Александр Романчиков - Быть Героем

«Силы нужно беречь, потратив силы, ты перестанешь быть не только магом, но и воином»: говаривал старый учитель, втолковывая ученику простую науку – сразу думай, потом делай.

Убедившись, что огонь угас, Паша двинулся дальше, теперь уже довольно вяло передвигая ноги. Не успел он преодолеть и сотни метров, как понял, что за ним кто-то следит. В голове будто щелкнуло, где-то поблизости затаилась опасность. Усталость мигом улетучилась, вместе с хлынувшим в кровь адреналином. Испуг закинул его за ближайшее дерево, и уже через миг рядом прожужжала стрела. Паша услышал звук вновь натягиваемой тетивы и ее хлопок. Заранее вскинув руки в защитном жесте, он заклинанием уплотнил воздух перед собой так, чтобы стрела не достигла цели, увязнув «в пустоте», она не долетела всего несколько сантиметров.

Пока невидимый противник не приготовил новую стрелу, Паша быстро снял со спины щит и вынул меч из ножен. На другое колдовство у него могло бы не хватить сил, Паша решил попытаться управиться со стрелком честной сталью. Зигзагами он двинулся в сторону, где предположительно притаился лучник. Паша отчего-то был уверен, что враг у него всего один. По крайней мере, только у одного был лук. Не могло ли притаиться за кустами с десяток воинов, Паша не думал.

Еще одна стрела пролетела совсем рядом, Паша чуть отвел ее коротким воздушным потоком, вовремя заметив выстрел. Эти магические пассы порядочно истощили Пашу, и, к тонкому, одетому в легкую обтягивающую рубашку и такие же штаны, стрелку, он добегал уже с плохо скрываемой одышкой и заливающим глаза потом.

Выпустить очередную стрелу Паша не позволил, широко взмахнув мечом. Светловолосый лучник едва успел отскочить, кувыркнувшись в сторону. Лук он выронил, но успел выхватить из ножен короткий, легкий меч.

Соперник показался Паше быстрым, но скорее это было связано с разницей в весе снаряжения и Пашиной усталостью. Но даже сейчас Паша ощущал превосходство в силе, и, пожалуй, в умении. Противник был на голову ниже Павла, к тому же куда уже в плечах. В какой-то момент Паша даже подумал, что это девушка, но слишком уж неподходящим для девушки у того было лицо.

Стрелок попытался уколоть Павла в живот, но тот легким движением руки отбил меч и пихнул соперника щитом, задев лицо. Из носа лучника брызнула кровь, но он не упал, лишь пошатнулся и отступил. Хоть и выглядел он заведомо побежденным, но продолжал сопротивляться, и даже пытался оставаться агрессором. Паша же не спешил атаковать сам, стараясь восстановить дыхание. Светловолосый широким размахом попытался рубануть противника, но тот прикрылся щитом. Короткий меч перерубил торчащую из щита стрелу и брякнулся о стальную пластину в центре. Паша даже усмехнулся, таким легким показался ему этот удар. Особенно в сравнение с теми, что прилетали на его щит в «Богатыре». Нельзя сказать, чтобы лучник бил совсем слабо, просто Паша привык к тому, что после каждого удара рука под щитом непременно гудит и стонет.

На Пашином лице проступил звериный оскал, чувствуя слабость соперника, он мощным ударом выбил клинок из его рук и хорошенько приложился прямым ударом ноги к его груди, впечатав того в дерево, мирно растущее сзади.

Было видно, как светловолосый беспомощно пытался вдохнуть воздух, словно рыба, шевеля губами.

Павел победоносно подвел кончик лезвия к подбородку поверженного противника.

– И зачем ты меня пытался убить?

Отдышавшись, лучник, не дергаясь, поднял подбородок и гордо взглянул на Пашу, словно бесстрашный рыцарь в глаза смерти. Так гордо, что последующих за взглядом слов Паша никак не ожидал:

– А зачем ты деревце поджег, колдун?! – чуть ли не багровея от ярости, вскричал белокурый, – Вам лишь бы развлечь себя огнем, мерзкие люди!

– Чего? – протянул Паша, пытаясь осознать услышанное.

«И как мне тебе пояснить, зачем я это сделал?»: подумал Паша, а вслух сказал:

– Ну, прости, я не знал, что тебя это так тронет, – Паша поправил шлем, не отводя меча, – И… В общем я проверял свои, эмм, способности. Не ради забавы я поджигал дерево, к тому же я его потушил.

– Все вы люди такие! Ноги бы себе поджег, а потом бы тушил, для проверки!

– Да чего ты разревелся, деревце сожгли, беда какая, – Паша стал возмущаться сам, хотя бы по праву сильнейшего, – И заладил ты, люди-люди, а ты кто?

– Я сын Соноры Стремительной Рыси и Яна Героя Ночи, Мигэль Незаконнорожденный! – лучник чуть замялся, – Человек я лишь наполовину, а наполовину эльф.

«Хм, Сонора это же королева эльфов, а Ян это… Ян. Паренек выглядит лет на двадцать, хотя черт их знает, этих эльфов. Значит, я все-таки промазал»: пронеслось в Пашиной голове. Он тут же убрал меч и присел на корточки, возбужденно глядя эльфу в лицо:

– И где сейчас Ян, твой отец?

– Должно быть, он умер, я его никогда не видел, – казалось, что эльф готов расплакаться.

Паша не стал перебивать его, когда тот принялся рассказывать историю своей жизни. Мигэль родился ровно через три с половиной месяца после визита в их деревню Еремея и компании. Сонора так и не признала никого своим мужем, таким образом, ее сын был признан незаконнорожденным, лишенным прав наследовать трон, стать друидом и прочих привилегий, какими ему положено было бы обладать. Рождение от семени человека было как чудом, так и проклятием, Сирэль Могучий Олень в конечном итоге узурпировал власть, обвинив королеву в недостойном правительницы поведении, в осквернении идеалов эльфов и тому подобном. И лесной народец пошел за новым лидером, наверно, больше из скуки, так как на самом-то деле королева имела право возлечь с кем угодно, правда, после ей нужно было бы найти мужа. Наверно, это и стало единственной весомой причиной, чтобы Мигэля в возрасте пятнадцати лет приговорили к смерти, а королеву отправили в изгнание. Все мужчины согласились с таким решением, так как Мигэль унаследовал от отца все то, что так нравилось местным женщинам, что делало остальных попросту неконкурентоспособными в сравнение с бастардом. Да и говорил он «по-человечески», свободно выговаривая и глухие, и свистящие звуки, что делало его чужим. И если к гостям эльфы относились хорошо и были готовы терпеть посягательства на своих женщин, то терпеть подобного уже от «своего» были не готовы.

Мать, свергнутая королева эльфов, чтобы спасти своего сына, и по сути, одно из величайших чудес природы, погрузила его в сон сильным заклятием, которое сохраняло молодость, «обращая век в год». И спрятала его тело в древе жизни, которое, собственно, не отрекалось от нее, в отличие от соплеменников, а потому предоставило защиту и ее сыну. Но, видимо, в последствие из древа Мигэля все-таки вынули, так как очнулся он недавно, и совсем не в лоне священного древа.