Александр Волков - Страшные немецкие сказки

Хроника Галла отражает реальное событие польской истории — смену правящего дома Попелидов (племя гоплян) королевской династией Пястов (племя полян). Правители полян стремились стереть память о прошлом княжеских родов иных племен и сохранить предания собственного семейства [492] Тымовский М., Кеневич Я., Хольцер Е. История Польши. М.: Весь Мир, 2004. С. 23. . О гибели Попеля от мышей Галл сообщает со слов "глубоких старцев". Не тех ли, что поведали о печальной судьбе Гаттона?

По уверению А.С. Щавелева, личное имя Попель эквивалентно нарицательному "пепел", а семантически оно может быть связано с обрядом трупосожжения (святое дело!) или с подсечно-огневым типом земледелия. Пяст и Попель — не исторические, а мифические личности, символизирующие различные типы земледелия (пашенное и подсечно-огневое) у двух соседних племен [493] Щавелев А.С. Славянские легенды о первых князьях. М.: Северный паломник, 2007. . Ну а в Майнцской епархии, как мы видели, практиковалось сожжение живьем или телесно-огневой тип земледелия.

Упоминает Щавелев и о фольклорной традиции преследования мышами. Наказание за скупость и воровство в качестве причины такого преследования мы отнесем к позднейшей трактовке. У Галла связь между жадностью Попеля и его смертью от мышей никак не обозначена. Отсутствует мораль и в раннем варианте гамельнской легенды. Не думаю, что остров у Галла выступает как древнеславянское место казни нечестивых преступников. Это обычное укрытие от грызунов, по мнению профессора Г. Ловмянского, остров на озере Ледница (объект археологических раскопок). Правда, в мышей Ловмянский не верит и отождествляет их с поселением Myszki (Мышь), одним из центров полян.

Наиболее интересны для нас замечания Щавелева о магическом ритуале, посредством которого можно наслать на человека мышей. Помимо прочего, в таком ритуале использовалась тележная ось, а "ось, ступица, втулка" — одна из этимологий имени Пяст. Пусть Земовит и Пяст будут телегами и пашнями — главное, что они могли колдовать.

Осуждение Попеля за бесчестность, пьянство, лень — ведущий мотив хроники Викентия Кадлубека (1160–1223), написанной через сто лет после труда Галла. У Кадлубека возникают двадцать дядьев короля, упрекающих племянника за невоздержанность, и нечестивая королева, подговаривающая мужа устранить наглых родичей. Попель прикидывается больным и подносит дядюшкам отравленное вино. Нечестивый король оставляет трупы без погребения, и мыши заводятся в замке из-за их разложения. Попель с женой и двумя сыновьями забираются в самую высокую башню, но мыши достают их там и загрызают насмерть. Всю мистику и загадки Галла, пробудившие фантазию историков, Кадлубек упраздняет. Его рассказ сух и нравоучителен.

"Великая хроника Польши" (XIV в.) добавляет к списку грехов Попеля (Помпилиуша) роскошь, трусость, деспотизм, интриганство и к тому же обзывает его метелкой: "Этот отвратительный Помпилиуш получил прозвище Хотышко, так как на голове у него было немного длинных волос. Именно "Хотышко" означает "метелка"" [494] Великая хроника о Польше, Руси и их соседях / Пер. В.Л. Янина, Л.М. Поповой, Н.И. Щавелевой. М.: Издательство МГУ, 1987. . В остальном повторяется рассказ Кадлубека. Мыши съели Хотышко в башне замка Крушвица на острове Гопло, построенного в 1350 г. и разрушенного шведами в XVII в.

Длугош в своей "Хронике славного королевства Польши" окончательно смешивает Попеля (Помпилия) с грязью: "В нем не было никаких благородных задатков, ни одного достойного храброго мужа и князя деяния, ни одного примера добродетели, никакой любви к достоинству; преданный сну, пьянству и обжорству, он не обращался за советами к своим баронам, но, приверженный распутству и разнузданности, был занят устройством пирушек, проведением попоек, гулянок и танцев; оставив всякую заботу о добродетели, он не изучал оружие, но, связанный дружбой и общением с женщинами, избегал общества мужчин, особенно зрелых и мудрых, как чумы и погибели" [495] Пер. И.В. Дьяконова. . Между прочим, поминается недобрым словом и отец героя — Попель I, который не был осужден в хронике Кадлубека. Знаменательный факт: двум легендарным Гаттонам соответствуют два Попеля.

Злая и коварная жена Попеля II привезена из Алемании (пинок немцам и австрийцам, не любимым Длугошем). Хроника переполнена утомительными описаниями: всеобщий плач, сопровождающий притворную болезнь короля, — плачут девушки и старухи, вельможи и простолюдины, идолы и статуи, и каждый по-своему; многословная беседа Попеля со своими дядьями с причитаниями и клятвами, так что вздыхаешь с облегчением, когда, наконец, эти болтуны выпивают яд. Потом начинаются странствия преследуемого мышами короля и его семьи. Они пытаются оградиться горящими кострами, плывут на корабле на остров с деревянной башней, но, чтя завет Хотышко, с полдороги возвращаются в Крушвицу и лезут в замковую башню, где их тела "были настолько истерзаны, изгрызены и сожраны со всеми потрохами и суставами невероятно огромным множеством мышей, которые непрерывно их атаковали, что не осталось даже следа от какой-либо кости или сухожилия". Под конец ни к селу ни к городу (наверное, чтобы опять досадить немцам) вспоминается германский император Арнульф Каринтийский, якобы изъеденный глистами.

Баринг-Гоулд приводит несколько случаев из средневековых хроник, описывающих нападения мышей и жаб на людей. Кнут IV Святой (1043–1086), король Дании, был убит ярлом Асбьорном в церкви Святого Альбана в Оденсе во время нашествия ютов. На следующий год в стране разразился голод, который сочли божественным возмездием за убийство короля. На Асбьорна набросились крысы и съели его [496] Баринг-Гоулд С. Указ. соч. С. 258. . Автор хроники (или сам исследователь?) не совсем точен. Кнут пал жертвой не нашествия, а народного восстания, вызванного ужесточением налогов. Ярл Асбьорн (? -1086), дядя короля, в убийстве не участвовал. Кнута и его свиту умертвили взбунтовавшиеся крестьяне. Они кричали, выламывая церковные двери и швыряя в окна камни: "Это за мою корову!", "Это за моих лошадей!". Один из доверенных людей короля Асбьорн Блак подсказал толпе, что Кнут укрылся в алтаре. Неурожай в течение нескольких лет в Дании во время следующего царствования был воспринят как Божия кара и поспособствовал скорейшей канонизации Кнута. А кого скушали мыши, в точности неизвестно.

В хронике Титмара Мерзебургского (976-1018) безымянный рыцарь терпит наказание за насильственный захват монастырских земель. Мыши вторгаются в его замок. Он мужественно обороняется от них палкой и мечом. Сразив несколько противников и не в силах сладить с остальными, он велит подвесить к потолку большой сундук и влезает в него. Крышка с грохотом падает. Какое-то время слышатся глухие удары, потом все стихает. Слуги выходят на цыпочках из комнаты и притворяют дверь. Минует день, другой, неделя — мышей нигде не видать. Домочадцы спешат с радостной вестью к главе семьи, но, опустив сундук на пол и подняв крышку, обнаруживают холодный труп. Самые зоркие из них замечают на теле следы мышиных зубов: "Тогда всем присутствующим и прибывшим позже стало ясно, что это карающий гнев Божий поразил его за названное преступление" [497] Пер. И.В. Дьяконова. .