Александр Волков - Страшные немецкие сказки

Теперь понятно, кто такая Яга? Это бывшая обдериха — матриархальный образ, который позднее был заменен мужским духом (карликом и великаном), но сохранил ряд светлых черт (банная бабушка = дарительница) и тотемных признаков. Курьи ножки произошли от черной курицы, зарытой под порогом. Деревянная баня так же тесна, как избушка Яги, и так же ассоциируется с домовиной. Именно через баню осуществлялся вход в царство мертвых. Правда, баня не связана с лесом, но и Яга не всегда живет в лесу. А связь с водой очевидна. Избушка может стоять на «чистом месте у моря», то есть на задах огорода, у реки. Яга моет героя в бане.

Поскольку в бане проходила инициация, банные духи были благорасположены к детям, а с утратой смысла обряда стали их похищать. Однако невестам они помогают до сих пор. Вызывает недоумение лишь обнаруженная Криничной пасть, но ведь и Пропп за своими пастями «за три моря» ходил. Зато всплыла связь с огнем, которой у Проппа не было. Сначала огонь лечил и очищал, а после забвения принялся уничтожать людей. Ну а как вам расчленение и «воскрешение»?

Несложная цепочка рассуждений — и готов новый ритуал! Вы спросите, откуда взялась русская баня у других народов? Но ведь стояли когда-то в британских и германских лесах туземные дома с пастями. Чем баня хуже? А русские сказки — вообще самые архаические…

Кстати, о доме. Избушка Яги иногда бывает «пирогом подперта», «блином крыта». Этот «дом еды» вкупе с пряничным домиком Пропп относит к яствам мертвых, предназначенным для накормления героя [228] Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. С. 49. , так что можно запутаться: дом с его пастью кушает неофита или неофит — дом?

Пропп умолчал о родине пряничных домиков — французской стране Кокань и немецкой Шлараффии. О пищевом изобилии он помянул и даже отметил его реакционность: мол, такие представления исходили от «сословия жрецов», а «трудовые слои» ощущали их вредность [229] Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. С. 252. . А ведь в образах названных стран воплотились именно простонародные мечты. Кокань начинает оформляться примерно в XIII в., а Шлараффия впервые упоминается в поэме Г. Виттенвейлера «Кольцо» (1410), хотя братья Гримм считали ее источником старонемецкое стихотворение XIII в. Домик из оладий, пирогов, пряников является непременным компонентом Кокани и Шлараффии:

В русском народном стихотворении говорится: «Стоит-то церковь из пирогов состроена, лепешками вымощена, оладьями вывершена, блинами покрыта». Такова и избушка Яги. Вероятно, Ягу вселили в нее по аналогии с ведьмой. Та живет в пряничном домике неслучайно: слово Schlaraffe на верхненемецком языке обозначает маску или уродливое лицо, ведьму или старую уродливую бабу. Этой связью мы наверняка обязаны «жрецам», осудившим Шлараффию. В поэме начала XVI в. туда попадают те, «кто презирает Бога и христианский мир, кто бесчестен и порочен, кто без боязни и усилий служит туловищу» [230] Силантьева О.Ю. Страна Кокань и Шлараффия во французской и немецкой литературе XVIII–XIX веков. М., 2006. С. 50, 63,131,142–143,190. .

Были в этих странах и молочные реки с кисельными берегами, и всяческие твари, приглашающие гостей откушать их по примеру сказочных печи с пирожками, яблони с яблоками, коровы с молоком и т. д. Правда, в отличие от домика, эти образы встречаются уже в античных мифах и в Библии. Молочное море выдумывает Лукиан, винные потоки описывает Телеклид, Страбон находит в Индии «источники частично с водой, частично с молоком, другие снова с медом, следующие с вином, четвертые с маслом» [231] Силантьева О.Ю. Указ. соч. С. 146–147, 149. .

Что же получается? Ведьма ощупывает палец, так как ведьмы интересуются пальцами. Ведьма хочет съесть детей, так как ведьмы их едят. Ведьму сжигают, так как ведьм положено сжигать. Даже в пряничном домике ведьма живет оттого, что она — ведьма. Следовательно, красноглазая ведьма — это… ведьма. Неожиданный вывод, не правда ли? Но он не окончателен. Ведьма не просто ведьма, она — мертвая ведьма, обитатель мира мертвых. Ее нужно устранить не столько как ведьму, сколько как мертвеца, чтобы она не беспокоила живых (здесь я согласен с Петрухиным).

Остается выяснить, зачем дети сами идут к ведьме. Их туда заманили? Они выручают украденных братьев и сестер? Но в нескольких рассмотренных нами сказках они оказываются там случайно, приходят из любопытства или за огнем. Маленькая зацепка у нас имеется. Наши жестокие предки не только убивали и кушали детей, но и оставляли их в лесу, в межевой канаве, между морем и берегом во время отлива, то есть как бы на границе между мирами. Так избавлялись от незаконнорожденных, умерших до крещения, больных или просто лишних детей [232] Михайлова Т.А., Одесский М.П. Указ. соч. С. 39. . Эти дети подпадали под власть мертвых, в них вселялись бесы (например, в исландских утбурдов), они поступали в услужение к колдуну или ведьме и выполняли их приказы [233] Корабль призраков: Исландские истории о привидениях / Пер. О. Маркеловой. СПб.: Азбука-Классика, 2009. С. 50; Левкиевская Е.Е. Полесские поверья о некрещеных детях на общеславянском фоне / / Живая старина. 2009. N 4. С. 8–9. . Не схожим ли путем шли Гензель и Гретель, Василиса, другие мальчики и девочки? Героиня нижеследующей сказки добровольно идет за веретеном в гости к весьма необычному персонажу.

Я неоднократно упоминал о типе АТ 480. Хотя в относящейся к нему сказке братьев Гримм «Госпожа Холле» («Госпожа Метелица») на первый взгляд ужасов нет, мы обязаны исследовать ее персонаж. Фон Франц права: без «светлого» начала (Холле) нельзя понять «темное» (красноглазую ведьму). Светлое светлым, но меня в детстве, как и героиню сказки, немного пугали «длинные зубы» встретившей ее старухи, пусть и сочетающиеся с «добрым сердцем» (на испуг девушки обратил особое внимание Потебня). Уже потом я узнал, что зубастость ничего хорошего не сулит.

В колодце, куда прыгает за веретеном обижаемая мачехой падчерица, могут проживать весьма злобные твари. В другой гриммовской сказке брат и сестра, упав туда, попадают к мерзкой русалке и спасаются от нее бегством с препятствиями. Падчерица же приходит в чувство на цветущей лужайке, где вынимает из печи готовый хлеб и трясет яблоню со зрелыми яблоками. Госпожа Холле, назвав себя, приглашает девушку поработать, как Яга — Василису. Девушка взбивает хозяйскую перину, благодаря чему на всем белом свете идет снег. В конце концов, она уходит от Холле, затосковав по дому, и в воротах, ведущих на землю, на нее проливается золотой дождь, облепляя золотом всю одежду. Позавидовав счастью девушки, ее злая и некрасивая сводная сестра идет тем же путем, отказывая нуждающимся в помощи. Ее обращение с периной оставляет желать лучшего, и на выходе из ворот на ленивицу опрокидывается котел со смолой. Холле захлопывает за ней ворота.