Джеймс Клавелл - Сегун. Книга 2

– Приняв на вооружение вероломство чужеземцев, Оми-сан!

– Нет, их знания, Нага-сан. Обладая ими, мы могли бы взять Пекин. Тому, кто завоюет Пекин, подчинится весь Китай. А тот, кто покорит Китай, овладеет всем миром. Мы не должны стыдиться перенимать знания, откуда бы они ни исходили.

– Я уверен, мы не нуждаемся ни в чем со стороны.

– Не обижайтесь, Нага-сан. Я уверен, что мы должны оборонять Землю богов любыми средствами. Наш первейший долг – защищать то единственное в своем роде, божественное место, которое отведено нам под солнцем. Ведь нет иной Земли богов, правда? И только наш император ведет свое происхождение от богов. Я согласен с тем, что чужеземцу нужно заткнуть рот. Но не казнив его, а удерживая здесь, в Андзиро, пока мы не узнаем всего, что он знает.

Дзодзэн задумчиво почесался:

– Мой господин узнает ваши мнения. Я согласен с тем, что чужеземец должен содержаться обособленно. А также с тем, что подготовку нужно немедленно прекратить.

Ябу вынул из рукава свиток:

– Здесь полный отчет для господина Исидо. Как только он пожелает прекратить подготовку стрелков, она, конечно, прекратится.

Дзодзэн принял свиток:

– А господин Торанага? Что с ним? – Его глаза обратились к Наге. Тот помалкивал, разглядывая свиток.

Ябу нашелся:

– Вы можете узнать его мнение от него самого. Ему послан такой же отчет. Я думаю, вы уедете в Эдо завтра? Или вам хотелось бы посмотреть, как мы готовим воинов? К сожалению, должен признаться, что наши люди еще не очень хорошо обучены.

– Мне бы хотелось посмотреть одну атаку.

– Оми-сан, распорядись! Ты поведешь людей.

– Да, господин.

Дзодзэн повернулся к своему помощнику и дал ему свиток:

– Масумото, отвези это немедленно господину Исидо. Выезжай сразу же.

– Слушаюсь, Дзодзэн-сан.

Ябу велел Игураси:

– Дай ему проводников до границы и свежих лошадей.

Игураси с самураем тут же вышли.

Дзодзэн потянулся и зевнул.

– Пожалуйста, простите меня, – извинился он. – Несколько дней не слезал с лошади. Я должен поблагодарить вас за необычайный вечер, Ябу-сама. Вы глядите далеко. И вы, Оми-сан. И вы, Нага-сан. Я не премину сообщить это господину Торанаге и моему господину. Теперь, если вы меня извините, я устал, дорога из Осаки очень длинная.

– Конечно, – подхватил Ябу. – Как там, в Осаке?

– Хорошо. Помните тех разбойников, что преследовали вас на суше и на море?

– Разумеется.

– Мы захватили четыреста пятьдесят человек в ту ночь. Многие носили гербы Торанаги.

– У ронинов нет понятия о чести. Никакого.

– У некоторых есть, – оскорбился Дзодзэн. Его преследовал неизживаемый стыд за то, что когда-то он был ронином. – Кое-кто носил наши гербы. Никто не спасся. Все погибли.

– И Бунтаро-сан?

– Нет. Он… – Дзодзэн запнулся. Это «нет» выскочило случайно, но теперь, когда он его произнес, на попятный идти было поздно. – Нет. Мы не знаем наверняка. Его тела не нашли. Вы ничего не слышали о нем?

– Нет, – сказал Нага.

– Может быть, он и был схвачен. Вдруг они разрезали его на куски и раскидали останки повсюду? Мой господин хотел бы знать, какая судьба постигла его, если вы получите новости. В Осаке сейчас все спокойно. Идут приготовления к встрече регентов. А также к празднованию новой эры и, конечно, чествованию всех даймё.

– А господин Тода Хиромацу? – вежливо осведомился Нага.

– Старина Железный Кулак все так же силен и свиреп.

– Он все еще там?

– Нет. Выехал с людьми вашего отца за несколько дней до моего отъезда.

– А двор моего отца?

– Я слышал, что госпожа Кирицубо и госпожа Садзуко просили разрешения остаться с моим господином. Лекарь посоветовал наложнице господина Торанаги подождать месяц. Он считает, что дорога не пойдет на пользу ребенку, которого она ожидает. – Для Ябу он добавил: – Она ведь упала в ночь вашего отъезда, правда?

– Да.

– Надеюсь, ничего серьезного? – встревожился Нага.

– Нет, Нага-сан, ничего серьезного, – успокоил Дзодзэн, потом опять обратился к Ябу: – Вы известили господина Торанагу о моем приезде?

– Конечно.

– Хорошо.

– Новости, которые вы нам сообщили, очень его заинтересуют.

– Да. Я видел почтового голубя, он сделал круг и улетел на север.

– У меня сейчас налажена такая служба, – пояснил Ябу, не упомянув, что голубь гостя тоже был замечен, что соколы перехватили его около гор, что послание расшифровано: «В Андзиро все как сообщалось. Ябу, Нага, Оми и чужеземец здесь».

– Я уеду утром, с вашего разрешения, после военных учений. Вы не дадите мне свежих лошадей? Я не должен заставлять ждать господина Торанагу. Поеду повидаться с ним. Так повелел мой господин в Осаке. Я надеюсь, вы проводите меня, Нага-сан.

– Если мне прикажут, я поеду. – Нага потупился, но весь сгорал от подавляемой ярости.

Дзодзэн с телохранителями поднялся на холм к своему лагерю. Поменяв часовых, он приказал своим людям спать, а сам вошел в маленькую палатку посреди кустов, которую поставили на случай дождя. При свечах под москитной сеткой он переписал составленное ранее письмо на тонкий листок рисовой бумаги и добавил: «В наличии пятьсот ружей. Готовится внезапное нападение больших сил. Полный отчет послан с Масумото». После этого он поставил дату и погасил свечи. В темноте выскользнул из-под сетки, вынул из корзины голубя и вложил письмо в маленький патрон у него на лапке. Потом прокрался к одному из своих людей и протянул ему птицу.

– Выпусти его где-нибудь в кустах, – прошептал он. – Спрячь там, где он мог бы безопасно просидеть до рассвета. Будь осторожней: здесь у них везде глаза. Если остановят, скажи, что я приказал прочесать окрестности, но сначала спрячь голубя.

Самурай молча юркнул в темноту, как таракан.

Довольный собой, Дзодзэн поглядел вниз, в сторону деревни. У крепости и на противоположной стороне, в жилище Оми-сан, горели огни. Как и в доме ниже по склону, который занимал чужеземец.

«Этот щенок Нага прав, – подумал Дзодзэн, отмахиваясь от москитов. – Варвар словно мерзкая зараза».

– Спокойной ночи, Фудзико-сан.

– Спокойной ночи, Андзин-сан.

Сёдзи за ней закрылись. Блэкторн скинул кимоно и набедренную повязку, надел более легкое ночное кимоно, залез под москитную сетку и лег.

Он задул свечу. Глубокая темнота окружила его. Дом совсем успокоился. Маленькие ставни были прикрыты, но он мог слышать прибой. Луну затянули облака.

Хмельное и смех вызвали в нем сонливость и эйфорию, он слушал шум прибоя и словно покачивался на волнах, его мозг затуманился. В деревне внизу вдруг залаяла собака. «Хорошо бы завести собаку, – подумал он, вспомнив своего бультерьера, которого оставил дома. – Интересно, жив ли еще пес? Его кличка была Грог, но Тюдор всегда звал его Ог-Ог.