wheelerson wheelerson - Медин

– Папа, – перебил Андрей, – это поток какой-то голливудской ахинеи.

– Да, среди американцев больше всего светлых, – не обращая внимания, продолжил отец. – В России больше темных. Я – темный. Нас, интегрированных в человеческую оболочку, здесь несколько тысяч на сто сорок миллионов. Все гении и таланты – это представители вселенского разума, светлых или темных. Остальные – сдерживающая масса с земным сознанием. Мы специально заселили форпосты нейтральной жизнью, чтобы не уничтожить друг друга. Живые существа для нас – как дети, мы создали их, мы их любим, они нас сдерживают…

– Понятно, почему у тебя нет времени на меня, – попытался сумничать Андрей.

– Но, конечно, тех, кого мы породили, мы можем и убить, – отец явно уже говорил не как человек, в его голосе звучали сверхчеловеческие нотки. «Может, вошел в роль», – продолжил сопротивляться сын.

– Скрытая война между светлыми и темными не прекращается ни на секунду. Особенно это заметно на пограничных планетах. Однако все эти столкновения ничто в масштабах Вселенной. Даже если погибнет один форпост, границы влияния одной из сторон изменяться незначительно. Другое дело – внутренняя инверсия…

– Да-да, наконец-то я услышал знакомое слово! – Андрей подобрал ноги к груди и обхватил их руками. – Так что же это, и причем тут я?

Капитан Медин ни капли не изменился в лице.

– Ты, Андрей, – демиург. Творец, если говорить по-простому. Родись ты обычным, светлым создателем, то сейчас бы зажигал звезды. Именно их создают в Круге демиургов творцы светлой стороны. Темные – творят планеты и все материальное на них. Люди как органические оболочки – их рук дело. Светлые же наполняют эти оболочки душами.

Круг демиургов – это вершина общего вселенского разума, главный совет и стол дипломатии. В нем равное количество демиургов от обеих сторон, и баланс, как понимаешь, ни в коем случае не может быть нарушен. Однако…

– Я его нарушил?

– Да, ты родился демиургом хаоса, творцом, обладающим способностью инверсии – изменения сущности на противоположную. Твоя мама… – только сейчас отец вдруг остановился и, немного помолчав, продолжил. – Мама была светлой, создавала в Круге звезды. При родах, когда ты сделал первый глоток воздуха и закричал, произошла инверсия. Она стала темной, баланс в Круге нарушился.

– И маму убили?

– Нет, по законам Вселенной, уничтожается хаос…

– Нет?! Мама жива? – Андрей словно не слышал последних слов.

Капитан проникновенно посмотрел на сына, и мальчик увидел на каменном лице глубокую вселенскую печаль. Губы отца дрогнули.

– Мама жива.

Мальчик вне себя от переполнявших чувств выскочил на улицу – мама жива! Он ринулся вперед, сквозь пелену порхающего снега. Звезды, планеты, демиурги, светлые, темные – интересно все, конечно, но главное – мама! Он совсем не знал, каково это, когда она рядом. И вот теперь словно мир перевернулся и встал в нужные пазы. Получившийся узор вышел очень красивым: он, мама и папа. Так и должно быть! «А-а-а-а-а-а-а-а!», – просветил снегопад счастливый крик. Из белой пушистой стены навстречу Андрею вынырнули удивленные прохожие. Он видел их лица, – интересных, приятных и добрых людей. «Здрасти! Здрасти!», – радостно кивал он, и его сердце пело на все лады – тук-туктук-туктуктуктук! Мама жива! Конечно! Теперь все будет по-другому!

Снежинки таяли на раскрасневшихся щеках. Он бежал без шапки, и волосы быстро намокли. Но это было настолько пустяково, что он широким взмахом взъерошил их и с удвоенной прытью помчал дальше бурить закрутившуюся метель. Улыбка сияла до ушей.

– Нам нельзя медлить, – посмотрел тревожно на косые хлопья за стеклом капитан Медин. – Скорее всего, Лишний уже здесь. Надо выдвигаться сегодня вечером.

Бабушка подошла сзади и осторожно взяла его за руку.

– Я все собрала. Осталось вызвать такси.

Капитан повернулся и виновато глянул на мать.

– Возможно, потребуется переход. Американцы догадываются о местонахождении парня. Потепление в этих широтах уже стало чересчур очевидным. Вычислить Андрея не составит труда. Если и в Приморье засекут изменение климата, то останется два варианта – либо погружаться на дно, либо – переходить на другой форпост.

– Ты же знаешь, я готова, – бабушка погладила его рукав и, загадочно помолчав, добавила со смешком. – От радикулита отдохну.

Медин слабо улыбнулся. В комнате потемнело из-за начавшегося снега.

Старые кирпичи растаяли один за другим, словно сложившиеся фигуры «тетриса». Затхлую темноту морга прорвал утренний свет, высветив мириады пылинок. Земляной закончил круговое движение рукой: вуаля – задняя стенка морга исчезла, открыв гостям проход.

– Вот это да… – раскрыл рот Кабан и снова взял ведра с друзьями.

– Чувствуй себя, как дома, – прогромыхал незнакомец и пошел вперед. В морге было тихо.

Илья подождал немного на тот случай, если на Земляного накинутся забытые мертвецы или привидения. Но ничего такого не произошло, и минут через пять он, оглядевшись по сторонам, с опаской ступил в мрачное строение.

– Какая красота! – заскрипел из темноты металл открывающегося холодильника. – Тут забыли одного.

Илью обдало ледяным душем. Ведра в его руках закачались. Он остановился как вкопанный, глядя на круги ряби по поверхности брата и Оглоблина. «Как же так?! Морг старый, кого тут могли забыть?!».

– Да не бойся, – успокоил вышедший на свет Земляной. В это мгновенье Кабан даже немного обрадовался его безобразной морде. – Это к лучшему. Быстрее изучу вашу биологию.

В полумраке он плюхнул что-то бледное на ржавый операционный стол. Илья понял, что это покойник, и коленки его подкосились. Ведра выскочили из рук, и, ударившись о кафельный пол, странно зазвенели. Разволновавшаяся вода нервно выплюнула наружу крупные капли.

– О, тоже испугались, – указал незнакомец. – Сами – неживая природа, а от куска органики дрожат.

Кабан дико покосился на вибрирующие ведра. Кто из них кто, понять было сложно, ведра стояли неподписанные.

– Т-т-так они что, все видят и слышат?

– Чувствуют. Насколько позволяет водяная оболочка, – незнакомец перевернул труп и почесал затылок. Не трупа, свой. – Мне вот это земляное тело не дает нормально изучить материал. Руки вишь? – из полумрака показались толстые трехпалые обрубки из того же чернозема, что и морда. – Ими только дубы валять.

– Т-т-то есть, вы не такой на самом деле? – Кабан отступил подальше.

– Нет, я – созидательная энергия. Те-мна-я, – на Илью издевательски скривилась пасть.

– Это значит… плохая? – голос подростка совсем потух.

– Да-а-а-а-а-а! – загремело в пустом морге с троекратным эхом. Кабан пулей вылетел на улицу и почти забрался на березу, стоящую неподалеку. – Ха-ха-ха-ха!