Александр Романчиков - Быть Героем

– Может быть, и желаю, – не дослушивая до конца, заявил Павел, – Если вы меня проведете к этому священнику, но позже.

«Какая разница, во славу кого рубить мертвяка?»: подумал Паша, ни капли не удивившись, что магу следует иметь лицензию. Все в духе церкви, желавшей иметь свою прибыль.

«Сами бы крестами и рубили, благо у бога сил не занимать, подсобил бы своим последователям»: Паша едва сдерживался, чтобы не начать ворчать себе под нос. После пережитого на кладбище хотелось отдохнуть, и любые вещи вызывали раздражение. Паша заказал кувшин вина, как оказалось, эльф тоже был не прочь выпить и закусить.

Паша заметил, что с каждым днем эльф обретает все больший аппетит, уже вполне схожий с человеческим. Более того, вместе с аппетитом эльф набирал и вес, это было заметно даже за те несколько дней, что они путешествовали вместе.

«Через месяц, глядишь, и на отца будет похож. Эх, Ян»: подумал Паша, вспоминая белокурого товарища, о судьбе которого он мог только догадываться.

После возлияний товарищи, слегка хмельными, поднялись в недавно покинутую комнату. Паша предпочел сон, ему нужно было восстановить силы. Мигэль же нашел Пашины тетради с записями и погрузился в чтение, Паша никак не мог взять в толк, почему эльфу понятен «современный» почерк, однако, к подобным странностям он уже привык. В конечном итоге, он же откуда-то знает греческий. Эльф же такими вопросами даже не задавался, глубоко погрузившись в чтение.

К четырем часам дня, по крайней мере, на эту цифру указывала стрелка Пашиных часов, трактирщик вернулся в компании священника в рясе и мужчины, одетого не бедно, к тому же опоясанного саблей хорошей работы. Рукоять из тонко обработанной кости выдавала в сабле ее не совсем боевое предназначение, но это лишь подчеркивало достаток владельца этого аксессуара. Этот мужчина, как и предположил Паша, являлся старостой поселения, а по совместительству и видным торговцем оружием, владельцем большой кузни с наемными кузнецами. Паше хотелось надеяться, что ко всему прочему, староста еще и просто хороший, а главное, щедрый человек.

И староста благодарил Пашу чуть ли не со слезами на глазах, сетуя на то, что проклятые мертвецы, сколько бы их не рубили, продолжали лезть из могил и таким образом сделали тракт абсолютно не привлекательным для путешествий. Вставил несколько слов о праведности дела и священник. Завершил же хвалебную оду трактирщик, вручив Паше в руки звякнувший монетами мешочек.

– Вот, наша благодарность, – слегка кланяясь, проговорил он.

Еще один мешочек красовался на поясе у самого Фемела, так звали хозяина заведения. Паша окончательно убедился в том, что интерес к телам наемников был совсем не таким благородным, как его описывал Фемел, ведь именно из этого кошелька еще вчера сыпались монеты на стол, щедро разбрасываемые главой кавалеристов. Но Паша не собирался рассуждать о морали, все-таки и в его руку попал увесистый кошелек, а это было куда важнее, чем жадность трактирщика.

– Павел, я слышал, вы работаете без разрешения Церкви, но я вижу, труды ваши идут во благо, – начал священник, – Не хотели ли вы устранить это маленькое упущение, чтобы не быть схваченным по ошибке и обвиненным колдовстве против воли Церкви?

– Конечно, – тут же согласился Павел, – Я с радостью обрету нужное разрешение.

– Позвольте поинтересоваться, а почему вы раньше не обратились к Церкви с подобным прошением, – задав неудобный вопрос, священник скрестил руки на груди.

«Потому что! Почему же я не пошел в церковь просить разрешения колдовать. Да потому что меня отправили бы в психушку»: Паша ничего не мог придумать, слишком уж незнакомым было происходящее вокруг, чтобы у него был шанс быстро придумать хоть сколько-то адекватную ложь.

– Не было удобного случая, – Паша замялся, – до сей поры я не занимался подобным, я просто странствовал.

– Ясно, – казалось, священник был вполне удовлетворен ответом, – Тогда приглашаю вас ко мне, оформим нужную бумагу и уладим этот вопрос.

Эльфу было предложено остаться в трактире, чтобы присмотреть за имуществом, а заодно и отдохнуть. Паша же пешим вышел из трактира в сопровождении священника и старосты.

До церкви они дошли быстро, благо она была совсем недалеко, возвышаясь на холмике близ самого селения. Маленький божий дом был сложен из мастерски отесанного камня, а куполок украшал небольшой деревянный крест. Войдя внутрь, оба осенили себя крестом и прошли по просторному залу за алтарь, в покои священника.

Далее пошли формальности, которые никак не влияли на Пашу, но помогали Никодиму убедиться, что ведьмак не в ссоре с Богом, что злого умысла он не имеет и, в целом, является хорошим человеком. Паше пришлось помолиться, благо текст молитвы можно было подсмотреть. Несколько десятков раз перекреститься, целовать серебряный крест, есть и пить освященную воду и пищу. Паша был готов станцевать польку голым и на торговой площади, лишь бы дотошный поп прекратил свои издевательства. Может Никодим и почувствовал Пашину раздраженность, поэтому наконец-то оставил проверки и принялся писать заветную бумагу.

В документе говорилось, что Павел Странник, а с ним его немой помощник Михаил могут на землях Византии использовать волшбу, пригодную для изгнания нечисти. Подробное описание внешности двух охотников на нечисть прилагалось, все это было заверено печатью и именем выписавшего разрешение священника.

Сразу же из кошелька, полученного за успокоение кладбища, была вынута десятая часть и передана в руки священнику. Тот быстренько спрятал все монеты, заверяя, что все пойдет на благо Церкви, а значит и народа. С этим он отпустил Пашу, чему тот был безмерно рад.

С довольным видом он вышел из церкви, и пошел в направлении трактира. Ребятишки с опаской смотрели на вооруженного странника, о чем-то шептались и, прячась, следовали за ним. Взрослое же население приветствовало Павла, в лице каждого виделась неподдельная радость и благодарность. Было видно, что молва о его подвиге разошлась мгновенно, и Паша впервые почувствовал себя действительно ценным человеком, нужным человеком. Быть может, где-то в деревне и остались не симпатизирующие Паше люди, от зависти, или любви к порубленным мертвецам. Но таких людей он не встретил, должно быть, они прятались и не желали видеть Пашу, если, конечно, они вообще существовали.

Уже на подходах к трактиру Пашина прогулка превратилась в торжественное шествие. Дети перестали бояться и бежали за ним шумной гурьбой, люди же не только вышли на улицу, но и встречали Пашу приветствующими криками. Не хватало разве что лепестков роз, которыми бы осыпали героя и выкладывали ему дорогу. До трактира дойти так и не удалось, ему загородили дорогу посланники поселения, две милые девушки в сопровождении двух молодых ребят. Под одобрительные крики Павлу на голову водрузили венок и пригласили на празднество, что планировалось провести вечером. Не согласиться Павел попросту не мог, да и вовсе не желал отказываться, недвусмысленные взгляды местных молодиц лишь укрепляли Пашино желание остаться.