Мэри Рено - Тесей. Царь должен умереть. Бык из моря (сборник)

Мы направились к выходу. Я устал, но не настолько, чтобы не думать. Я знал, что священных быков охраняют надежно; простому человеку к их стойлам даже не подойти. Я поглядел на пустующее место Миноса и того, кто сидел возле него. Наш хозяин как раз принимал поздравления. Но я успел разглядеть его глаза, пока он не видел моих.

Там, где меня уже не могли видеть, я не стал проявлять излишней гордости и позволил унести себя. На Бычьем дворе знахарка омыла меня, перевязала ногу и дала горячий подкрепляющий напиток.

Актор смотрел на меня, насвистывая сквозь зубы. Глаза наши встретились. Он многозначительно поглядел на знахарку, молча кивнул и ушел.

Возле моей подстилки стояла Фалестра, уперев одну руку в бок, а другой почесывая голову. Я поманил ее к себе. Наклонившись, она посмотрела на меня – не как женщина на раненого мужчину, а как выжидающий в засаде воин. Я шепнул:

– Быка опоили.

Она кивнула.

– Надежно ли укрыто оружие? Астерион ничего не проведал? – спросил я, раздумывая, скоро ли он пришлет за мной и какую смерть уготовил.

Фалестра отвечала:

– Вряд ли он что-то знает, иначе бы оружия уже не было на месте. Все в порядке, не тревожься понапрасну: ты все равно ни на что не годен, пока не отдохнешь.

Я заметил, как она отгоняет от меня плясунов, подходивших поговорить. Фалестра не была дурой; она понимала, что времени для отдыха у меня, скорее всего, больше не будет. Лежа я обдумывал ее слова, хотя мыслям мешали усталость и зелье, что дала мне знахарка: «Астерион не может знать, что я убил Миноса, иначе бы открыто предал меня смерти. Едва ли ему известно и об оружии, тогда бы оружия у нас уже не было. Но что, если он проведал о нас с повелительницей? Или понял, о ком говорят ее предсказания? Или же допросил Перима или сыновей? Что известно ему?»

Так думал я, против желания впадая в дремоту. Я вновь услышал крик критян: это бог сразил быка и поверг зверя к моим ногам.

«Нечего сомневаться, – решил я, – бог действительно помог нам».

Казалось, я все еще ощущаю его присутствие, торжественную угрюмость, рядом с которой таким неуместным казался мне шум Бычьего двора. Так, за размышлениями, я и уснул. Мне снилось детство, полдневный покой в святилище и говор ручья.

Проснулся я, когда уже засветили огни и танцоры усаживались за еду. Аминтор, должно быть ожидавший, когда я открою глаза, тут же подошел и спросил, что мне принести. Я сел – через силу – и поинтересовался, что слышно о смерти Миноса.

Он огляделся: возле нас никого не было, все ели.

– Ничего, Тесей. Кто рассказал тебе об этом? Можно ли доверять этому человеку? Сегодня говорят о другом. Утверждают, что, когда до южного ветра флот ушел к Сицилии, вместе с ним отправился и Минос, хотя это держали в тайне. Говорят, он решил взять остров внезапностью, чем и вызвано умолчание. В нижнем дворце молву опровергли, из чего следует, что она может оказаться справедливой.

Он принес мне еду – ячменный пирог и кусок сот. Опершись на локоть, я ел, гадая, когда же придет весть, что Минос погиб в Сицилии. Да, эта тварь умеет мыслить, решил я, и знает цену быстроте. Астерион отрицает этот слух – умно придумано, я бы не догадался до такого.

И тогда я подумал: «Выходит, ему по-прежнему необходимо время».

