Илья Крымов - Дети Силаны. Натянутая паутина. Том 2

Попадая в Сиреневый Сад, путник переносился в прошлое. Прогресс почти не затронул этой части столицы, отсутствовало электричество и газ, паровой транспорт не катался по улицам, не тянулись к небу многоэтажные здания. Зато сверкали на солнце белокаменные дома и купола храмов, из фонтанов била питьевая вода, и всюду было вдосталь спасительной тени. И пахло сиренью. Она цвела здесь круглый год, белая, чистая, божественно благоухающая.

На одном из мостов, соединявших Тельпахо и Сиреневый Сад, нас ожидал отряд почетного эскорта – сверкающие серебряными латами храмовники верхом на белоснежных лошадях. Под их предводительством кортеж неспешно проехал по улицам, кишевшим паломниками и страждущими на площадь Основания. Там, у подножия лестницы собора Лунных Врат, гостей встречала делегация высокопоставленных священников.

Скорее всего, я был не первым несмерианином, ступившим на святую землю зильбетантизма, но определенно первым правителем Мескии, посетившим Фатикурей. Принимали, однако, без великой помпы, ибо не Император, да и визит был неофициальным. Собор Лунных Врат служил не только главным входом внутрь священного града, храмом-крепостью, но и резиденцией великого теогониста. Еще его называли Домом Привратника.

Нас провели по анфиладам величественных залов, чье убранство не оставило бы равнодушной ни одну тяготевшую к красоте натуру, перед входом в покои первосвященника попросили сдать оружие.

– Зеньор Великий Дознаватель, пожалуйста, оставьте трость тоже, – попросил немолодой тэнкрис в плаще ордена Безголосых.

– Боевые раны дают о себе знать, я бы предпочел…

– Мы это предусмотрели.

Тут же поднесли футляр, внутри которого лежала роскошная трость. Они знали, что я ношу с собой меч, молодцы.

– Входите.

Многочисленные книжные шкафы превращали просторный зал в каморку, где едва хватало места для письменного стола, молельного угла и трех плетеных кресел с чайным столиком. В одном из кресел у выхода на балкон дремал великий теогонист. Он очнулся сразу же и «осмотрелся» так, словно был зрячим.

– Великий Дознаватель прибыл, святейший, – тихо доложил монах, сопроводивший нас внутрь.

– Славно, Оренваль, славно. Простите, зеньор эл’Мориа, я слегка прикорнул. Сплю бо́льшую часть дня, такие мои годы.

– Понимаю.

Старик поднялся и уверенно зашаркал к своему столу.

– Ваш визит – это большая честь, простите, что не вышел встречать лично.

– Не стоит об этом волноваться.

– Да-да, присаживайтесь. Оренваль, принеси-ка бутылку, а мы пока скоротаем время за беседой.

Быстро разделавшись с формальными фразами, благостными пожеланиями и заверениями в самом теплом расположении, мы перешли к делу.

– Думаю, вам интересно, зачем я пригласил вас в гости, зеньор Великий Дознаватель.

– Разве не для того, чтобы помянуть почившего эл’Рая?

Он тихонько рассмеялся.

– Не только. Я подумал, что должен передать вам кое-что, ящичек с ручкой на краешке столешницы, откройте его.

Себастина приблизилась, открыла ящик, внимательно осмотрела содержимое и только после этого показала его мне. Стопка пергаментных листов лежала внутри миниатюрной стазисной камеры, сохранявшей целостность этих старинных документов.

– Это легенда об апофеозе Кашешубана, записанная Авидалем Киренейским со слов последнего живого ду-хаса больше пяти тысяч лет назад.

– Бесценно.

– Воистину бесценно. Незадолго до смерти Хайрам попросил найти это в наших библиотечных фондах и передать ему на изучение. К сожалению, он не сказал, зачем ему это, а я даже не успел выполнить просьбу.

– И вы решили, что это важно?

– Конечно. Для души Хайрам занимался лишь двумя вещами – живописью и дендрологией, все остальное было нужно ему для работы. Нет никаких сомнений в том, что и этот реликт имел к ней отношение.

Безголосый вернулся, неся поднос. Процедура откупоривания бутылки происходила медленно и церемонно, как религиозное действо, монах налил несколько капель маслянистой жидкости в бокал и поднес его к лицу великого теогониста.

– Аромат трех сотен прожитых лет. Разлей.

– Целители не рекомендуют вам употреблять алкоголь, святейший.

– Они мне вообще ничего не рекомендуют, кроме как дышать пореже и стараться не чихать, или окончательно развалюсь. Сегодня будет сделано исключение из моего обычного режима. Разлей.

– Слушаюсь.

– Простите его, зеньор эл’Мориа, Оренваль излишне печется обо мне, хотя и понимает, что огонька свечного огарка не спасти под ударами бури.

– Моя помощница обычно ведет себя тем же образом.

Мы подняли бокалы и провозгласили пожелание душе Хайрама эл’Рая как можно скорее завершить путь по Серебряной Дороге и ступить в Шелан.

– Я боялся, что этот коньяк превратится в какую-нибудь дрянь за столько-то лет, слава богине, что ошибался. Жаль, ты его так и не попробовал, Хайрам, но, увы, вкус победы ве́дом лишь победителям! – Старик говорил весело, но на сердце у него была грусть.

Пригубив, я высоко оценил возраст напитка, аромат, крепость, послевкусие, но память о непревзойденном султе затмевала все. Такова доля познавших совершенство, они больше не могут вкушать хорошее, отличное или великолепное с тем же наслаждением, что и прежде.

– Раз нет других причин, по которым вы пригласили меня, святейший, кроме как помянуть досточтимого эл’Рая и передать документ, позвольте мне задать вам несколько важных вопросов.

Седые брови приподнялись, выгоняя на лоб морщины, старик задумался ненадолго и кивнул.

– Меня интересует личность высокопреподобного Томаза эл’Мора.

– По причине?

– Мм, – я вернул на место нижнюю часть маски, которую отцеплял для дегустации коньяка, – это сложный вопрос, подлежащий тайне следствия. Вы могли не знать, но сейчас на территории Арбализеи действует оперативная группа следователей Имперры. По заданию короля она пытается раскрыть цели, преследуемые Железным Братством.

– И как движется эта благородная миссия?

– Недавно был очередной прорыв. Мы подобрались достаточно близко… но вот внезапно выяснилось, что храмовая стража, как бы это точнее сформулировать, занята параллельным расследованием. Теперь я пребываю в затруднительном положении, поскольку не знаю, как на это реагировать. Если наши структуры не кооперируются, то неизбежно недопонимание, конкуренция, а она в этом деле чревата последствиями. Опять же мне необходимо знать, с какой целью Фатикурей вмешивается в дела международной важности, не имеющие к религии никакого отношения? Вы можете мне помочь, святейший?

– Сначала поясните, как это связано с Томазом эл’Мором.

– Извольте. Мы столкнулись с Шестым полком храмовой стражи, который, как мне стало известно, находится под руководством высокопреподобного.