Джеймс Роллинс - Последний оракул

Когда все отдохнули, Грей созвал команду на совещание. Он хотел, чтобы к тому моменту, когда самолет выпустит шасси, они были полностью готовы к выполнению задания, тем более с учетом того, с кем им придется иметь дело.

– Элизабет, что вы можете нам рассказать о докторе Хейдене Мастерсоне? В качестве кого работал ваш отец с этим профессором из Мумбая?

Она кивнула, подавила зевок и поправила очки на переносице.

– Вообще-то он из Оксфорда. Получил подготовку психолога и физиолога, изучал технику медитации и функции мозга. Последние тридцать лет живет в Индии, изучая тамошних йогов и мистиков.

– Та же линия исследований, что и у вашего отца.

Она утвердительно кивнула.

– Я знакома с работами Мастерсона, – с некоторым удивлением в голосе заговорила Розауро. – Он блестящий ученый, но при этом весьма эксцентричен, а некоторые его теории попросту вздорны. Он одним из первых стал отстаивать теорию гибкости человеческого мозга – противоречивую в то время, но повсеместно признанную сегодня.

– Что вы имеете в виду, говоря о гибкости? – уточнил Грей.

– Ну, вплоть до последнего времени основным постулатом неврологии являлся тезис о том, что человеческий мозг – неподвижный, или, говоря техническим языком, жестко замонтированный, механизм, что каждый участок мозга выполняет лишь какую-то одну строго определенную функцию. Один участок – одна функция. Поэтому на протяжении последних двадцати лет основной целью неврологии было определить, какой участок за что отвечает. Какой из них позволяет говорить, какой – слышать, какие нейроны позволяют человеку отличать правую руку от левой или удерживать равновесие при ходьбе…

Грей кивнул.

– Но теперь мы знаем, что мозг не является жесткой структурой, что карты мозга способны меняться, модифицироваться. Иными словами, он обладает гибкостью. Именно это его свойство объясняет, почему так много парализованных, у которых разрушена часть мозга, вновь обретают способность пользоваться конечностями. Мозг перенастраивает себя, обходя поврежденные участки.

Элизабет в знак согласия наклонила голову.

– Доктор Мастерсон распространил исследования в этой области на йогов. Исследуя этих удивительных людей, которые умеют контролировать кровоток и обмен веществ в своем теле, он хотел доказать, что мозг не только способен меняться, но также обучаем и формируем.

Розауро откинулась на спинку кресла.

– Если существует возможность контролировать эту пластичность, перед неврологами открываются перспективы, от которых захватывает дух. Повышение уровня интеллекта, превращение слепых в зрячих, глухих – в слышащих…

Грей вспомнил странное приспособление на черепе. «Глухих – в слышащих…» Это устройство и впрямь чем-то напоминало слуховой аппарат.

Он повернулся к Элизабет.

– Доктор Мастерсон не говорил вам о том, когда он в последний раз виделся с вашим отцом?

– Профессор сказал мне, что готов ответить на все мои вопросы, но сначала он хотел бы поговорить с людьми, которые наняли отца. Он был очень напуган, и мне не удалось вытянуть из него практически ничего.

– Наняли?

К разговору присоединился Лука Хирн, последний из их группы. От усталости цыганский акцент в его речи звучал сильнее, нежели обычно.

– Должно быть, он имел в виду нашу общину. Это мы наняли доктора Полка.

Грей повернулся к говорившему. Перед приземлением он намеревался обсудить роль, которую сыграли цыгане в истории доктора Полка. После их бегства из конспиративной квартиры у него накопилось много вопросов, на которые он хотел получить ответы. Например, почему Полк предпочел связаться с Лукой, а не с кем-то еще? Объяснялось ли это обычной паранойей, или профессор считал, что не может довериться никому другому? Впрочем, учитывая то, что после его убийства правительственные агенты устроили глобальную зачистку, возможно, доктор Полк был прав.

– Каким образом завязались отношения между вами и профессором? – спросил Грей.

– Он вышел на нас два года назад. Ему были нужны образцы ДНК тех из нас, кто практикует пен дуккерин.

– Пен… чего?

Грей ответил Ковальски. Он по-прежнему лежал в кресле с закрытыми глазами, но уже не храпел.

– «Дуккерин» означает предсказание судьбы. Ну там, когда гадают по руке, таращатся в хрустальный шар и всякое такое.

– Да, – поддакнул Лука, – это традиционное для нашего народа занятие. Цыгане гадают уже много веков. Но доктору Полку были не нужны те, кто занимается хоккани боро.

– Надувательством, – пояснил Ковальски. – Жулики.

– Доктор Полк знал, что среди нас есть такие, искусство которых мы сами уважаем. Избранные. Настоящие шовихани, обладающие даром. Ему были нужны именно они.

Элизабет выпрямилась в кресле.

– То же самое отец делал с йогами в Индии. Он брал у них образцы ДНК, пытался найти нечто общее между ними и другими людьми, обладающими схожими способностями.

Грей вспомнил досье доктора Полка, в котором говорилось о том, что он искал редкие задокументированные случаи того, как йоги и мистики демонстрировали необычайные способности в области интуиции и инстинктов. Сюда же можно было отнести умение цыган предсказывать судьбу и гадать на картах Таро. Однако генетический аспект подобных способностей… Это было что-то новенькое.

В связи с этим в мозгу Грея возник новый вопрос.

– Почему он так резко переключился с йогов на цыган? Какая между ними связь?

Лука посмотрел на него, как на умственно отсталого.

– А откуда, по-вашему, происходят цыгане?

Грей смутился. Он действительно мало что знал об этом кочевом народе и понятия не имел о его истоках.

Лука заметил его смущение.

– Не многие знают нашу историю, – сказал он. – Когда наши племена впервые перебрались в Европу, жители континента считали, что мы пришли из Египта. – Он провел тыльной стороной ладони по смуглой щеке. – Из-за нашей темной кожи и глаз. Нас называли айгиптой или джипси, что означает «египтяне». Вплоть до последнего времени даже мы сами не знали точно о том, откуда взялись. Лишь недавно лингвисты обнаружили, что язык рома имеет общие корни с санскритом.

– Древний язык Индии, – вставил Грей. Он был немного удивлен, но теперь в его мозгу все начинало становиться на свои места.

– Да, мы вышли из Индии. Это амаро баро тем, родина наших предков. Говоря точнее, Северная Индия, штат Пенджаб.

– Но почему вы ушли оттуда? – спросила Элизабет. – Насколько мне известно, в Европе вам пришлось несладко.

– Несладко? Нас преследовали, за нами охотились, нас убивали. – В голосе Луки зазвенели нотки гнева. – Мы погибали сотнями тысяч от рук нацистов, которые нашивали нам на спину черный треугольник. Бенгеско ниамсо!