Уилбур Смит - Раскаты грома

– Да, сэр. Его похоронят отдельно.

Шон с трудом приподнялся на локте и посмотрел на две похоронные команды. Голые по пояс люди копали общие могилы. За ними лежал ряд тел, завернутых в одеяла. Отличный результат дневной работы, с горечью подумал Шон.

– Можно начинать, сэр? – спросил Экклз.

– Вы передали Смиту мой приказ? Бюргеров хоронить с их товарищами, наших людей – с нашими.

– Все будет сделано, сэр.

Шон лег на тюфяк, который положили на дно коляски.

– Пришлите моего слугу, Экклз.

Дожидаясь Мбежане, Шон старался не дотрагиваться до человека, лежавшего рядом с ним в коляске. Он знал, что Ян Паулюс наблюдает за ним.

– Шон, минхеер, кто прочтет отходную для моих людей?

– У нас нет капеллана.

Шон не смотрел на него.

– Я могу.

– Генерал Леруа, работу закончат не ранее чем через два часа. Вы ранены, а мой долг привести колонну с ранеными в Веренигинг как можно скорее. Церемонию погребения мы оставим на потом.

Шон говорил, лежа на спине и глядя в небо.

– Минхеер, я требую… – начал Ян Паулюс, и Шон гневно повернулся к нему.

– Слушайте, Леруа, я уже объяснил, что намерен делать. Могилы будут тщательно обозначены, и позже Военная погребальная служба пришлет сюда капеллана.

В коляске очень мало места, а они оба крупные, рослые. Сейчас, когда они смотрели друг на друга, их лица разделяло расстояние не больше фута. Шон собирался сказать еще что-то, но почувствовал сильную боль в ране на животе и задохнулся. Его лоб покрылся крупными каплями пота.

– С тобой все в порядке?

Выражение лица Леруа изменилось.

– Будет лучше, когда доберемся до Веренигинга.

– Ja, ты прав. Надо ехать, – согласился Леруа.

Вернулся Экклз с Мбежане.

– Нкози, ты посылал за мной?

– Мбежане, я хочу, чтобы ты остался здесь и отметил, где похоронят нкози Сола. Хорошо запомни где, потому что потом ты должен будешь привести меня туда, – с трудом выговорил Шон.

– Нкози.

Мбежане ушел.

– Хорошо, Экклз. Можете выступать.

Колонна получилась длинной. За солдатами ехали пленные, многие вдвоем на одной лошади. Далее следовали раненые в прикрепленных к лошадям носилках из палок и одеял, еще дальше шотландская коляска и наконец Экклз и двести человек арьергарда. Продвижение было медленным и трудным.

В коляске молчали. Лежали, испытывая боль, напрягаясь при каждом толчке. Солнце безжалостно жгло их.

В полудреме, вызванной болью и потерей крови, Шон думал о Соле. Иногда ему удавалось убедить себя, что тот жив, он испытывал облегчение, словно очнулся от кошмара, понимая, что заблуждался. Все-таки Сол жив. Но тут к его сознанию возвращалась ясность, и Сол снова умирал. Сол обернут в одеяло, засыпан землей, и все их замыслы погребены вместе с ним. И Шон снова сталкивался с тем, на что не было ответа.

– Руфь! – вскрикнул он, и Ян Паулюс рядом с ним тревожно зашевелился.

– С тобой все в порядке, Шон?

Но Шон его не слышал. Теперь с ним была Руфь. Только Руфь. Шон испытал радость, которую быстро сменило чувство вины. На мгновение он обрадовался смерти Сола, потом от такого предательства почувствовал отвращение и боль, словно опять получил пулю в живот. Но есть Руфь, а Сол мертв. «Я не должен так думать о ней. Не должен!» И он попробовал сесть, уцепившись за бок коляски.

– Ложись, Шон, – мягко сказал Ян Паулюс. – У тебя опять пошла кровь.

– Ты! – закричал на него Шон. – Ты убил его!

– Ja. – Леруа кивнул, и лежавшая на груди рыжая борода зашевелилась. – Я убил его, но и ты тоже. Мы вместе его убили. Ja, это мы убили их всех. – Он взял Шона за руку и уложил на одеяло. – А теперь лежи спокойно, или тебя тоже похоронят.

– Но почему, Пол, почему? – негромко спросил Шон.

– Какая разница? Они мертвы.

– И что теперь?

Шон прикрыл глаза от солнца.

– Будем жить дальше. Вот и все, будем жить дальше.

– Но ради чего все это было? Ради чего мы воевали?

– Не знаю. Когда-то хорошо знал, но теперь не помню ни одной причины, – ответил Леруа.

Они долго молчали, потом снова заговорили. Вдвоем они пытались выяснить: в чем же был смысл их жизни в последние три года.

Дважды в этот день колонна ненадолго останавливалась: хоронили умерших от ран. И эти похороны – бюргера и солдата – окрашивали разговоры в коляске в мрачный тон.

Вечером они встретили патруль, высланный на разведку перед большой колонной, которая возвращалась с Ваала. Молодой лейтенант подъехал к коляске и отдал Шону честь.

– У меня для вас известия от генерала Ачесона, сэр.

– Да?

– Этот Леруа ушел от нас у Падды. Зайтсманн, второй бурский предводитель, убит, но Леруа ушел.

– Вот генерал Леруа, – ответил Шон.

– Боже! – воскликнул лейтенант. – Вы его взяли! Отлично, полковник! Отлично!

В последние два года Ян Паулюс стал для англичан легендой, и лейтенант разглядывал его с откровенным любопытством.

– Что за известия? – резко спросил Шон.

– Простите, сэр. – Лейтенант с трудом оторвал взгляд от Яна Паулюса. – Все предводители буров встречаются в Веренигинге. Мы гарантируем им безопасный приезд в гарнизон. Генерал Ачесон хотел, чтобы вы отыскали Леруа и передали ему это предложение, но теперь это будет нетрудно. Отличная работа, сэр.

– Спасибо, лейтенант. Пожалуйста, передайте генералу Ачесону, что мы будем в Веренигинге завтра утром.

Они смотрели вслед патрулю, который исчез за складкой местности.

– Вот как! – проворчал Леруа. – Это капитуляция.

– Нет, – поправил его Шон. – Это мир.

Начальная школа Веренигинга превратилась в офицерский госпиталь. Шон лежал на полевой койке и разглядывал портрет президента Крюгера на противоположной стене. Он оттягивал момент, когда нужно будет продолжить письмо. Пока он написал только адрес, дату и обращение «Моя дорогая Руфь». Прошло десять дней с тех пор, как колонна вернулась из вельда.

Десять дней назад хирурги разрезали его и сшили части кишечника, разорванного пулей. Он написал: «Я сейчас в госпитале лечусь от легкой раны, полученной две недели назад на реке Ваал, поэтому не обращай внимания на мой нынешний адрес». И начал новый абзац.

«Бог свидетель, как я хочу, чтобы обстоятельства, при которых я пишу, были для нас обоих менее болезненными. Ты уже должна была получить официальное извещение о гибели Сола, поэтому мне нечего добавить. Могу только сказать, что умер он как герой. Он возглавил штыковую атаку, и его мгновенно убило пулей.

Я знаю, что ты хочешь быть одна в своем горе. Пройдет несколько недель, прежде чем врачи разрешат мне уехать. Надеюсь, к тому времени, как я доберусь до Питермарицбурга, ты достаточно придешь в себя и позволишь навестить тебя в надежде хоть немного утешить.

Надеюсь, маленькая Буря подросла и стала еще прекраснее. С нетерпением жду встречи с ней».