Явилась знахарка, ощупала меня, умастила маслом и размяла мои конечности: похлопывая, пощипывая и постукивая. Оглядела рану, произнесла заклинания и сказала, что все заживет. За столом танцоры беседовали за двукратно разбавленным вином: наступил последний час перед сном и дев уже увели. Я расслабился под ладонями старухи, ощущая, как растягивается в моем теле каждая жилка, как живее течет в нем кровь. Боль прошла, лишь рану пощипывало от вина да клонило в сон. Когда знахарка ушла, я повернулся, чтобы снова уснуть. И тут увидел Актора, остановившегося у моего ложа.

– Итак, – сказал он, – ты наконец ожил. Я напишу объявление об этом на двери Бычьего двора, чтобы не сбивать понапрасну ноги. Крепко ты спишь. Проспал целое землетрясение, пока все чужеземцы рядом с тобой взывали к своим богам. Я было решил – помер, а ты просто спал как младенец.

– Землетрясение? – Я недоуменно огляделся и понял. – Ну да, конечно. – Я вспомнил, как ощущал рядом с собой присутствие грозного бога; но тогда усталость не позволила мне осознать полученное предупреждение.

– Вообще-то ничего особенного, – заметил он. – Только в кухне ухнула полка с горшками. А вам, «журавлям», придется снова ловить быка. – Он поглядел на меня. На этот раз нас никто не слышал.

– Что ему дали? Я ощутил что-то в его дыхании.

– Откуда мне знать? – Актор огляделся. – Должно быть, того зелья, которое собачники дают своим псам перед тем, как стравить их. Собаки обычно выживают, но, как подобрать дозу для быка, и не сообразишь. – Не разгибаясь, он присел на пол возле меня и заговорил шепотом: – Кое-кому, имени называть не стану, сегодня не повезло – в мошне у него оказалась дыра. Но если ему потребуется еще талант [98]золота, то ждать придется до лета, когда придут его корабли.

– Золота?.. – переспросил я, ощущая, как медленно ворочаются в голове мысли; должно быть, знахарка подмешала в питье мак.

Актор продолжал:

– «Тени говорят», – слова эти у критян означают, что они ручаются за сказанное, – что какая-то хворь подточила его сокровищницу. Его люди целый день рыщут по Кноссу, собирают долги с процентами, продают обязательства, занимают у финикийцев. Ты сам знаешь, как на вас ставят. Три месяца назад было поровну, а сейчас шесть к восьми, и все равно у игроков голова болит. Ты только подойди к кому-нибудь и скажи, что ставишь на жизнь Тесея, – тебя и слушать не захотят; те, кто ставит против «журавлей», рискуют. Но сегодня утром мне сказали, по всему Кноссу начали ставить на вашу смерть. Сто к одному и даже больше, тихо так – то тут, то там. И примерно в одно время, чтобы не сбить ставки. К чему бы это?

– К чему? – переспросил я. – О чем может знать простой мальчишка с материка? В моей деревне обо всем этом и слыхом не слыхали. – Голова моя кружилась.

Актор поглядел на меня, поскреб голову.

– Лучше проспись, парень, а то у тебя и впрямь туман в голове. – И ушел.

Веки мои налились свинцом, сон припал ко мне, как любовница. Но я подумал: если засну, то потом решу – все это лишь привиделось мне во сне. Увидев неподалеку Аминтора, я поманил его к себе:

– Хочу тебе кое-что сказать. Приведи и Фалестру.

Оба склонились над моей подстилкой, глядя на меня, как на хрупкую вазу.

– Успокойтесь, – проговорил я, – Минотавр ничего не знает. Он сделал это ради золота.

Если бы я заговорил по-вавилонски, их лица не могли бы выразить большего недоумения. Я не винил их в этом.

– Минос мертв. Можете в этом не сомневаться. Тело спрятали где-нибудь в Лабиринте – как мертвого вора. Астериону нужно время, чтобы купить друзей и войско, но на сокровищницу можно посягнуть, лишь когда станет известно о смерти царя. Трудное положение, а? «Застрял между рогов» – как у нас говорят. Поэтому он и велел опоить быка.