Неонила Криничная - Легенды. Предания. Бывальщины

— Нет, — говорит, — человек катится на лыжах, везет материла на дровни, на сорок штук: полозья, копылья, вязье, нащепы, одним словом, на сорок штук дровен.

Он посидел у окошка и головой пошатал: как остров, столько у него навалено на плечи.

Прикатил к дому, дак ажно дом задрожал! Это с плеч бросил на землю. Лыжи сынок сдернул, захватил за угол хату и сунул туда. Значит, никто не унесет. Заходил Рах Рагнозерский в помещение, поздоровался с этим:

— Здравствуй, гражданин.

(Ну, мужик деревенский, не знает тут ни титула, ничего.)

Жена подняла самовар на стол и принесла три буханки хлеба. Пока Рах пил три стакана чаю, и три буханки хлеба съел. Генерал смотрит. (Вот аппетит был у старика!)

Посматривал генерал, глядит долго на него, любуется, а он еще два выпил, без хлеба хотя, а выпил. Когда вышел из-за чаю, генерал и говорит:

— Ну вот, Рах Рагнозерский, я приехал на пары лошадей за вами. Вам было извещено у царя, и сельсовет известил. Приехал заграничный силач, ищет поединков, померяться силой, выйти на поединок. Ну, как вы изъявили желание, так я и за вами приехал.

— Я, — говорит, — согласен, да только вам меня не увезти. Пары лошадей делать нечего.

— Ну, я могу, — говорит, — нанять и тройку.

— Все равно не уехать; и на тройке не уехать.

(Вот силач-то какой.)

— Ну, вот что, — говорит генералу. — Вы поезжайте, я за сутки буду там, на лыжах приеду.

Он говорит;

— Семь дней ехать!

— О, — говорит, — так я вперед вас попаду.

— Ну, дак вы, — говорит, — торопитесь, я на свое число буду.

Ну, и прожил он пять дней — пусть генерал съедет, семь дней пройдет.

Ну, и вышел Рах Рагнозерский, смазал свои лыжи. Пришел тот день, когда ему нужно отходить, ну и пошел.

Когда он уже прибыл в Ленинград на лыжах, обращается — к дворцу прикатил. Там, значит, часовой стоит.

— Кто вы, — говорит, — такой?

— Я есть Рах Рагнозерский, прибыл по приказу царскому. Какой, — говорит, — здесь иностранный хват приехал, ищет выйти на дуэль, так вот я изъявил желание посмотреть этого иностранца, что он за человек.

Ему, конечно, отвели помещение. Ну, там доложили.

— А вот мне, — говорит, — лыжи надо убрать.

— Так вот лыжи ваши мы уберем куда-нибудь.

— Нет, этого мало.

Пятиэтажный дом стоит рядом. Он подходит, берет за фундамент, взял и сунул лыжи туда, под дом. Этот часовой стоит и думает: «Пятиэтажный дом одной рукой поднял».

Вот на второй день, значит, приехал иностранец. Значит, требует;

— Давайте, я приехал измерить силы. Найдется, — говорит, — в России такой человек, который бы мог со мной справиться.

Вот, когда уже приводят Раха на дуэль, где уже нужно им бороться-сходиться, то этот молодец-бахвалец стоит, хвастает:

— Ох, мол, знаешь, ха-ха-ха, я ему сейчас покажу. Я, — говорит, — все государство объехал, а тут деревенского какого-то мужика поставили. Ну, не знаю, что русский мужик со мной справится.

Рах Рагнозерский посмотрел на него немножко так:

— Рано, — говорит, — молодой человек, бахвалишь! Попосле, — говорит, — будем рассуждать.

Ну, стали сходиться два молодца. Рах Рагнозерский раздевает себя, а одна рубаха домотканая, крепкая (раньше, знаешь, в деревнях ткали, дак своей работы). Вот, значит, захватил Рах Рагнозерский его в свои руки и говорит:

— Ну что, — говорит, — если подниму да на этой панели тебя хлопну, то один пепел от тебя останется.

