Стив Берри - Миф Линкольна

Впрочем, это было не единственное.

– От Кассиопеи что-нибудь слышно? – спросил Малоун.

– Ничего. Похоже, пора начинать ее поиски. Она может все испортить.

– Стефани, она профессионал. Что бы ни случилось, она прекрасно осознает последствия и что-нибудь наверняка предпримет.

– Вот именно. Мы понятия не имеем, что ей рассказал Салазар. Поэтому откуда ей знать, что именно поставлено на карту? И мы должны это выяснить.

Малоун понял намек.

– Я об этом позабочусь. Нет смысла привлекать к этому других агентов. Кассиопеей займусь я сам.

– Ты уверен?

– Что там с вами? С тобой и нашим пареньком Люком? С чего это вы оба взяли, что я влюблен в нее по уши? Я вполне в состоянии прижать ее к стенке.

– Уговорил. Сначала ты. Но если она не подчинится, за нее возьмусь я сама.

Люк вел взятый напрокат автомобиль по улицам Де-Мойна. День был пасмурный и прохладный. Весь полет от авиабазы Эндрюс до аэродрома Национальной гвардии на окраине города он проспал. Тело ныло, в голове слегка гудело. Впрочем, он привык к таким ощущениям.

Стефани сообщила ему, что возможным пунктом назначения Салазара станет некое поместье Солсбери-хаус. Так что сейчас Люк вел машину именно туда, чтобы быстро осмотреть его снаружи. Она также сказала ему, что Малоун уже на пути в Де-Мойн. Но когда и где он его встретит, об этом она сообщит чуть позже.

Сверяясь с картой на своем «Айфоне», он въехал в тихий квартал к западу от деловой части города. Солсбери-хаус стоял на вершине холма в окружении дубовой рощи. Построенный из камня и кирпича, с коньками на черепичной крыше, он как будто перенесся сюда откуда-то из старой доброй Англии. Стенд перед входом подробно рассказывал о том, что когда-то это была резиденция богатого семейства Де Мойнов, но теперь его владельцем был какой-то фонд.

Люк огляделся по сторонам: ни души.

Впрочем, еще только десять часов утра, выставка же открывалась лишь в шесть вечера. Это был последний день ее пребывания здесь. Завтра ее перевезут в другой город.

Люк проехал мимо. Он был голоден и решил, что ему не повредят блинчики и горячая сосиска. Но сначала нужно сделать один звонок.

Он притормозил у обочины, в том месте, где росшие вдоль дороги деревья отбрасывали густую тень. Затем нашел телефон и позвонил матери. Когда та взяла трубку, он сказал:

– Хочу у тебя кое-что спросить. Скажи, отец помирился с Дэнни перед тем, как умер?

– Я давно ждала, когда ты задашь мне этот вопрос.

– Похоже, все уже давно в курсе, кроме меня и моих братьев.

И он рассказал ей про письмо.

– Я приложила все усилия к тому, чтобы они помирились.

– Но почему?

– Не хотела, чтобы он ушел в могилу с камнем на душе. Кстати, он тоже. Дэнни был рад, когда все уладилось.

– Но почему он не сказал нам сам?

– Не успел. Боже, он умер так быстро… К тому же мы решили, что скажем вам об этом чуть позже.

– Вообще-то, прошло уже тринадцать лет.

– Момент должен был выбрать твой дядя. Мы все считали, что так будет лучше.

– Почему они с отцом никогда не были близки? – Люк действительно хотел получить ответ на этот вопрос.

– Так было с самого детства. Нет, они ни из-за чего не ссорились. Так получилось, вот и всё. Со временем эта дистанция между ними увеличилась, и они привыкли к ней. А потом погибла Мэри. Твой отец и твоя тетушка во всем обвинили Дэнни.

– А ты – нет.

– Потому что это было бы несправедливо. Дэнни не чаял в ней души. Она была для него всем на свете. Он ее не убивал. Это просто чудовищный несчастный случай. Кошмарное, случайное стечение обстоятельств. И Дэнни пытался побороть боль тем, что не замечал ее. Может, это и не лучший путь, но другого он не нашел. Я знаю, как глубоко он страдал.

