Михаил Парфенов - Грешница. Связанные паутиной

– Какая забота. Я польщена!

– Можешь отплатить прямо сейчас. – Ухмылка стала еще шире и наглее. – Уверяю, все останутся довольны.

– По-моему, ты куда-то спешил? – напомнила Сантера, соображая, чем его еще можно стукнуть.

– И то верно. Ты меня не видела, усекла, Зеленоглазка?

– Кто? – хмуро переспросила она.

– Ты, ты. Целую. Еще поболтаем.

Он поднялся, пряча нож в складках плаща, и неспешно направился обратно в ванную.

– Эй, а приходил-то чего?

– Говорю же, голову оторву. Что за женщины пошли! Любопытство стирает последние остатки благоразумия, – сокрушенно проворчал таинственный гость, потирая капюшон в том месте, где должен был располагаться затылок. – Меня называют Призраком. Запомнишь, Зеленоглазка?

– Я – Лиз. И в следующий раз, дорогое паранормальное явление, оповещай заранее о своем приходе. Желательно за неделю!

– Обязательно, госпожа. – Он шутливо поклонился и исчез во мраке. Раздалось тихое чмоканье, означающее, что Призрак прошел сквозь зеркало.

– Ходят тут всякие, – устало проворчала Сантера, приглаживая волосы и вновь опуская голову на подушки. Сил не осталось. Этот холодный, промозглый и неуютный мир высосал их до последней капли.

Беззубый капкан сна снова распахнул душные объятия. Последней связной мыслью было: «И как он в темноте разглядел, какого цвета у меня глаза?»

Разбудили девушку звуки ожившей утренней Пьеты. Ощутив легкий голод, ведьма переоделась, захватила мешочек с деньгами, выданными Советом, и вышла из дома. Город, где ей предстояло жить, оказался портовым и стоял практически на воде. Большая его часть – так называемые старые кварталы – постепенно погружалась в океан.

Улицы старой Пьеты были узкими и неуютными, люди больше передвигались по мутным водам каналов, которых насчитывалось около полусотни. Воздух тут пах солью и плесенью; жили в этом районе по большей части бедняки и разный темный люд, с которым не стоило встречаться ночью при полном кошельке.

Выйдя на берег, Сантера недолго разглядывала хмурый горизонт. К ногам скользнула волна, неся с собой обрывки водорослей и пробку от чьей-то бутылки. Вдалеке утробно гудел остроносый корабль, из труб которого, сливаясь с серым небом, валил тяжелый густой дым.

На соседнем берегу уместилась покосившаяся от старости фабрика, и можно было лишь порадоваться тому факту, что жилье досталось не в одной из промышленных зон города. Вонь стояла ужасная.

А всего век назад ничего этого не существовало. Освободившись от магии, люди действительно стремительно и неустанно развивались. Желания жить хорошо, даже если другим будет плохо, у них не отнять.

Осмотрев пустынный пляж, спугнув пару красноносых мужчин в потертой одежде рабочих, копавшихся в серо-желтом песке, она повернула назад. Стоило найти бакалейную лавку или то, что ее заменяло в этом мире, чтобы купить еды. А затем найти хоть одну лавку, торговавшую книгами.

За проезд на лодке пришлось отдать целый лонг (жуликоватого вида парень пообещал доставить ее к центральному рынку за пару минут) и терпеть соседство сильно пахнущего старика с бородавкой на носу. Над головой изредка проносились уже знакомые крупные белые птицы, одна из них даже успела осчастливить соседа ведьмы. Хотя он, похоже, не заметил неприятного сюрприза – из-под дырявой шляпы доносился могучий храп.

И все же, за вычетом холода и сырости, Сантере понравился этот кусочек нового мира. Все вокруг выглядело загадочным и предельно мрачным, как в сказочных историях про забытые богом города и древних морских чудищ.

Тут еще сохранилась часть памятников и фресок тех времен, когда люди жили бок о бок с Иными. Мосты, бывало, подпирали рогатые существа с недовольными натуженными лицами, кое-где на стенах домов виднелись потрескавшиеся изображения нечеловечески прекрасных женщин, выложенные из потемневшей мозаики.

В центре города оказалось попросторнее и гораздо чище. Повсюду шумели торговцы, зазывавшие покупателей, надрывался толстяк, предлагавший детям посмотреть кукольное представление. Купив продукты, жуя на ходу ароматную свежую булочку с корицей, Сантера стала искать глазами вывеску, изображающую книгу.

Денег могло не хватить, поэтому девушка как будто бы случайно врезалась в богато одетого человека, только что вылезшего из странного автомобиля, похожего на железную карету. Он крепко выругался, раздувая щеки и морща узкий лоб. Низко опустив голову, она пролепетала извинения и скрылась с глаз, пряча под накидкой туго набитый кошель.

К деньгам ведьма относилась воистину с философской простотой. Они – страшное зло, зарождающее в сердцах алчность, в душе зависть, а в почках камни. Значит, облегчить карман ближнего своего не только жизненная необходимость, но еще и благое дело. И никто не смог бы ее в этом переубедить.

Увидев стайку плохо одетых детишек, играющих с разноцветными камушками, Сантера милостиво позволила себя обжулить на пару лонгов, после чего поинтересовалась, где можно купить редкие книги.

Жилистый чумазый пацаненок со щелью в зубах громко шмыгнул носом и ткнул коротким пальцем в сторону особняков, стоящих на возвышении:

– Тама, может, чего найдете, госпожа. На холме одно богатье живет: всякое бесполезное у них всегда водится.

Где-то рядом неожиданно раздался пронзительный свист и возмущенные вопли. Дети испуганно переглянулись.

– Чистопородные, чтоб они утопли!

– Чего им надоть?

– Похоже, очередная кража. Вона как орет.

– Вы, детишки, лучше по домам идите. – Сантера дружелюбно подмигнула им и незаметно выбросила пустой кошель в воду.

А ограбленный продолжал громко и навязчиво сокрушаться о неожиданной утрате потом и кровью заработанных капиталов. Рядом с ним стоял человек в форме, в блестящей черной каске и почему-то со шпагой. Он внимательно выслушивал пострадавшего, пока тот тыкал пальцем в бледную девушку в таком же платке, как и у Сантеры.

Ведьма внимательно следила за троицей из-за угла, ожидая развязки. Тот, кого дети назвали чистопородным, захлопнул тонкую книжицу, в которую записывал слова богача, повернулся к девушке, поклонился ей и что-то сказал. Та утерла слезы и попятилась, кланяясь и шепча слова признательности.

Сантера зевнула и отошла, радуясь удачному окончанию этой неприятной сцены. Свой платок она быстренько передарила какой-то нищенке с потрескавшимися руками и еще долго слышала благодарности, на которые та не скупилась.

Значит, здесь представителей закона называют чистопородными…

В новой Пьете, построенной уже после прихода к власти Матиса, все выглядело несколько иначе. Череда роскошных усадеб, фонтаны, памятники, изображавшие нагих дев и мускулистых мужчин, не обремененных одеждой. Аккуратные магазинчики. Ухоженные деревца порой самых причудливых форм: косматые звери, люди, птицы.