Pskovoroda - Канон

— Перестань, Анри, это — не мужской разговор! — он своим спокойным тоном говорил, словно успокаивая маленького ребёнка. — Ты же знаешь, как я люблю Жанин и девочек! — убедившись, что Делакур уже твёрдо стоит на ногах и не собирается падать, Бродяга вопросительно поглядел на меня:

— Готов, Щеночек? — он взял меня за руку.

— Погоди! — остановил его я. — Ты хоть знаешь, где этот Скунторп?

Сириус помотал головой:

— Я лишь знаю, что это где-то к морю от Шеффилда, но точнее...

Я подошёл к кладовке и достал четыре метлы. Крёстный опять покачал головой:

— Анри не может идти с нами. Я слишком устал сегодня, когда мы с тобой работали, и на такое расстояние я могу взять только одного человека. Ты же нужен, чтобы найти нужный дом.

— Постой, — спохватился я, — почему мы не можем воспользоваться каминной сетью?

— Потому, что за пределами Лондона у меня нет знакомых каминов, — с сожалением сказал Брордяга. Я, конечно, знаю один — в Норе, но от него до этого Скунторпа ещё дальше пилить.

— Где мои очки, крёстный? — спросил я. — Мои другие очки?

Сириус достал из кармана очки и с мрачным лицом протянул мне. Я понимал причину его тревоги. С форой в четыре с половиной часа у Билла было достаточно времени, чтобы... приступить к выполнению своего плана. Если я ещё ни с кем не целовался до сегодняшнего дня, это ещё не означает, что я не знаю, откуда дети берутся, и что такое изнасилование. Странно, конечно. Отчего-то мне показалось, что взгляды, которые бросала Флёр на Билла, когда тот вместе с Молли навестил меня в Хогвартсе, были вполне доброжелательными. Да и Сценарий, вроде как, описывал большую любовь. Хотя, Сценарию, как я уже по себе понял, в этих вопросах верить не стоит. А в сухом остатке — утащить у Герми мою записку мог только кто-то из Уизлей. И в результате Флёр окажется с Биллом. По любви? Или из-за того, что будет обесчещена? Едва я произнёс про себя это слово, моё сердце сжалось от безысходности. У меня, чужого, в общем-то человека. Как же она себя будет чувствовать?

— Что стоим? — немного более резко, чем следовало, спросил я Сириуса. Тот ничего не сказал мне на это, поскольку все мои чувства явно отображались на моём лице, а лишь молча взял меня за плечо, произнося заклинание, и мы оказались на какой-то тёмной узкой улочке, выложенной булыжником, мусором и экскрементами. У полуразвалившейся двери под красной неоновый вывеской с надписью “Отвязные звёздочки” кучковалась, обильно дымя тонкими сигаретами, стайка женщин, размалёванных и разодетых так, что я их поначалу принял за трансвеститов на гей-параде. Одна из них, заметив нас, приветливо помахала ручкой:

— Ой, смотрите, девчонки, это же Чёрный Клык с каким-то дохлятиком! Эй, Чёрный Клык, иди скорее к нам! Мы по тебе соскучились!

Я в ступоре разинул рот. Никогда не подумал бы, что Сириус настолько известен, что его знают даже дворовые шлюхи Шеффилда! Жрицы тем временем наперебой загалдели, а крёстный, взяв меня за плечо, повёл к выходу из переулка.

— Эй, Чёрный Клык, ты, что, теперь по мальчикам ходишь?

Сириус обернулся к девкам и изобразил на лице что-то настолько доброе и человеколюбивое, что те сразу заткнулись и даже перестали дышать. Мы вышли на такую же тёмную улочку с редкими тусклыми фонарями, добрели до небольшого скверика, где достали мётлы и стрелой взмыли в воздух.

Если что-то и может сравниться по остроте ощущений с полётом на метле, так это полёт на метле в сельской местности в безлунную ночь. Мы не успели ещё отлететь от Шеффилда, как крёстный с размаху врезался в сову. От бедной пташки лишь ошмётки полетели, а крёстный, с трудом удержавшийся на метле, вспоминал её птичьих родственников до седьмого колена. Мы попытались было лететь чуть выше, так выше оказался весьма чувствительный боковой ветер, который не только проморозил тех из нас, кто в душе был собакой, до самого основания хвоста, но и успел отнести к югу, сбив с пути. Когда мы попытались лететь ниже, то сначала лицо Сириуса превратилось в зелёную маску от крутящейся там мошкары, потом он влетел в крону дерева, на этот раз выпустив таки метлу беспорядочно кувыркаться к земле в то время, как сам он пытался высвободить мантию из веток, а на третий раз в него влетела летучая мышь. Бродяга был уже настолько взбешен, что, откусив несчастному животному голову и смачно выплюнув её, тушку затолкал в рот и принялся жевать.

Я с удивлением обнаружил, что мои очки не только “видят” в темноте, но также и помогают с предупреждением неподвижных и движущихся препятствий. В частности, от той летучей мыши, что досталась на завтрак крёстному, я как раз успел увернуться, крутанув в воздухе “бочку” прямо перед летящим сразу за мной Сириусом. На радостях по поводу моего возвращения отец купил мне новейшую модель итальянской метлы Фулмине Марк 5, способной разгоняться до трехсот километров в час, которых в мире было всего-то двести штук. Крёстный два дня выпрашивал у меня её покататься, взамен предлагая свой старый мотоцикл с пробитым глушителем, а потом, когда я, вдоволь накувыркавшись в воздухе, сжалился и дал её ему, он на следующий день после обкатки притащил такую же, новенькую и в заводской смазке, не глядя выкинув вполне себе неплохую кучку золота на своё мальчишество. В общем, злосчастный Скунторп, до которого от Шеффилда было лететь около пятидесяти километров, появился на экранах наших радаров буквально через десять минут, переливаясь огоньками уличных фонарей и красными маячками сталелитейного завода.

Глядя на отвалы шлака и горы угля, Сириус прокричал мне:

— И какой идиот в здравом уме поселится в такой дыре?

Ты его знаешь, крёстный! И я надеюсь, что мы встретим его именно здесь и, самое главное, успеем спасти Флёр. Если, конечно, ей действительно угрожает опасность, и она не сама сбежала от папочки к пафосному длинноволосому носителю серёжек.

Очки, заряженные информацией, выданной мне “Пикси и Голиафом”, начали выдавать мне целеуказание, как только я достаточно приблизился к заводским трубам, чтобы их можно было опознать. Подлетали мы с юго-запада, поэтому я заложил вираж с тремя “бочками”, отворачивая на восток, перевернулся вверх ногами и отвесно, как “лапотник”, ушел в пике к нарисованной мне очками маленькой избушке в пятистах метрах подо мною. Сзади, как оглашенный, орал Сириус, в точности повторивший мой манёвр и заметивший, наконец, что на него со страшной скоростью несётся земля. Надеюсь, он и последующий мой манёвр повторит, иначе придётся ему жрать землю так же, как он только что жрал ни в чём не повинную летучую мышь.

В двадцати метрах от земли я ударил по тормозам, одновременно задирая черенок метлы на себя с таким расчётом, чтобы, затормозив, как раз оказаться ногами на твёрдой почве. Сириус, конечно, зазевался. Хорошо, хоть метлу с ценником “сто девяносто пять тысяч” не сломал, зато копчиком приложился знатно. Я подал ему руку и мы, убирая мётлы, направились ко входу в этот домик дюймовочки.