Михаил Трофимов - Первые боги

– Для лошади нет страшнее разлуки, чем разлука с хозяином. Пока они живы, сердца человека и скакуна слиты воедино. Когда кто-либо из них погибает, связующие их нити разрываются, и душевные раны оставшихся в живых еще долго кровоточат. Если человек способен примириться с болью утраты, то лошадь жаждет только одного: последовать за хозяином, чтобы вновь соединиться с ним.

Сын ночи, с заходом солнца обратившийся в человека, заливаясь слезами, пал перед Хуфтором на колени:

– Прости меня, хозяин: ведь это я украл твою кобылу. Я, как только узрел тебя в деревне сородичей, так и помыслить больше не мог другого наездника. Ревность зажглась в моем сердце, я похитил твою кобылу и отвел ее туда, где о ней могли позаботиться. Вот увидишь, хозяин, она ждет тебя, твоя кобыла цела и невредима. Мы вернемся к ней, и ты обретешь свое потерянное сердце. А меня можешь бросить! Я не достоин твоей любви и заботы…

Хуфтор, не сказав ни слова, погладил Сына ночи по черной шевелюре и потрепал его по плечу.

Всю ночь Мал провел у костра. Дан тоже не спал. Он подкладывал дров в огонь до тех пор, пока Мал не отправил его отдыхать. Принц прислушивался к самому себе и к тому, что происходит вокруг. Тяжелые предчувствия не давали ему покоя. К утру он ощутил сильный голод. Во время утренней трапезы Мал ни в чем себе не отказывал: он ел мясо большими кусками, почти не пережевывая. Такой аппетит привел в удивление даже Моркварда:

– Мал, побереги кишки, ты ешь за пятерых.

– Я голоден, – ответил Мал, подражая Леопарду в ясности и краткости высказывания.

Помимо многочисленных кусков говядины, он поместил внутрь себя гуся и поросенка, сдобрив их овощами и фруктами.

Перед тем, как тронуться в путь, Хуфтор предупредил Мала:

– Я оставлю вас у города Айя.

– Я благодарен тебе, – сдержанно проговорил Мал. – Ты – хороший проводник и храбрый воин.

Он хотел добавить что-нибудь еще, но не мог найти нужных слов.

Утреннюю тишину разорвало дикое лошадиное ржание. Мал оглянулся: Сын ночи с налитыми кровью глазами бешено метался взад-вперед.

– Что с тобой? – прокричал Хуфтор и бросился успокаивать жеребца.

Сын ночи, завидев Хуфтора, во весь опор помчался по дороге в сторону Крака. Жеребец сшиб с ног двух человек. Он скакал, не обращая внимания на призывы поспешившего за ним хозяина.

В следующее мгновение Мал увидел, как из лесных зарослей показался неизвестный с коротким копьем в руке. Он с силой метнул смертельный снаряд туда, где стоял Филипп, и не промахнулся: острый наконечник легко разорвал кольчугу Паладина, и глубоко вонзился в тело. Тотчас из зарослей высыпали другие вражеские солдаты. Они стремительно атаковали лагерь пилигримов. Филипп, все еще держащийся в седле, беззвучно, одними губами произнес приказ:

– Сомкнуть ряды.

Конь под ним взвился и понесся вперед. Окруженные воины еще успели исполнить последний приказ паладина, но противник разорвал строй первым решительным натиском.

– Вперед! – прокричал Морквард и ринулся в гущу неприятеля.

Лошадь под ним тут же споткнулась и пала сраженная копьем. Началась неравная схватка.

Дан встал между принцем и потоком вражеских стрел. Его самого прикрывал только стальной нагрудник. Стрелы быстро нашли незащищенные места на теле Дана, и он упал замертво.

– Зачем? Ведь я же неуязвим.

Мал остался стоять неподвижно даже тогда, когда полегли все, кто стоял рядом. Припал на одно колено и Гор – стрела вонзилась ему в руку. Пехота противника замедлила шаг, и вперед вышли тяжеловооруженные всадники. Они сжимали кольцо вокруг пилигримов, и теперь Мал видел, что это англичане. Ари в сопровождении арабов-телохранителей бросилась на прорыв. Их перехватили и стащили с лошадей. Ари отбилась и снова вскочила на лошадь. Но ей не дали уйти. Преследователи смогли подрубить кобыле под Ари задние ноги. Животное с диким ржанием тяжело рухнуло на землю, и всем телом придавило наездницу.

Неожиданно пробудившийся страх заставил Мала схватиться за рукоять меча Рамзеса, но он так и не обнажил его. Ему не хотелось драться. Мал все потерял и желал только одного – отомстить змею:

– И что же теперь ты будешь делать мой Серебряный брат? Хочешь жить – спасайся сам.

– Сдавайтесь! – раздавшийся позади грубый властный окрик остановил атаку англичан.

Мал оглянулся, – на него смотрел всадник, с ног до головы закованный в латы. Его лицо было закрыто забралом, но принц узнал короля Франции Пепина. Взгляд его холодных серых глаз был исполнен презрения.

– Бросайте оружие, – приказал Мал выжившим.

Воины молча повиновались. Только Морквард и не думал прекращать битву. Он отчаянно прорубал себе дорогу к королю Пепину, и англичане падали, сраженные его орудием. Одному из них удалось отразить страшный удар секиры мечом, и тот сломался у основания.

– Сдавайся, Морквард! Я приказываю тебе, – прокричал Мал.

– Я не сдамся, Мал, я не сдамся, – отвечал ему Морквард, не прекращая вращать секирой и сея смерть вокруг себя.

– Брось оружие, Морквард, и я пощажу тебя, – велел монголу король Пепин.

– Никто не смеет мне приказывать! Я свободный человек! – отвечал Морквард, без устали сокрушая вражеские копья и мечи.

– Ты хочешь умереть?! Так умри! – не выдержал Пепин. – Убейте его!

В ответ на приказ Пепина к Моркварду подступили копейщики, окружили его тесным кольцом и одновременно сдвинули копья. Трем из них удалось пронзить его тело насквозь. Смертельно раненый Морквард застыл на месте. На его губах выступила кровь. Англичане держали копья и ждали, что будет дальше. Морквард качнулся, обвел ничуть незамутненным взглядом своих убийц, и в следующее мгновение одним движением перерубил древка удерживающих его копий. Как ни в чем не бывало, он двинулся к Пепину. Оторопевшие англичане в ужасе отступили. Когда до Пепина остался один взмах секиры, монгола настиг еще один удар копья в спину. Морквард сжал свое орудие, но так и не нашел сил совершить то, ради чего он только что преодолел смерть. Одним взмахом ножа с широким лезвием подскочивший со спины англичанин отделил монголу голову от израненного тела. Это был тот самый ловкач, спасшийся от удара секиры ценой сломанного меча. Пришедшие в себя копейщики бросились к обезглавленному воину и стали топтать его ногами. Пепин жестом остановил их и указал на Ари. Вместе с преданными ей людьми она была привязана к одной из повозок.

– Убить собаку!

Разъяренные англичане набросились на пленников и превратили их тела в кровавое месиво.

К ногам Пепина подтащили израненного рыцаря Филиппа. Обломок копья все еще торчал из его груди. Солдаты плеснули воды в лицо паладину, и он открыл глаза.

– Вы – изменник, барон-де Монфор. Вы предали не только государя, но и христианскую церковь. Цена этому вероломству – ваша жизнь.