Аарон Дембски-Боуден - Повелитель Человечества

– Что случилось? – спросил Вальдор. Желание узнать судьбу Императора явно читалось на его суровом лице.

Керия ответила серией коротких жестов.

– Разгромлены? – Вальдор покачал головой из-за безумия её объяснения. – Как могло не хватить Безмолвного Сестринства и Десяти Тысяч, чтобы справиться с этой угрозой?

Керия повторила жесты, двигая руками ещё увереннее.

– Вот почему мы здесь, – произнёс Диоклетиан, добавляя голос к её признанию. – Нам нужно больше воинов, чтобы удержать Невозможный город.

– Что с Десятью Тысячами?

Керия и Диоклетиан переглянулись. Утомлённый формальностями префект покачал головой. – Я многое не могу сказать. Так много запрещено говорить здесь на поверхности, даже там, где не может услышать ни одно предательское ухо. Последние несколько месяцев обернулись жестокими потерями, большими, чем за любой прошедший год. Десять Тысяч сильно обескровлены. У Безмолвного Сестринства дела немногим лучше.

Он протянул трофей Вальдору. – И теперь ещё это.

Вне всяких сомнений это был шлем космического десантника. И этого, конечно же, просто не могло быть.

Константин Вальдор поворачивал реликвию в золотых руках, изучая каждый дюйм конструкции. Шлем не принадлежал никакому легиону, который мог назвать Вальдор, помятый расколотый керамит был красным, и такой цвет ни один из восемнадцати легионов не носил на поле битвы. Благородные сыновья Сангвиния из IX были раскрашены в ярко-красный цвет артериальной крови, предательские собаки Магнуса из XV использовали более тусклый и строгий багровый оттенок.

Этот шлем выглядел по-другому. Его керамит сиял гордой алой краской, в местах сколов проступал тёмно-серый цвет, окаймлённый похожим на бронзу металлом с таким количеством примесей, что напоминал латунь.

Лицевая панель была IV типа со значительными изменениями. Рту придали вид рычащей пасти со стиснутой железными зубами решёткой респиратора. Двойные твёрдые керамитовые гребни напоминали ангельские крылья офицеров Первого и высокие дуги чемпионов XII, но были грубее и прямее, чем у любого легиона и украшены медными болтами, вбитыми в красный металл.

Каждый из этих элементов был необычен, но не беспрецедентен. Существовало столько же вариантов в дизайне типов брони, сколько производящих арсеналы Легионес Астартес литейных заводов и миров-кузниц. Аналогично и этот шлем нёс отметку своей кузни, но такую стилистическую зазубренную руну за правым слуховым рецептором ещё не видели в Солнечной системе.

– Сарум, – после затянувшейся паузы произнёс Вальдор. – Его выковали на Саруме. – Он посмотрел на Диоклетиана и Керию, но не вернул шлем. – Пожиратели Миров, – выдохнул он имя, словно проклятье, чем оно и стало.

Диоклетиан согласно кивнул. – На наплечнике убитого легионера был изображён пожираемый мир, а затылок оскверняла кибернетика, столь любимая Двенадцатым легионом.

Какое-то время Вальдор молчал. Что можно было сказать?

– Расскажите мне всё, – наконец приказал он.

Руки Керии соткали ответ в воздухе.

– Тогда скажите мне всё что можете, – холодно произнёс Вальдор. – Скажите мне вообще всё что можете, прежде чем мы созовём военный совет.

Малкадор Сигиллит, регент Терры, носил ничем не примечательные одеяния терранского администратора. Он возглавлял военный совет, опираясь на посох с навершием в форме орла, словно стареющий советник, впрочем, им он и был.

Они собрались в личном святилище Сигиллита, башне, которой до сих пор удавалось избегать масштабной реконструкции Имперских Кулаков. Её кольцевой балкон так и остался открытым для ночного терранского неба, и огромные тёмные каменные сферы кружили вокруг главного шпиля палаты по эллиптическим орбитам, отбрасывая тени сквозь высокие витражи. Девять вырезанных из альбианского белого камня главных сфер парили на мощных антигравитационных суспензорах. Десятки дополнительных сфер, спутники из тёмного базальта, следовали вокруг них по орбитам в симбиотическом вращении, словно самый высокий зал башни являлся центром Солнечной системы.

Малкадор ссылался на то, что занимался здесь исследованиями. Ему нравилось проводить избранные встречи в центре этой трёхмерной астролябии, заявляя, что она позволяла ему видеть перспективу, о которой слишком легко забыть в недрах Императорского дворца. Он отказался от реконструкции башни, утверждая, что ему необходимо “менее воинственное и менее несчастное” место для размышления в одиночестве. Несмотря на звание Дорна, как Преторианца Терры, воля Малкадора возобладала. Башня осталось редкой иглой ручной работы во Дворце, который возродился, как крепость.

Несколько самых могущественных верных Империуму мужчин и женщин, стояли вокруг кругового гололитического стола в самом центре библиариума на вершине башни. Их окружали бесценные свитки и реликвии сотни потерянных культур, от старейших времён Старой Земли до многих исчезнувших в Тёмную эру технологии. Резные предметы из дерева, куски разбитых статуй из белых и чёрных камней, свитки в стазисных полях, пистолеты, ружья и мечи, давно отданные временем на милость ржавчине и патине, – как минимум это можно было назвать разношёрстной коллекцией.

Шесть человек стояли друг напротив друга. Шесть человек, решающих судьбу империи. Всё принятое здесь распространится по всей запутаннейшей иерархии Империума или навсегда будет заперто за замками и санкциями.

Диоклетиан по очереди посмотрел на каждого из иерархов, собравшихся вокруг стола без сторон, чтобы все казались равными: фабрикатус-локум Тримейя с Марса; Малкадор, имперский регент; Рогал Дорн, примарх Имперских Кулаков; Керия, Рыцарь Забвения Безмолвного Сестринства; капитан-генерал Вальдор из Десяти Тысяч; и сам Диоклетиан.

Раньше он не встречался с новой верховной жрицей Механикум. Тримейя напоминала худое как палка приведение, закутанное в красные марсианские одеяния, кроме одежд можно было увидеть только скелетные серебряные пальцы из рукавов мантии и безликую лицевую панель в тенях капюшона. Она говорила через вокс-решётки трёх сервочерепов, кружащих вокруг неё на ограничительных кабелях в полосах предупреждающих цветов. Три голоса заговорили в унисон, все искусственно женские:

– Генерал-фабрикатор ждёт сообщения от хранителей Великой Работы.

– Мы принесли сообщение, – ответил Диоклетиан и указал на шлем Пожирателей Миров на центральном столе. – И доказательства.

– Аднектор-примус больше не присылает отчёты генерал-фабрикатору, – настаивала Тримейя. – Загрей Кейн, да будет он благословлён, считает, что наш представитель в Великой Работе встретил конец на службе Омниссии.