СкальдЪ - Иллюзия правды

Профессор не запрещал мне думать… И медленно, осторожно, словно дело это сложное и неизвестное для меня, я стал рассуждать. Мысли текли медленно, цеплялись друг за друга, как ржавые шестерни. Каждая новая мысль требовало волевого усилия, и когда она появлялась, казалась чем-то необычным и редким.

Всё это время в глубинах того, что осталось от моей личности зрело чувство протеста. Я был уверен, что то, что со мной происходит неправильно и более того, унизительно. Я как мог «подогревал» и старался усилить эту мысль.

Я думал о друзьях, о Хоге, и о всем том светлом, что есть в моей жизни. И в какой-то момент я четко осознал, что попал под заклятие Империуса (до этого я как-то не обращал внимания на данный момент). И что я должен бороться. Нельзя вот так просто сдаваться, и становится бычком, которого ведут на бойню.

Но то, что я осознал свой текущий статус, никак не могло его отменить. Теперь я понимал, что нахожусь под запретным заклятием, но скинуть его все же не мог.

Та плита, что давила на меня, стала, возможно, чуть тоньше, и не такой тяжелой. Но никуда не делась. Она все также блокировала и держала меня.

Я принялся ее раскачивать, дергать, пытаться сжечь, заморозить, растопить… Делал все то, что подсказывало сознание…

Не знаю, как долго это продолжалось. Я отрешился от окружающего мира. И когда казалось, у меня что-то начало получаться, с негромким хлопком аппарации около меня появился профессор ЗоТИ, одетый в бирюзовую мантию безупречной чистоты. Как и всегда от него исходил легкий запах духов.

- Ну, как дела Гарри?

Я промолчал. Мне удалось немного ослабить контроль. Да и вопрос риторический, и я мог на него не отвечать.

- А, вижу, ты не терял время впустую, - кивнул Гилдерой. Похоже, он читал меня, как открытую книгу. – Но не думай, что это я такой слабый или ты можешь противиться Империус. Я наложил на тебя самую легкую форму подчинения, тем более, делал это наспех, стараясь не привлечь внимания… Так, что, поговорим?

- О чем, профессор?

- О тебе, конечно, - Локрарт вытащил из-за пояса перчатки, обмел ими пенек и аккуратно присел на него. – Время у нас есть до ужина, так что мы вполне успеем.

Я молчал, стараясь расшатать Империус.

- Ах, да, пока не забыл. Дай-ка мне палочку и мантию, - я спокойно отдал ему, возможно, самые важные предметы в своей жизни.

Он небрежно осмотрел палочку, хмыкнул, и положил ее около пенька.

Мантию он исследовал дольше, пару раз восхищенно цокнул языком, и наконец, сложив ее, аккуратно положил около палочки.

- С такими вещами надо обращаться бережно. Иначе магия не простит, - пояснил он, хотя я ни о чем не спрашивал. – Итак, начнем… Знаешь, Гарри, я готов признать, что ты необычный и неординарный мальчик. В тебе много интересного… Но даже ты, со всеми своими талантами, не подумал, чем все может закончиться, когда украл дневник из сумки Джинни Уизли.

- Да-да, - он заметил мое удивление. – Я узнал это. Конечно, не сразу. Пришлось попотеть. Мне потребовалось много времени, непростительно много, чтобы разобраться со всем этим.

Профессор посмотрел на небо, затем отломил веточку и прикусил ее, как зубочистку.

- Ты неплохо все провернул. Я это признаю, - он вздохнул. – Правда, я не знаю, зачем ты все это делал, да и разбираться, честно сказать, мне уже некогда. Но, конечно, ты не мог предположить, что и у меня есть свои возможности.

- Я вас не понимаю.

- Конечно, нет, - он хохотнул. – Знаешь, почему я разговариваю с тобой?

- Нет.

- Мне просто хочется поговорить. Естественно, и даже в некоторой степени, правдиво. Вот такой небольшой каприз. Знал бы ты, как мне надоело носить эту маску. Павлина – как вы с Малфоем весьма остроумно подметили.

- И что я должен знать? – в груди медленно появлялся холодок. Ох, куда же я попал и чем все это закончится? Обычно, если злодей вот так разговорчив, за этим что-то стоит. Как минимум уверенность в своих силах.

- Ничего не должен, - Гилдерой сплюнул далеко в сторону и проследил взглядом за плевком. – Когда мы все закончим, я применю к тебе Обливэйт. И ты благополучно забудешь, что происходило в последние три часа. И все будут счастливы.

- Спасибо, - я действительно почувствовал себя бодрее. Не убьет, не покалечит и это главное.

- Чтобы ты не думал, Гарри, мне не доставляет никакого удовольствия поступать именно так с тобой. Накладывать на ребенка непростительное заклинание, потом промывать мозги… Это, знаешь ли, не красит. Так что я заранее прошу у тебя прошения, - он улыбнулся, но в его словах слышалась фальшь.

- Спасибо вам.

- Пожалуйста. Рад, что мы прекрасно понимает друг друга… Да, Гарри, ты влез в планы, которые тебе не по плечу. И в которых очень легко потерять голову. Знаешь, как я тебя вычислил?

- Нет.

- Через Омут Забвения. Я пришел к выводу, что с дневником произошло что-то именно в том книжном магазинчике, где все мы были… И я поместил собственные воспоминания в Омут и еще раз просмотрел их. И конечно, заметил то, на что в тот момент не обратил внимания. Ты исчез со второго этажа, и, похоже, одел мантию. Жаль, но о том, что у тебя есть такой чудесный артефакт, я узнал не сразу. А затем ты спустился вниз и забрал дневник. Вот и все. А теперь, не будешь ли ты так любезен, что скажешь, где он лежит? Мне не терпится получить его.

- Что вы будете с ним делать? – я пытался выгадать время. Хотя, зачем мне время? Никто не знает, где я. Я под Империусом и у меня забрали палочку. Надеяться не на что…

- Тебя это не касается, Гарри, - Гилдерой похоже выговорился. – Итак, где он? Поверь, тебе лучше сказать. Ведь ты не хочешь испробовать Круциатус?

Я против воли вздрогнул, а Локхарт продолжил.

- Уверяю, это лишь добавит тебе боли. А мне не принесет радости. Но, в конце концов, ты все скажешь…. Так может не стоит терять время и испытывать ненужные страдания?

Я отрицательно кивнул головой. Во рту пересохло. Все тело сжалось. Но так просто дневник я не отдам.

- Дневник не твой. И ты даже не представляешь, зачем он нужен. Так что предлагаю еще раз все взвесить.

Локхарт сел на своем пеньке прямо и приготовился.

Я осмотрелся по сторонам, вздохнул и все же отрицательно помотал головой. Ноги стали ватными, в районе живота появился неприятный холодок. Я с трудом сглотнул.

- Да раскроются врата боли, - медленно и торжественно, как речитатив, произнес Гилдерой, направляя на меня палочку. - Круциатус!

Глава XI

Океан боли затопил меня от кончиков пальцев до последнего волоска. Казалось, все тело превратилось в один, обнаженный, кричащий каждой клеточкой, нерв. Боль проникла в каждый уголок, каждый закуток моего тела. И я закричал. Да и кто не закричит? Удержаться можно лишь в одном случае - если под Империус есть приказ страдать молча.