Феи Динь Динь - Патронус Алекс

Из купе мы вышли в приподнятом настроении. Лишь только двери поезда отворились, в небе грянул гром. Выходя из вагона, Гермиона завернула Живоглота в мантию. Ладно хоть клетки с совами остаются в поезде. Ливень был так силён, что мы склонили головы и зажмурились — струи стояли стеной и били с таким неистовством, будто над головами кто-то непрерывно опрокидывал бессчётное количество вёдер с ледяной водой.

— Эгей, Хагрид! — закричал я, завидев гигантский силуэт в дальнем конце платформы.

— Ты как, в порядке, Гарри? — прогудел Хагрид в ответ, приветственно махая. — Увидимся… ну… на банкете… если мы того, не потонем!

По традиции Хагрид переправлял первогодок в замок по воде — через озеро.

— О-о-о, и думать не хочу, каково это — пересекать озеро в такую погоду, — поёжившись, произнесла Гермиона, когда мы вместе с остальными брели вдоль тёмной платформы. Возле станции нас поджидала сотня карет, запряжённая существами, которые при некоторой доле воображения можно было назвать лошадьми, хотя в них было и нечто от пресмыкающихся. Плоти — ровно никакой, только чёрная шкура, облегающая скелет видимый до мельчайшей косточки. Головы, как у драконов. Глаза белые, без зрачков, широко открытые. И вдобавок большие, растущие из холки чёрные кожистые крылья — ни дать ни взять крылья гигантских летучих мышей. Странно-зловеще выглядели во мраке эти существа, которые стояли совершенно неподвижно и беззвучно.

— Не понимаю, зачем вдруг понадобились эти жуткие лошади, ведь кареты прекрасно могут двигаться сами, — сказал Рон, когда он, я и Гермиона с Невиллом залезли в одну из карет.

— Какие лошади? — спросила Гермиона. Невилл промолчал, но видно было, что он тоже не понимает о чём речь.

— Вы оба их не видите, — скорее констатировал факт, чем спросил я.

— Уф, — выдохнул Рон, — а я уж испугался.

Гермиона потребовала детального описания, и мы с ним наперебой вспоминали подробности увиденного монстра.

Рискованно кренясь под резкими порывами ветра, кареты миновали ворота со статуями крылатых вепрей по бокам и заскрипели по длинной дороге к вершине холма. В окно я видел всё ближе и ближе надвигающийся замок, множество его освещённых окон расплывались и мерцали за плотной завесой дождя. И когда наша карета остановилась перед громадными парадными дверьми резного дуба наверху каменной лестницы, небо перечеркнула вспышка молнии. Те, кто оказались впереди, уже торопились забежать в замок. Мне за сегодняшний день уже порядком поднадоело мокнуть и сушиться. Поэтому я использовал чары головного пузыря перед выходом из кареты.

— Как мы раньше не додумались, — воскликнула Гермиона. И мы спрыгнули на землю с немаленькими шарами на головах, неплохо заменяющими нам зонтики. Сняли мы их лишь под сводами освещённого факелами холла с его величественной мраморной лестницей.

Уловив угрожающее движение сверху, я сначала выставил щит от материальных предметов, а потом посмотрел на скатывающийся по щиту, красный, полный воды шар. Рон шарахнулся в сторону, толкнув вбок меня, я едва успел убрать с его пути нож. Тут как раз упала вторая водяная бомба. Все, кто стоял вокруг, с криками принялись расталкивать друг друга, стремясь убраться из-под обстрела. Я поднял голову и увидел парившего футах в двадцати над нами полтергейста Пивза — маленького человечка в шляпе с колокольчиком и оранжевом галстуке-бабочке. Его широкая злобная физиономия была искажёна от напряжения — он снова прицелился. А мы закрылись двумя щитами.

— Пивз! — загремел сердитый голос. — Пивз, ну-ка спускайся сюда немедленно!

Профессор МакГонагалл, заместитель директора и декан Гриффиндорского факультета, стремительно вошла в холл из Большого зала; она поскользнулась на залитом водой полу и была вынуждена ухватиться за Гермиону, чтобы не упасть.

— О, прошу прощения, мисс Грэйнджер…

— Всё в порядке, профессор, — с трудом выговорила Гермиона и ощупала горло.

— Пивз, спускайся сюда сейчас же! — рявкнула профессор МакГонагалл, поправляя свою островерхую шляпу и свирепо глядя вверх сквозь очки в квадратной оправе.

— Ничего не делаю! — прокудахтал Пивз, запустив следующей бомбой в группу пятикурсниц, которые с визгом бросились в Большой зал. — Они всё равно уже мокрые, ведь так? Небольшая поливка! — и он пульнул очередным снарядом в компанию только что вошедших второкурсников.

— Я позову директора! — пригрозила профессор МакГонагалл. — Предупреждаю тебя, Пивз!

Пивз высунул язык, швырнул не глядя последнюю гранату и унёсся прочь вверх по лестнице, кудахча как сумасшедший.

— Ну, пойдёмте! — строго обратилась к забрызганным грязью студентам профессор МакГонагалл. — В Большой зал, побыстрее!

Мы с Роном и Гермионой, оскальзываясь побрели через холл и дальше, направо, в двойные двери. Я чувствовал забавную гордость за Римуса, ему чтобы прогнать Пивза, ни Директором, ни Кровавым Бароном грозиться не нужно было.

Большой зал был, как всегда, великолепен и подготовлен для традиционного банкета по случаю начала семестра. Золотые кубки и тарелки мерцали в свете тысяч свечей, плавающих в воздухе над приборами. За четырьмя длинными столами факультетов рассаживались студенты, оживлённо переговариваясь; на возвышении по одну сторону пятого стола, лицом к ученикам, сидели преподаватели. Здесь, в зале было гораздо теплее. Пройдя мимо Слизеринцев, Рэйвенкловцев и Хаффлпаффцев, мы уселись вместе с остальными за Гриффиндорский стол, рядом с Почти Безголовым Ником — факультетским приведением. Ник, жемчужно-белый и полупрозрачный, сегодня вечером был одет в свой обычный камзол, но зато с необъятных размеров слоёным воротником, служивший одновременно и праздничным украшением, и гарантией того, что его голова не станет слишком шататься на не до конца перерубленной шее.

— Добрый вечер, — улыбнулся он нам.

Распределение первокурсников по факультетам проводилось в начале каждого учебного года, но, по странному стечению обстоятельств, я не присутствовал ни на одном, кроме своего собственного, так что мне хотелось взглянуть на церемонию.

Тут за столом раздался слабый и дрожащий от волнения голос:

— Эгей, Гарри!

Это был Колин Криви, третьекурсник, для которого я был чем-то вроде героя.

— Привет, папарацци, — настороженно отозвался я. Этот восторженный почитатель всегда доставлял мне немало хлопот, и увы, данная только что кличка его ничуть не огорчила.

— Гарри, ты себе не представляешь! Нет, Гарри, ты только угадай! Поступает мой брат. Мой брат Деннис!

— Какой ужас, — пробормотал я.

— Он так волнуется! — Колин едва не подпрыгивал на месте и, кажется, не слышал моего ворчанья. — Надеюсь, он попадёт в Гриффиндор! Скрести пальцы на счастье, а Гарри?