Фил Бандильерос - Самое естественное обезболивающее

Август для Гарри Джеймса Поттера начался в чужой постели. И, как бы это странно ни звучало, он был отнюдь не одинок.

Выскользнув из под положившей на его грудь голову девушки, Сохатый быстро оделся и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Сириус ушёл со своей пассией ещё в середине ночи и Гарри остался один–на–один со своей спутницей.

Аккуратно начеркав несколько благодарственных строк на записке и наколдовав втихаря шикарный букет белых роз, Поттер, взглянув на себя в зеркало и удовлетворившись увиденным, вышел из дома, закрыв дверь заклинанием. Жаль, конечно, она может подумать, что у Гарри есть ключи, но что поделать, не оставлять же ранним рассветным утром дверь дома открытой.

Делвин Делакур вышел из своего кабинета, коротким взмахом палочки наколдовав табличку с надписью «обед». Однако, в приёмной советника министра, коим и являлся Делакур, никого не было, что не могло не радовать Делвина — в последнее время все только и говорят о предстоящем финале чемпионата мира по квиддичу, так, что второстепенные проблемы отходят на полагающийся им второй план.

Делвин, насвистывая весёлую мелодию, спустился на лифте в столовую и, заказав себе стандартный обед из трёх блюд, не без удовольствия принялся поглощать еду.

Билеты на финал чемпионата он достал, аж в министерскую ложу, так что ни о чём не беспокоился, даже не делал ставок, что нынче было чрезвычайно модно. Финал был назначен на завтра, так что сегодня всё министерство было в несколько необычном предвкушающем настроении, и было заметно, что мысли сотрудников витают далеко от повседневной рутины министерской работы.

Гарри, наконец, к его облегчению, закончил занятия. Только на это лето, конечно же, но от такой сверхинтенсивной учёбы Поттер устал, и морально, и физически, так, что даже периодические прогулки в Лондоне, и ночи, проведённые вдали от дома Блэков, не могли дать ему долгожданное спокойствие. Но, стоило Сириусу и Ремусу сказать своему ученику, что занятий пока не предвидится, как Гарри, устало, прикрыл глаза и поблагодарил Мерлина, магию, Бога, духов предков и всех богов хаоса за такое долгожданное спокойствие и ничегонеделанье. Сириус, переглянувшись с Ремусом, заметили его состояние, и на их лицах появилось обеспокоенное выражение. Тут–то Ремус и подумал, что, наверное, взятый ими ритм был слишком интенсивным. Но Поттер не жаловался, так что мародёры и не думали его жалеть.

— Гарри, что такое? — спросил Сириус, глядя как Поттер, с радостью упал, на диван, тяжело дыша.

— Ничего, Бродяга, просто устал. Что, правда больше не будет занятий?

— Ну… Нет, — сказал Сириус и Гарри, наконец, облегчённо вздохнул. У него была целая неделя до Хогвартса, неделя свободы и отдыха.

— Эм… Гарри, вроде как мы куда–то собирались? — спросил Люпин.

— А? Ах, да, завтра же финал чемпионата мира! — озарило юного Поттера.

— Я уже всё взял. Палатки, все, что надо для лагеря, даже выпивки что бы отпраздновать победу, — сказал поспешно Сириус.

Гарри было интересно посмотреть на профессиональных, лучших в мире игроков, поэтому он согласно кивнул крёстному и сказал:

— Тогда я к себе. Отсыпаться, завтра разбудите.

Лунатик и Бродяга понимающе переглянулись и синхронно кивнули.

— Бродяга, это шутка? — спросил я, глядя на какой–то старый башмак.

— Нет, Гарри, на полном серьёзе. Это портключ, — сказал Блэк, и продолжил, когда мы подошли, — На счёт три хватаемся. Раз, два… три! — ощущение, похожее на аппарацию, и вот, мы все вывалились… ну ладно, я чуть не упал, а Лунатик и Бродяга легко ступили на твёрдую землю.

Вокруг было достаточно много народу, прямо как в косом переулке, но там говорят на английском, а тут вокруг гомон, в котором, если прислушаться, можно услышать все языки мира.

После того как мы все переместились, Сириус, дождавшись меня, сказал:

— Матч начнётся в три часа после полудня, как раз в разгар дня. Надеюсь, мы успеем поставить палатку, — он дёрнул плечом, за которым был безразмерный рюкзак, а в нём такая же палатка.

Ремус, благодаря своему острому зрению быстро нашёл подходящее место, и мы принялись обустраиваться. Матч может продлиться сколь угодно долго, пока не поймают снитч, и, несмотря на то, что в обеих командах хорошие ловцы, посетители финала устраиваются с расчётом, что матч может продолжаться несколько часов, даже дней или недель.

Был настоящий палаточный городок. Большинство магов непривычны к такому образу жизни, поэтому даже в палатках, которые изнутри представляют собой полноценный дом, чувствуют себя некомфортно. Мне же было плевать на комфорт, я не спать сюда пришёл, так что, как только мы развернули палатку, я, побросав в неё прихваченные вещи, отправился по палаточному лагерю.

Сириус, оглядев шикарный на его взгляд дом, который был во внутреннем пространстве палатки, тоже последовал моему примеру. Ремус, виновато улыбнувшись мне, сказал:

— Извини, Гарри, но тут столько шума, запахов, что мне неприятно гулять в таком месте. Лучше я тут посижу, почитаю книгу…

— Окей, Лунатик. Часам к двум мы вернёмся, — сказал я, и пошёл прочь.

Сириус тут же ушёл в неизвестном направлении, а я пошёл в сторону трибун, что бы поближе взглянуть на это сооружение. Трибуны впечатляли — они были не хуже любого стадиона, готового принять чемпионат мира по футболу — они были огромны. Вокруг — десятки, возможно сотни тысяч людей. Среди них выделяются те, что приехали болеть за Ирландию — они были в зелёных футболках и таких же зелёных шарфах. Впрочем, я не болел ни за Ирландию, ни за Болгарию, но был в своей зеленоватой рубахе, так что мог сойти за своего, прогуливаясь среди толп ирландцев.

Жаль, их язык я не знал, так что разговоры вокруг для меня были не более чем гомоном.

Не заметив, я прошёл через весь ирландский сектор, выйдя к болгарам. Там то и случилось приключение.

Впрочем, приключения и я это как корпускулярно–волновая теория света — на первый раз и не разберёшь, приключение или неприятность, или одно и то же, но в двух ипостасях.

Ко мне подошла девочка, лет пяти–семи, которая плакала. Удивительно, но никто вокруг не замечал, что у ребёнка что–то случилось, все были заняты своими делами.

— Вы не видели маму? — спросила она у меня по–французски, увидев, что я её заметил и приближаюсь. Я ещё не так хорошо говорил по–французски, что бы сойти за своего и, как уверяет меня Сириус, у меня лёгкий английский акцент, но разговаривать более–менее бегло я научился, так что ответил:

— Нет, прости. А ты кто?

— Я Габриель, — сказала она, и снова стала озираться в поисках родителей. Похоже, в этой толпе она потерялась, — А флёр, вы не видели?

— Флёр? — спросил я. По–французски «флёр» это цветок. Странно, она спрашивает меня про цветы?