А царь уже стоит, вся свита — полно, раз на дуэль выходят.

Обращается Рах Рагнозерский, хоть деревенский мужик, к царю:

— Дак вот, — говорит, — ваше величество, вы дайте мне такую бумажку, что если я, в крайнем случае, его не сдержу и убью, дак мне не отвечать, если что получится, несчастный какой случай, если не выдержит моего, в общем, удара.

Но когда он получил этот документ, тогда подходит. Схватились.

— Как, — говорит, — желаешь бороться, на одну ручку или в обхватку?

— Я, — говорит, — всяко умею.

Обнял его, значит, Рах.

— Ну, бери, — говорит, — а то жди меня. Ну, давай, — говорит, — начинай!

Он было взял Раха Рагнозерского — ни поднять не может, ни пошевелить не может, — брызгун, который хвастал.

Ну, значит, что, все? Ну, — говорит, — все слушатели и зрители, смотрите, как русский Рах будет поднимать, деревенский мужик Рагнозерский.

Все глаза-то опили, смотрят на этого несчастного хвастуна.

Рах его как поднял, как не сдержал, бросил об землю — сразу насмерть. Тут все закричали. Значит, погиб, ну и отвоевался, богу душу отдал. Тут его прибрали и сообщили туда, за границу: на дуэли, значит, ваш боец погиб от сильного удару, потому что рано похвастал, Рах его поднял и не сдержал, так его тряхнул, что у него все легкие отскочили к черту.

Ну, царь его, конечно, поблагодарил и дал ему такое поощрение: Раху Рагнозерскому свободно, значит, земли брать; снял все налоги, наградил еще деньгами за то, что он погубил иностранного хвастуна.

Ну, вот теперь, в настоящее время, распростился Рах Рагнозерский с Ленинградом, стал опять на свои лыжи и за полсуток вернулся домой к жене с деньгами. И вот, в настоящее время живет. Только по просьбе, если государь затребует куда, приезжает. Вот, какую имел Рах Рагнозерский силу.

У нас Иван был, по отцу-то я его не знаю, а знаю, что Иван человек был порядочный, на крестьянстве все жил. От здумалось ему сходить попробовать силы своей, и пошел в Москву пешком. Пешком парень ходил, так было слышно, что по сто верст в сутки шел. От когда боролись в Москвы, он приходил на эту саму борьбу — и никто с ним справиться не мог. Который главный боец пошел с ним на выскочки, так он так его пихнул, что переломил ему ногу о больер. Ударил так, что у этих борцов взял у всех верх, никто стоять с им не мог.

Пошел он домой обратно и вот слышал, что два брата есть сильных в такой-то деревне, одного звали Василий, а другого — Алексей. Пришел в эту деревню, расспросил, что где-ты два брата сильных, там ему сказали, что в таком-то доме. Он заходит в этот дом и спрашивает:

— Здесь Василий есть?

— Есть.

— Алексей есть?

— Есть.

— Как бы мне их повидать?

Г оворят:

— Иди, они в кожевенной, кожи работают.

Он с дороги бросил свою сумку и побежал, не терпелось, что за таки молодцы. Приходит в эту кожанку:

— Здравствуйте, Василий и Алексей!

— Здравствуйте, здравствуйте, как ты нас не видел, а по имени-изотчеству величаешь.

— Та вот, просто так я расспросил.

— Ну вот, садись с нами беседовать.

Он к им поприсел на беседу ихню. Вот старший брат был тоже в Москве, но только не заметил это Донского, никак не мог опознать. И вот разговаривают эти два брата. Вот говорит:

— Васютка, я был в Москве, и приходил с деревни откуль-то мужик, что всех оборол.

Но, а этот Васютка, вот как я, сидел на месте, и была у него воловья кожа в руках, и он вгорячах всю порвал и говорит: