гермиона достала из кармана какую–то бумажку и протянула мне, — вот мой адрес. Если что…

— Я обязательно зайду, — сказал я искренне. Было бы интересно навестить подругу.

— Спасибо за всё и… — она густо покраснела, — Не увлекайтесь… слишком. Ну, ты понял.

Я лишь рассмеялся, напомнив ей, что она обещала не читать нотации. Гермиона попрощалась и ушла камином обратно, назвав в качестве адреса кабинет Дамблдора.

Осёл Иа.

Гарри ещё немного посидел в кресле, крутя в голове произошедший разговор и поражаясь тому, что Гермиона поняла, в чём её главный недостаток. Это было странно. Гарри привык, что она слепа к тому, насколько она надоедает порой с нотациями, но подруга смогла его удивить. Возможно, просто признала, что он может в чём–то быть взрослее её, и что она, пусть и самая умная из его друзей, но это не даёт право выказывать свои непрошеные советы. Гарри с сожалением подумал, что Гермиона отнюдь не одинока, многие женщины, будучи от природы гордыми, полагают, что именно они соблюдают все правила и могут, без какого либо стеснения выговаривать мужчинам, что им следует делать, а что нет.

Открыв глаза, сохатый встал с кресла и, пройдясь взад–вперёд по комнате, погруженный в свои мысли, пошёл в библиотеку, что бы хоть как–то сменить направление мыслей, которые крутились в его голове, словно рой пчёл. Зубодробительный талмуд по теории боевых заклинаний как раз подойдёт.

Гермиона Грейнджер, переволновавшись, вернулась камином к директору и, найдя старика за своим столом, с улыбкой поведала ему, что теперь всё точно в порядке. Дамблдор, услышав, что у Поттера всё в порядке, просиял и помог задумчивой ученице добраться до дома.

Сириус Блэк, пользуясь редчайшим случаем хорошего настроения лунатика, повёл того в Косую Аллею. Там они решили несколько накопившихся вопросов и купили книги, которые понадобятся Гарри для дальнейшего обучения. На умении убивать врагов не заканчивается обучение, необходимо было ввести новые предметы, а времени становится всё меньше и меньше…

Гарри перечитал последние главы книги, по которой они с Ремусом занимались и, открыв следующую, решил, что на сегодня ему хватит.

Сириус прибыл домой на… мотоцикле.

Гарри сначала услышал непривычный рокот со стороны площади, а выглянув в окно, обнаружил своего крёстного, вместе с Ремусом восседающего на чёрном чоппере. Удивившись такому представлению, Поттер вышел встречать их — Сириус поставил своего железного коня около двери, наложив на него несколько заклинаний, не знакомых Гарри. Поттер уже стоя в двери, застал эту картину — «мародёры и железный конь».

— Бродяга, что это? — спросил, невежливо указывая пальцем на мотоцикл, Поттер.

— Как что, мой новый мотоцикл! Старый я отдал Хагриду, так что не захотел его расстраивать и купил новый. Поверь, Сохатый, несколько заклинаний и рун, и он будет летать как метла. Только на нём можно и на дорогу спуститься, и летать намного удобнее. Это Артур Уизли лет двадцать назад изобрёл способ зачаровывать так магловский транспорт…

— Вот как? Да, я летал на его колымаге, — с сомнением сказал Гарри, вспоминая машину, на которой близнецы спасли его из плена Дурслей.

— Поверь, на мотоцикле в сто раз круче, чем на метле, — без всякого сомнения, сказал Бродяга, входя в дом.

Ремус же вставил:

— Но бродяга, Гарри пока опасно, так что я не позволю…

— Лунатик, ты никак с дуба рухнул? Гарри ловец с одиннадцати лет, летает как бог. Уверен, на матче летать намного опаснее, чем в седле, на нормальном мотоцикле, — отмахнулся от него Сириус. Но, тут же, без перехода продолжил, — Гарри, ты выпроводил свою даму?