Сергей Сироткин - Путь. Книга 2

Меня начал охватывать покой. Я открыл глаза и всмотрелся в бездонную пропасть, которая меня окружала. Водная стихия спрятала меня от Сущего, и, как мне показалось, от самого себя. Умиротворённость позволила забыть о прошлом. На какое-то мгновение даже удалось избавиться от вины за гибель Люцифера, и от предназначения, которого я не желал. Мир, окутав прохладной и властной плотью, убаюкивал, словно давал возможность отдохнуть перед новым, более сложным этапом пути. И я очень хотел забыться, но не мог. Душа переполнялась чувствами и эмоциями. Неудовлетворённость собой саднила, не давая расслабиться и раствориться в безмятежности хотя бы ненадолго. То ли Сущее, то ли я сам требовал от себя действий и продолжения пути, который для меня выбрали. Не я, а чья-то могучая воля, решившая создать ещё одну марионетку для театра жизни, в котором мне отвели роль палача. Это терзало меня и заставляло противиться судьбе. Но душа однозначно давала понять, что всё, с чем я сталкиваюсь, является моим и только моим уделом, который, подобно бремени, смогу нести только я. Хотелось понять, чья эта воля, что создала меня и заставляла идти дальше, не смотря на несогласие с доставшейся участью. И вновь мысли уткнулись в Творца. Только он мог пролить свет на терзающие вопросы. Какая-то необъяснимая уверенность заставляла отыскать высший разум, который затаился в безднах созданного им же мира.

Через водную стихию я мог явно ощутить любое существо, которое с ней соприкасалось. Причём вода занимала большую часть поверхности мира. Но в ней Творца не было. Он был где-то на тверди и тщательно скрывал своё местоположение. Скорее всего, он знал о моём присутствии, и специально, не желая встречи, мешал мне себя обнаружить. Я был уверен – рано или поздно он всё равно прикоснётся к этой материи, и тогда ему не скрыться. А пока торопиться мне было некуда, и потому я решил заняться исследованием своего дома и тех, кто в нём живёт.

Я медленно встал на ноги и оттолкнулся от тверди. Поднятое мной облако песка медленно опустилось на дно. Вода не хотела отпускать, и мне пришлось воспользоваться крыльями. Совершив несколько взмахов, и, словно взлетая, я начал подниматься вверх. Пользоваться силами не хотелось, так как соприкосновение крыльев с водой при взмахах доставляли удовольствие. Окружающее пространство стало светлеть, и когда до поверхности оставалось не так далеко, я остановился, замерев на месте.

Вокруг происходила невообразимая игра света. Лучи пронзали водную стихию, переливаясь различными красками. А там, впереди, зияла жёлтая звезда, которая будто лежала на поверхности водной глади, плавно качаясь в такт волнам. Мне захотелось нырнуть в манящий светом диск. Сделав крыльями несколько мощных взмахов, меня выбросило вверх. От обдувающего прохладой ветра снова захватило дух. А согревающая теплом звезда бесцеремонно вселяла безудержное желание жить, и от переполняющей меня радости я зарычал.

Заложив вираж, я лёг на потоки сил и полетел в сторону тверди, над водной гладью, касаясь её кончиками пальцев. Мои когти разрезали поверхность, оставляя пенистый след. Воздушные потоки сталкивались и создавали вихри. Они раскачивали меня, будто пытались прервать полёт и опрокинуть навзничь. Создавалось впечатление, что мир со мной играл. Уклоняясь от воздушных ловушек, а иной раз специально прорываясь сквозь них, что доставляло ни с чем не сравнимый восторг, я и не заметил, как оказался над твердью.

Предо мной лежали скалистые горы, раскинувшиеся далеко вглубь материка и вдоль всего побережья. Крылатые твари, покрытые полностью перьями, как у ангелов, облепили поверхность скал, напоминая бесов несметным количеством и постоянной суетой, царившей в их рядах. Эти создания, что назывались птицами, создавали невероятный гомон, от которого сотрясалось пространство. Но он не надоедал, естественностью сокрушая тишину, громко заявляя, что здесь царит жизнь.

Я продолжил полёт вдоль горного хребта над поселениями птиц, от чего они взлетали, собираясь в огромную живую массу, а затем снова усаживались на твердь, возвращаясь на места по мере моего удаления. Так, будоража местных жителей и создавая в их рядах забавную панику, я и летел над границей между водной стихией и твердью мира. Сопровождавшая меня какофония птичьих криков, выражающая недовольство моим присутствием, полностью отвлекла от тревог и осмысленного созерцания местности, над которой я проносился. Как вдруг пространство пронзил жуткий крик, от которого стало не по себе. Я остановился и увидел застывшего на месте человека, пристально смотрящего на меня. Его лицо было белым, глаза выпучены, и, кроме страха, ничего не выражали. Он полностью онемел и был не в состоянии пошевелиться от сковавшего его чувства. Но спустя некоторое время человек смог побороть страх, восстановив контроль над телом, и медленно попятился назад. Затем резко развернулся и побежал прочь, сломя голову. Видимо, моя внешность не вписывалась в окружающий пейзаж мира и приводила местных обитателей в негодование, и даже, как в этом случае, в ужас. Поэтому пришлось стать невидимым и продолжить знакомство с миром в менее заметном облике, не нарушающем местное спокойствие и обыденность.

Человек скрылся из вида и был уже на достаточно большом расстоянии, а едкое чувство страха продолжало витать в пространстве. Я прислушался к нему и обнаружил, что оно не исчезает, а только растёт, причём принадлежит множеству людей. Помимо ужаса я уловил принесённый из-за гор порывом ветра запах крови. Именно той, что имел возможность вкусить в замке Тьмы. Сладкий, дурманящий аромат, наполненный огромной жизненной силой, распространялся быстро, словно кровь текла рекой, и манил, затмевая разум. Во мне проснулась неведомая до сих пор жажда, пробудившая основной инстинкт демона – убивать.

Не предпринимая попытки сопротивляться, я полетел на запах крови. Огибая рельеф горной гряды, я увеличил скорость. Жажда гнала меня вперёд, постепенно сводя с ума. Окружающий мир сменил краски и очертания, став красного, возбуждающего цвета. Я видел перед собой лишь тропинку в воздухе, образованную пьянящим благоуханием, исходящим от щедро растекающейся алой жидкости. Во мне будто всё умерло, словно душа уснула, и бодрствовал лишь инстинкт убийцы, требующий немедленного удовлетворения жажды.

Когда я оказался над равниной, запах крови усилился и стал настолько сильным, что из моего чрева стало вырываться рычание. «Убить! Убить! Убить!» – стучало в разуме, сотрясая тело и заставляя увеличить скорость.

С приближением к источнику крови я начал проваливаться в небытие, словно разум исчезал и вновь появлялся в реальности. Участилось сердцебиение, причём настолько сильно, что в голове призыв «Убить!» стал пропадать. Меня охватил жар от пробудившейся лавы. Внутри разгорелся настолько сильный огонь, что в аду Вельзевула, казалось, намного прохладнее. Но, помимо пламени, дала о себе знать и искра Света. Она вспыхнула, ослепляя меня, и я потерял ориентацию. Полёт прервался, и я грохнулся на твердь мира, покатившись кувырком, вспарывая его мягкую плоть внезапно обессилевшей ипостасью. Я не мог пошевелиться.