Фазил Юлдаш - Алпамыш

Чуть бредут старухи… Ведьма Сурхаиль
Далеко ушла — метет подолом пыль, —
Спутницам своим она и не видна!
Наконец перед нею озеро Айна.
Так пришла в кочевье байское она.
Спрашивает: «Где живет ваш главный бай?» —
Указали ей жилище Байсары.
Думает: «Богат, однако, Байсары!»
Девять было злых собак у Байсары.
Долговязую такую увидав,
Поднимают псы свирепый, громкий лай,
Как на зверя, мчатся на нее стремглав,
Тесно окружают — и бросают в грязь,
Словно меж собой заране сговорясь,
Рвут ее на части, кто во что вцепясь:
В руки, в ноги, в грудь и в зад, ворча и злясь,
В клочья разрывают и рубахи бязь!
Что старухе делать, если не реветь?
И ревет она, как раненый медведь!
Вовсе потеряла голову она.
Шаровары в клочья, грудь обнажена,
Выпав из одежд, — вся голая она!
А собаки рвут ее и так и сяк.
Раз она попала в круг таких собак,
Что ей остается, если не реветь?
И ревет она, как раненый медведь!
Долго так она ревела, но, увы,—
Нет людей на помощь, словно все мертвы.
Или у пришельцев нравы таковы?
Как жестокосердны, как они черствы,—
Не идут на крик беспомощной вдовы!
Осень подошла — не вянут ли цветы?
Смерть пришла — всю допил чашу жизни ты!..
Псы ее терзали, яростно рыча,
А она лежала, в ужасе крича,
Еле теплилась ее души свеча…
Вышла из юрты хозяйка-байвуча,
Слышит вздохи, стоны: «Прочь!.. Подите прочь!..»
Сильно удивясь, она спешит помочь.
Меж собак старуху увидав тогда,
Закричала: «Ой, тяжелая беда!»
Впору умереть старухе от стыда:
Очень уж была вся голая!.. Беда!..

— Кажется, барашек варится у вас?
Не свободна ль дочь-красавица у вас?
Вижу я — прекрасный тут расцвел цветок!
Дома у меня есть холостой сынок, —
Если б сговориться с вами бог помог,
Повязать невесте я б могла платок.
Сговор совершив, пошла бы я домой, —
Очень был бы рад сынок любимый мой.
Караджан-батыр, он у меня меньшой.
В гости к вам идя, прошла я путь большой —
Посмотреть хотелось мне народ чужой.
К вашей дочери всей прикипев душой,
От нее большую радость испытав,
Я, от ваших псов жестоко пострадав,
Половины чувств приятных лишена…
Эта ваша дочь — свободна ли она?
Сыну моему она как раз нужна.
Слушай, байвуча, что я тебе скажу:
Чем скорей — тем лучше, — так я нахожу.
Сватовством своим тебе я удружу.
Эта дочь твоя причесана-гляжу,
Убрана во много кос она — гляжу;
Голову я ей платочком повяжу!..
Вот, что я тебе должна еще сказать:
Караджан тебе хороший будет зять —
Сына моего заглазно можешь взять.
Он среди батыров наших знаменит,
Шах наш, Тайча-хан, к нему благоволит,
Добрая молва о нем везде гремит —
Он юрте твоей стыда не причинит.
Сколько он сердец девических томит!
Только до сих пор все ходит холостой.
Не прельщается ничьею красотой:
«Эта мне не пара, эта не ровня!
Я — батыр известный да к тому же — бек!..»
Очень огорчает этим он меня.
Как бы не остался холостым навек!
Вижу — здесь живет почтенный человек, —
Думаю: у сына будет тесть — узбек!
Дочь твоя и сын мой — пара ведь они,—
Ты мне свой обычай сразу объясни.
Долго ли еще песок речей толочь?
Я любой калым тебе отдам за дочь.
Сговор совершим — и все сомненья прочь.
Голову себе напрасно не морочь!
Если ты в беде, друзья придут пом очь;
Преданнейший друг для всех влюбленных — ночь…
Байвуча, что скажешь на мои слова?
Дочь твоя Барчин — я вижу какова:
Лучших для себя я б не желала снох,
Но и Караджан мой тоже ведь не плох.
Он, коль хочешь знать, из-за Барчин засох, —
Да услышит бог его влюбленный вздох!..
За Караджанбека выдай свою дочь,
И да будет радость им из ночи в ночь!

— Ничего теперь не варится у нас!
Не свободна дочь-красавица у нас!
Дочь моя давно уже сговорена,
С сыном дяди, чуть родясь, обручена.
Этот дядя, знай, он мужа старший брат,
Деверь мой — он шах страны Байсун-Конграт.
Он за нашу дочь нам уплатил калым,—
Не прельщай меня калымом ты своим!
Если поступить, как ты мне говоришь,
Разве преступленье долго утаишь?
Разве усидит в Конграте Алпамыш?
Если он приедет, Алпамыш-султан,
Разве не подохнет сын твой, Караджан?
Плачет по тебе, проклятая, аркан!
Старая карга, зачем ты бродишь зря,
Целый день сидишь, пустое говоря?
Каждый у себя не бек ли, не тюря?..
Делится ль добычей с вороном шункар?
Иль простым батырам не гроза кайсар?
Иль орлу дорогу преградит комар?
Весть в страну Конграт ужель не долетит?
Сокол Алпамыш сюда ль не прилетит?
Разве калмык ов он здесь не истребит?
Разве он ублюдка твоего простит?
Старая карга, ужель тебе не стыд?
Бродит, рыщет, где кто пловом угостит!
Розу ли мою твой выродок прельстит?
Осень подошла — садов поблекнул цвет.
Бог твой разум отнял, — горя хуже нет!
Кто тебе столь глупый нашептал совет?
Если хочешь знать, Хакиму равных нет,—
На земле таких батыров славных нет!
Всех вас перебьет, с земли сотрет ваш след!
Хакимбек достиг четырнадцати лет!
Если хочешь знать, то он — непобедим,
Мой племянник-бек, по имени Хаким!
Если с Караджаном встретится твоим,
Станет в мире сразу тесно им двоим,—
Сыну твоему не устоять пред ним…
Глупая твоя старушья голова,—
Надо же такие говорить слова!
Видно, что не знаешь Алпамыша-льва!
Шла б себе своим путем, пока жива!
Если хочешь знать, Байсунский край богат,
Лучше всех краев цветущий наш Конграт!
Конь у Хакимбека — истинно крылат,
Взгляд у Хакимбека — соколиный взгляд,
Тверже, чем алмаз — в его руке булат!
Родом он — конгратец, книжности учен,
С девушкой моей с рожденья обручен,
У себя в стране владыкой станет он.
Мерзкая старуха, убирайся вон!
Если будет здесь народ наш угнетен,
Думаешь, к нему не долетит наш стон?
Он вам всем создаст ужасный киямат!
Думаешь, невесте он не будет рад?
Думаешь, ее не увезет в Конграт,
Не познает с ней супружеских услад?
Если б ты старухой путною была, —
Разве ты себя не лучше бы вела?
Говорю добром, — ступай, пока цела!..