Михаил Радуга - Тайна Элизабет. Королевство сновидцев

Настала очередь Томаса, и он с волнением вошел в пропахший геранью кабинет ректора Исаака Ньюртона, принимавшего основной экзамен Школы. Выпускник присел на стоявший в центре просторного помещения стул и приготовился к детальному расспросу. За одним столом с перебиравшим бумаги ректором, одетым в черный камзол, сидели еще две старшие учительницы. Эти кудрявые близняшки в строгих синих платьях стали ученикам практически родными за все годы обучения, в отличие от Ньюртона. Вездесущего ректора и по совместительству министра образования, с его отвратительно прилизанными волосами, ненавидели абсолютно все парфагонцы от мала до велика. Горожане были обречены поголовно проходить через его въедливые наставления и придирчивые нападки на разных этапах обучения в Школе или Академии. Наряду с удивительно пакостной манерой общения Ньюртон также обладал не самой притягательной внешностью. Его бегающие, хитрые глазенки смотрели из-под огромного лба, а тонкие, едва заметные губы над маленьким детским подбородком так и норовили выдать какую-то гадость, совершенно не беспокоясь о задетых чувствах.

Кроме дорогих сердцу учителей и вечно раздраженного ректора, на будущего выпускника смотрел с портрета в толстой позолоченной раме в полстены грозный лик бородатого и упитанного Альберта Третьего. Позади высились книжные шкафы, упирающиеся в высокий потолок, откуда с полок Томаса манили к себе корешки ветхих книг. Попав в Парфагон и быстро научившись грамоте, он постепенно, год за годом, с жадностью поглощал абсолютно все книги, которые покоились в его комнате, давно забытые Нильсом. Мальчуган хотел узнать об этом мире как можно больше и перестать быть глупым деревенщиной, как его обидно дразнили. В итоге Томас пристрастился к увлекательному чтению, и эта любовь, пропитанная шелестом бумажных страниц, больше никогда его не покидала.

– Лабораторную работу мы, конечно, принимаем, – запищал Ньюртон, с любопытством разглядывая крупный, хотя еще и не совсем рыцарский торс Томаса. – Правда, я бы на твоем месте попробовал что-нибудь иное.

– Спасибо!

– Знаешь, это весьма удивительно, что тебе удалось достичь такой мутации! Да и вообще, как ты можешь так хорошо фазить? Не напомнишь, кто были твои настоящие родители?

– Отец был самым известным охотником под Салепом, а мама хлопотала по хозяйству.

– Странно… – Ректор вопросительно посмотрел на сидевших рядом близняшек, но те лишь синхронно пожали плечами. – Очень странно.

– Я старался оправдать оказанное Парфагоном доверие.

– Похвально! Что ж, теперь расскажи нам обо всех других способах применения фазы, – щурясь, произнес ректор и откинулся на спинку кожаного кресла, пристально смотря в глаза, словно голодный филин на беспомощную полевку.

Наполнив широкую грудь умиротворяющим ароматом красной герани, росшей в горшках на подоконнике, Томас принялся вкратце перечислять все способы применения фазы, на что потребовалось не меньше десяти минут. Еще в начальных классах изучив техники перемещения и нахождения объектов в фазе, дети сразу приступали к путешествиям в ней по удивительным местам Селеции и лабиринтам времени. Затем они познавали тонкости встреч с родственниками и друзьями, знаменитостями и историческими личностями, причем не важно, живыми или мертвыми. Далее они углублялись в относительно простые способы применения фазы для раскрытия творческих резервов, реализации желаний, избавления от скованности и других душевных недугов, а также для развлечения и еще много чего другого. В старших классах Томасу поведали, что фазу можно использовать для получения новых знаний и решения нетривиальных задач, но этот раздел науки был скверно изучен. Поэтому простым парфагонцам было строго запрещено соваться в эту сферу, дабы нечаянно не навредить себе и окружающим.

Удовлетворившись верным ответом, учителя спросили обо всех методах входа в фазу. Ввиду того что Томасу было сложнее других освоить практику, данный вопрос он наверняка понимал лучше иных учеников. Сначала он рассказал о непрямом методе, когда различные алгоритмы техник применяются на пробуждении. Именно таким образом у него получилось попасть в фазу в первый раз. Потом он объяснил прямой метод, осуществляемый без сна, который ему до сих пор давался сложнее всего, как и многим другим. Далее Томас поведал обо всех тонкостях техник осознания во сне, что тоже считалось одним из вариантов достижения фазы. Завершил же он ответ перечислением всех неавтономных способов, включая применение различных механизмов, растительных веществ и работу в паре, когда партнер подбуживает в определенные моменты.

Затем еще около получаса распаленный Томас воодушевленно описывал техники углубления и удержания фазы, перемещения и нахождения в ней объектов, парадоксальные принципы управления ее пространством и его удивительными свойствами. Наконец, задав еще несколько каверзных вопросов, дотошный ректор все же успокоился.

– Хорошо, Томас Юрг, – смотря в бумаги, пропищал он, – а где ты сейчас находишься?

– У вас в кабинете.

– Томас! – не выдержали сестры.

– А… в фазе нахожусь.

– Да? Это почему же? – поднял глаза Ньюртон.

– Потому что мы всегда в одном и том же месте. Практикуемая фаза – это та же повседневная реальность, но без стабильности пространства и с утерянной связью с другими людьми.

– То есть прямо сейчас вокруг нас фаза?

– Да, но стабильная. Реальность без стабильности объектов – это фаза, которой мы обучались в Школе. А стабильная фаза – это привычная реальность, в которой мы сейчас находимся.

– Хорошо, но в учителя я бы тебе тоже не советовал идти. Ставим «отлично»?

Ньюртон посмотрел на учительниц и затем поставил подпись в изобилующий пометками аттестат.

– Спасибо, ректор!

– Вот твои документы, – протянул бумаги и свою худую руку утомленный Ньюртон. – Удачи!

– Спасибо еще раз! – пожал Томас его обмякшие пальцы, получив необходимую для зачисления в Рыцарскую академию оценку.

Ближе к обеду следующего дня, наудачу солнечного, взволнованные выпускники, в синих мантиях и квадратных академических шапочках, суетились на главной площади Школы. Над их головами шелестели разноцветные флажки, протянутые через кроны дубов, колыхавшихся в порывах ветра. По центру возвышалась украшенная весенними цветами скульптура Альберта Третьего, за которой грозно нависал над толпой главный корпус с башней и флюгером.

Чуть в стороне за действом наблюдали близкие ребят, в числе которых пришли порадоваться за Томаса не только Доры, но и верный друг семьи Ричард. Как и полагается в таких торжественных случаях, гости были в лучших парадных костюмах, а рыцари – в начищенных доспехах и свежевыстиранных синих накидках.