Стив Берри - Миф Линкольна

– Она знает, что я наблюдал за ней?

– Я не сказала ей, что ты тоже участвуешь в этом деле.

– И не говори ей ничего, не надо.

– Их с Салазаром не должно было быть в доме в это время.

– Мне все это показалось ловушкой.

– Мне тоже, – согласилась Стефани. – Но все прошло гладко. Мы получили ценную информацию.

– Тебе так сказал этот юный болван?

– Неправда, он не болван. Вполне способный юноша. Правда, немного нахальный… Оправдывает свое имя.

Малоун как-то не удосужился увязать этот факт с характером парня. Дэниелс.

– Неужели он родственник президента?

– Он племянник Дэнни Дэниелса. Один из четырех сыновей его брата.

– Поэтому ты и нянчишься с ним?

– Всё не так, как ты думаешь. Люк, как и ты, южанин, родился и вырос в Теннесси. После школы записался в рейнджеры армии США и хорошо проявил себя. В его личном деле сплошные похвальные отзывы. Служил на Ближнем Востоке, три раза был в Ираке. Хотел попасть в ЦРУ, но президент предложил мне взять его к нам. Без предварительной подготовки, без каких-либо условий. Если Люк не справится, я могу с легким сердцем выставить его вон.

– Если его до этого не подстрелят.

– Помнится, пятнадцать лет назад я думала о тебе точно так же. Но все обошлось.

– И все-таки ты кое-что от меня утаила. Я терпеть этого не мог, когда работал на тебя, да и теперь терпеть не могу.

– Да, я ничего не сказала про Кассиопею. Думала, что ты ничего не узнаешь. Она помогает мне и хотела, чтобы это оставалось между нами.

– И ты полагаешь, что от этого мне будет лучше?

– Она ведь не жена тебе, Коттон. У нее своя жизнь, у тебя – своя.

– Воспитанные люди поступают иначе.

– То есть ты ей все говоришь?

– Что именно она для тебя делает? – вопросом на вопрос ответил Малоун.

– Я не могу говорить об этом по телефону.

– Люк сказал мне, что это дело как-то связано с Отцами-Основателями.

– Знаешь, это мое задание, а не твое.

Малоун ответил не сразу.

– Согласен. Я также согласен с тем, что Кассиопея – взрослая девочка. Она способна сама принимать решения.

– Совершенно верно. Вопрос дня: способен ли ты?

Малоун понимал: запудрить Стефани мозги не удастся. Они знают друг друга как облупленных.

– Ты любишь ее, Коттон. Независимо от того, готов ты это признать или нет.

– Она не втягивала меня в это дело. У нас разные задания. И, как ты верно сказала, она мне не жена.

– Кстати, о Люке. Я отозвала его в Штаты. Люди Салазара засекли его и тебя, так что больше нет смысла держать его в Европе.

– И как он ладит со своим дядюшкой-президентом?

– Люк не в курсе, что дядя вмешался в его судьбу. Это было одно из условий президента.

Малоун не поверил своим ушам. Где это видано, чтобы Стефани оказала такую услугу? Это не в ее духе. Но он знал от Кассиопеи, что у его бывшей начальницы и президента когда-то был роман. Что тоже изрядно его удивило. Они со Стефани никогда не говорили на эту тему. Ни он, ни она не любили такого рода разговоры.

– Трудно винить молодого человека, который каждое воскресенье звонит матери, – с укоризной заметила Стефани.

Его собственная мать по-прежнему жила в Джорджии, на ферме, которая вот уже целое столетие принадлежала ее семье. Однако, в отличие от Люка Дэниелса, Коттон не звонил ей каждую неделю. Лишь по праздникам, на день рождения и в День матери. Не чаще. Она никогда не жаловалась, но таков был ее характер. Малоун ни разу не слышал от нее худого слова. Сколько же ей сейчас лет? Семьдесят?.. Семьдесят пять?.. Он точно не помнил. Почему он не знает возраст своей матери?

– Кстати, я позвонила в Копенгаген, – сказала Стефани. – Местные власти не станут тебя трогать.

Теперь понятно, почему полиция не перевернула его книжный магазин вверх дном.

– Стеклянная входная дверь разбита.

– Пришли мне чек, я оплачу его.

– Обязательно пришлю.

– Я знаю, что ты злишься, – произнесла Стефани. – И отлично тебя понимаю. Но, Коттон, ты ведь оставишь Кассиопею в покое? Мы не можем рисковать ею. Не звони ей до конца операции, договорились? Как ты сам сказал, она взрослая девочка. В этой операции ее никто не подстраховывает, она работает в одиночку.

– Как скажешь.

Малоун закончил разговор и посмотрел на дорожную сумку.

Им снова манипулируют.

Уж в чем в чем, а в этом сомневаться не приходится.

Он снова сунул «беретту» в рюкзак и задвинул его под кровать. К сожалению, взять оружие не удастся. В самолет с пистолетом не пускают, да и в прочих обстоятельствах при проверке могут возникнуть ненужные вопросы. Еще один существенный плюс, который давала работа на правительство.

Неважно. Он что-нибудь придумает.

На правительство США работали тысячи агентов, стоя на защите национальных интересов. Когда-то он был таким агентом. Сегодня у него личное дело. Что там Стефани сказала про Кассиопею? В этой операции ее никто не подстраховывает, она работает в одиночку .

Не совсем так. И Стефани это знает.

Ему нужно торопиться.

Его самолет вылетает в Зальцбург через два часа.

Калуннборг

Кассиопея закончила собирать сумку. Вещей с собой она взяла мало – несколько костюмов, которые можно комбинировать в разных сочетаниях. Предполагалось, что поездка продлится всего несколько дней, но теперь она явно затянется. Застекленные двери были открыты настежь; из них открывался потрясающий вид на фьорд и серые воды пролива Большой Бельт, что волновались под порывами восточного ветра.

Хусепе снял для нее номер в приморской гостинице, не разрешив ей остаться на ночь в его поместье. Или ради соблюдения приличий, или ее присутствие в его загородном доме было нежелательно. Она пробыла в Дании три дня, и лишь в последний вечер он пригласил ее к себе.

События минувшего вечера не давали ей покоя.

Поцелуй Хусепе разбудил в ней воспоминания, которые давно должны были стереться из памяти. Он был ее первой любовью, а она – его. Он всегда вел себя с ней как истинный джентльмен, а их отношения отличала не страсть, а нежность. Его вера не одобряет добрачный секс. Впрочем, ее пожелание остаться на ночь хотя и было рискованным, но не слишком. Хусепе наверняка поверил в искренность ее чувств.

Ей было крайне неприятно обманывать его. Кассиопея все больше сожалела о той минуте, когда согласилась участвовать в этом спектакле. Но откуда ей было знать, что он все еще питает к ней глубокие чувства? Конечно, Стефани рассказала ей о фото, которое он до сих пор хранит, – но ведь этому могла быть масса объяснений. И вот теперь реальное объяснение предстало перед ней со всей очевидностью.

Хусепе любит ее.

Она положила в сумку последние вещи и застегнула «молнию».

Этот фарс следует прекратить. Это будет самым разумным решением. С другой стороны – Хусепе якобы убил человека. Религия мормонов несовместима с насилием. Разумеется, в былые времена все было иначе, и на совести «святых» тоже немало грехов. Но тогда для них это был вопрос выживания.