Виктор Ночкин - Дыхание осени

Прежде всего, огромное количество новостей породил поход императора на запад. Этого не ждали, ибо давно сложилась традиция, согласно которой императоры, прекрасно зная о том, что такое Сантлак, закрывали глаза на нелады огромной страны. К тому же общее мнение было таково, что нынче существуют куда более насущные проблемы. Наконец, оставшийся в распоряжении Алекиана обломок империи истощили войны прошлого года. Казалось, сил для наступления – куда бы то ни было – недостанет. И когда Алекиан удивил всех странным решением – слухи поползли во множестве. Потом – не без участия двора и Церкви – появились известия о великих победах, одержанных его величеством. Слухи эти возникли, когда армия еще стояла в Трингвере, так что правды в них было не больше, чем в мешочках архиепископа Мунта, набитых черепками… Затем, когда Алекиан выступил из Трингвера на запад, а в город явился сантлакский епископ Ранлей, слухи обрели новую почву. Оба клирика, епископ и аббат монастыря блаженного Ридвика, развили бурную деятельность, приводя к покорности округу и рассылая во все стороны странствующих братьев с тайными инструкциями. Дело осложнялось тем, что святые отцы ставили друг другу палки в колеса.

Алекиан не раз высказывался в том смысле, что сантлакская епархия чересчур обширна, и ее следует разделить на несколько, появятся новые епископы, а аббат обители блаженного Ридвика – вполне подходящая кандидатура. Аббат получил довольно намеков от Алекиана, чтобы уверовать в собственное будущее епископство.

Ранлей же считал, что хорошо послужил Церкви и престолу, так что его епархия не должны быть урезана, а притязания аббата безосновательны. На словах эти двое демонстрировали трогательную дружбу, но втайне вредили друг другу. Словом, в итоге сообщения из Сантлака были обильны, запутанны и противоречивы.

Далее следовали слухи с севера. Тут и пояснять не требуется – по приказу Мунта распространялись сообщения о великих победах Белого Круга, но и гибель армии Церкви не могла остаться совсем уж незамеченной, так что из Феллиоста расходились самые удивительные сплетни и байки.

Затем – панические слухи, доходящие с востока. Беглецы, графы восточного Ванета и их солдаты, всячески преувеличивали силы черного мага, чтобы оправдать собственную трусость. В их рассказах могущество могнакского чародея обретало поистине эпические размеры.

И нашествие варваров северян также породило громадное количество страшных сказок. Сообщения о зверствах морских разбойников накладывались на старые предания о культах, не до конца искорененных Церковью в тех краях, так что картина вырисовывалась совсем уж страшная.

Ну и наконец поход гномов на Малые Горы, сопровождавшийся погромами и бунтами в Анновре. Небывалое, невиданное событие. Гномы побежденные в прошлое царствование, казалось, уже более не способны причинить существенный вред Империи, к тому же на их пути стояла верная и сильная Фенада. И вот теперь, когда Гратидиан Фенадский присоединился к нелюдям – удар, нанесенный войском подгорного народа, оказался неожиданно сильным и действенным. Да еще – глупый слух о том, что маги действуют заодно с гномами. Несмотря на очевидную абсурдность, именно этим наветам верили особенно охотно. Чародеи и прежде не пользовались расположением черни, а теперь и подавно оказались объектом всеобщей подозрительности.

Все эти слухи, сплетни, страшные сказки и нелепые выдумки, сходились в Ванетинию со всех сторон, столица была наводнена слухами, переполнена ими. В центре волнующегося моря слухов громадой стоял Валлахал, незыблемый, не подверженный странным случайностям… и вот оттуда из самой сердцевины миропорядка, из основы стабильности в волнующемся хаотическом Мире, пришел новый слух – о чудесном исцелении великого полководца Империи маршала Брудо ок-Икерна.

И, хотя новость казалась отрадной, она тоже вселяла неуверенность и тоскливый страх, люди Мира привыкли бояться любых новостей, как дурных, так и добрых…

Источник новой сплетни, отмытый и накормленный, выслушал доклады. По распоряжению Санеланы маршалу ок-Икерну зачитали донесения из Феллиоста, письмо Алекиана, пересказали сообщения, принесенные гонцами из Неллы и Анновра. Маршал чувствовал себя странно, он был бодр, мыслил здраво, но совершенно не помнил, что произошло с Миром, пока он, сэр Брудо, общался с духами. Событий, которые произошли за полгода, хватило бы лет на двадцать – в прошлые, мирные и упорядоченные, времена. А сейчас Мир бесился и летел вскачь, да и время, похоже, решило сплясать странный танец. Столько событий, столько перемен!

Война повсюду, враги наседают, а император отправился походом в Сантлак – едва ли не самое верное престолу королевство. И там Алекиан тоже в опасности. Церковь сражается с нелюдями, Энмар предлагает союз, гномы и эльфы вторгаются на земли империи… да еще черный маг – говорят, что из самого Могнака забытого! Если бы не зловещая слава Гериана Проклятого, ок-Икерн счел бы, что это вторжение менее опасно, нежели прочие… да вот странные известия о поражении ок-Линвера. Сэр Брудо был невысокого мнения о полководческом искусстве старика, но все же… все же… более, того, этот враг был ближе прочих, то и дело приходили сообщения о том, что черное войско идет на Ванетинию. Слухи всякий раз оказывались сильно преувеличенными, но притом не безосновательными! Дело в том, что мародеры из Гевы – псы, спущенные Кевгаром – прослышав о поражении имперцев, стали носить черное. Теперь черных всадников видели то тут, то там, и любая захудалая банда обращала в бегство ванетских солдат одним лишь видом черного тряпья…

Словом, взвесив все так и этак, ок-Икерн решил отправиться на восток. Эльфы, гномы и северные варвары были далеко, а войско некроманта – совсем рядом. И потом, Кенперт Вортинский все равно собирался отправляться на восток – узнать о судьбе ок-Линвера, так уж лучше эту миссию возьмет на себя сэр Брудо… Санелана не хотела отпускать маршала, ей снова стало страшно, что останется одна среди пустых лиц придворных, среди пустых глаз и пустых речей… но она привыкла не противиться воле сильных мужчин, согласилась и на этот раз.

Ок-Икерну принесли старые доспехи. Маршал медленно провел ладонью по нагруднику, пальцы то и дело проваливались во впадины и цеплялись за шершавые царапины. Каждая отметка на металле – память о стычке, сражении, поединке. Каждая вмятина – память о пережитой опасности. Ок-Икерн водил рукой по доспехам, и картины битв вставали перед глазами. Память плескалась из помятого металла в пальцы, струилась по венам, стучала в сердце, мягко сжимала виски. Ок-Икерн становился собой! А уж когда он вытащил меч из ножен… улыбка прорезала буйную бороду – сэр Брудо запретил стричь это гномье украшение, и теперь, как в прежние времена, когда нанимался в Ренпристе, щеголял буйными зарослями, скрывающими нижнюю половину лица. Тем не менее, когда маршал показался во главе конного отряда на улицах Ванетинии, его узнали. Горожане останавливались и провожали героя долгими взглядами, некоторые выкрикивали слова одобрения, женщины смахивали слезы. А сэр Брудо молчал. Пока не началась его военная миссия, оставалось немного времени, чтобы подумать: кто он теперь? Для чего его вырвали из жизни и почему возвратили именно теперь? Чего ждет судьба от старины ок-Икерна?