Люк тотчас вспомнил сказанные дядей слова.

– Дэнни говорит, будто ты его бросила.

Мать рассмеялась.

– Вот тут он прав. Мы с ним встречались несколько раз. Но как только я познакомилась с твоим отцом, то сразу поняла: это навсегда. Он целиком и полностью вошел в мои мысли. Впрочем, я всегда понимала Дэнни – одна из немногих. Смерть дочери высосала из него все жизненные соки. Представь, каково ему было видеть, что в семье его брата растут три крепких, здоровых сына. Согласись, это нелегко. И пусть зависть не в духе Дэнни, всякий раз, когда видел нас, он не мог не думать о том, чего лишился сам, – а все из-за того, что не вышел покурить на улицу.

Люк легко представил себе душевные муки Дэнни.

– Потому он и делал вид, будто ничего и не было. Ни разу не пришел на могилку дочери. Не имел в себе сил. Твой отец в конце концов понял брата, благослови его Господь. Он был хороший человек. Я присутствовала, когда он писал эту записку. И когда прощался с Дэнни. Это было перед тем, как мы сказали вам, что ваш отец при смерти.

Люк почти не общался с дядей – вернее, вообще не общался. Их недавний разговор стал первым за многие годы.

– Пойми, Дэнни вовсе не плохой человек. Он помогал нам, следил за тем, чтобы мы ни в чем не нуждались…

– Это как понимать?

– Он помогал твоим братьям, когда им требовалась помощь, хотя они даже не догадывались об этом. Затем ты решил стать секретным агентом. И вновь ты стал им не без его помощи. У нас с ним был разговор. Он сказал мне, что лучшее место для тебя – Министерство юстиции и он поможет тебе туда попасть.

– Сукин сын, – прошептал Люк. Такое ему и в голову не могло прийти.

– Нет-нет, всё не так, как ты думаешь. Он никому не приказывал взять тебя в штат. Этого ты добился сам. Но мы с ним условились, что если ты не потянешь, то будешь пенять на себя. Никакого заступничества. Никаких привилегий. Ты за все отвечаешь сам. Да, он открыл для тебя двери. Все остальное – твои собственные заслуги.

– Так кому я все-таки обязан – тебе или ему?

– Только самому себе, Люк. Продолжай дальше в том же духе, сын. Мы все гордимся тобой.

Мать знала, что он хотел бы от нее услышать.

– Я рада, что ты позвонил, – сказала она.

– Я тоже.

Де-Мойн, Айова

18.40

Кассиопея села за руль, а Хусепе расположился на пассажирском сиденье. Два его помощника устроились сзади. Салазар заранее договорился, что на выходе из аэропорта их будет ждать взятый напрокат автомобиль. Еще в самолете Кассиопея переоделось в темный брючный костюм и удобные туфли и теперь была, так сказать, во всеоружии. Самолет был буквально нашпигован мудреной электроникой, и она еще в полете выяснила все, что ей требовалось, про Солсбери-хаус.

Дом был построен в 20-е годы XX века Карлом и Эдит Уиксами по возвращении из заокеанского путешествия. Супруги горели желанием воссоздать английский аристократический сельский особняк. Они приобрели четырнадцать акров поросшей лесом земли и построили на ней – для себя и четверых своих детей – дом из сорока двух комнат общей площадью в 28 тысяч квадратных футов. Изнутри дом украшали десять тысяч произведений искусства – картины, статуи, гобелены, реликвии, редкие книги, собранные ими во время путешествий. Имелись в доме тюдоровские камины, дубовые панели XV века, потолочные балки из приготовленной к сносу старой английской таверны. Право на владение домом было утрачено ими во время Великой депрессии, после чего особняк сменил нескольких владельцев, пока, наконец, его не выкупил некий фонд. Теперь это был культурный центр, музей, сдававший в аренду часть площадей, и вообще местная достопримечательность. Сейчас здесь экспонировалась передвижная выставка Смитсоновского музея, посвященная Аврааму Линкольну.