Уилбур Смит - Божество пустыни

– Разрешаю, капитан!

Зарас повернулся к борту и повел своих людей вниз по веревочной лестницу в ждущие шлюпки. Гуи последовал за ним. Они не смотрели на девушек на юте.

Глядя, как уходит Гуи, Беката чуть пошатнулась и издала сдавленный звук. Затем, по-прежнему держась за руки, три девушки пошли к трапу, ведущему в их каюты. На первом шагу Беката споткнулась, но Техути незаметно поддержала ее и не дала упасть.

Торан стоял у правого борта рядом со мной. Когда девушки исчезли, он посмотрел на меня и почти незаметно одобрительно кивнул.

Этот простой жест сделал нас сообщниками. Я знал, что в будущем мы сможем доверять друг другу.

Как только шлюпки отвалили от «Священного быка», Гипатос принялся лавировать, выходя на прежний курс, и корабль начал огибать восточную оконечность острова.

Я взглянул по-над транцем и увидел, что мои галеры кильватерным строем направляются прямо к гавани Кримад. Картина отчаяния моих девочек по-прежнему огорчала меня. Я попробовал отвлечься, встав рядом с Тораном у правого борта и задавая банальные вопросы, на которые уже знал ответы.

– Какое кратчайшее расстояние разделяет на местности Кносс и Кримад?

– Важно не само расстояние. Между городами всего сорок лиг или чуть меньше, – объяснил Торан. – Дело в том, что дорога проходит у подножия горы Ида, она крута и опасна, а в остальной части очень трудна. Твоим лошадям потребовалось бы на эту дорогу два дня. Если будешь гнать их быстрей, загонишь.

Я знал, что мне придется регулярно пользоваться этим маршрутом, чтобы поддерживать связь со своими старшими воинами и царевнами в царском серале. С другой стороны, я не мог смириться с задержками, о которых говорил Торан. И решил, что устрою на острове цепь постоялых дворов. Через каждые десять лиг меня будут ждать свежие лошади, и я смогу гнать их быстро. При этом я мог бы пересечь остров за семь часов или чуть меньше. Это станет моей первой заботой, как только я устрою царевен в их новом доме.

Я ненадолго спустился, чтобы выманить их на палубу, надеясь тем самым рассеять их печаль. Но они отказались подниматься со мной. Горе их было таким глубоким, что они едва раскрывали рот, чтобы ответить на мои сочувственные вопросы. Сидели на ложе, вцепившись друг в друга и получая от этого утешение. Локсис сидела у их ног на палубе. Не впервые меня тронула преданность минойской девушки.

Моим девочкам нужно было время, чтобы привыкнуть к жестокости судьбы и бессердечности богов. В юности жизненные трудности кажутся увеличенными стократ, но с возрастом к этому отчасти привыкаешь. Всем нам нужно уметь терпеть.

Я оставил их и вернулся на палубу. Торан ушел к себе, поэтому я снова поднялся на снасти.

Это были родные воды Гипатоса, и он отлично их знал. Иногда он огибал рифы и мысы так близко, что, казалось, я мог сойти с палубы на берег, не замочив ног.

Я зачарованно смотрел на проплывающие мимо пейзажи. Остров, к моему удивлению, оказался очень гористым и зарос густым лесом. А я за жизнь столько времени провел в сухих пустынях, что эта земля казалась мне еще более экзотической и прекрасной.

Уже после полудня мы обогнули самый восточный мыс острова и сменили курс, направившись вдоль северного побережья к Кноссу. Угол падения солнечных лучей изменился, отчего вода под нами стала голубой и совершенно прозрачной.

Море перед нами усеивали суда: от крошечных рыбацких лодок до больших торговых трирем с пенящими воду рядами длинных весел и облаками ярких парусов.

Когда мы проходили вдоль берега мимо многочисленных бухт и гаваней, я видел, что и в них стоят на якоре корабли, принимая или разгружая товары. Эти товары служили сухожилиями торговли, собирающей богатства и превратившей этот небольшой остров в колосса, возвышающегося над остальным цивилизованным миром.

Однако из своих исследований я знал, что земля на острове каменистая и неровная. Бедная почва лишена ценных ископаемых и не годится для возделывания. И хотя на ней в изобилии растут леса, корни деревьев мешают выращивать полезные растения.

Минойцы нашли выход, посылая свои корабли по морю за сырьем и продуктами других земель. Отдавая за все это жалкие гроши, они перевозили богатства на Крит. Здесь, используя свое искусство механиков и гениальные способности к нововведениям и конструированию, они превращали их в продукцию, которая требовалась во всем мире и везде высоко ценилась.

Они очищали руду, которую более примитивные народы заостренными палками выкапывали из земли, и из этого металла делали мечи и ножи, шлемы и доспехи для воинов, а также мотыги, кирки и плуги для крестьян.

Они научились сплавлять кремниевый песок и другие минералы и из них получать стекло – необыкновенное вещество, из которого они делают тарелки, блюда и бокалы, украшавшие пиршества царей; украшения и драгоценности самого разного цвета, радовавшие жен богачей; бусы, которые иные племена использовали вместо денег. Есть дикие страны, в которых за нитку таких бус можно купить чистокровную лошадь или прекрасную девственницу.

Минойцы обменивали эти продукты на коноплю и хлопок, на лен и шерсть, которые выращивали и получали крестьяне в других странах. Из этого сырья они ткут одежды, навесы и паруса.

Все перечисленное они в свою очередь продают, бесконечно повторяя цикл, и до сих пор ни одно государство – и мой Египет не исключение – не может сравниться с ними в богатстве.

Но есть и тайная цена этой непрерывной целеустремленной погони за богатством.

Со своего наблюдательного пункта высоко в снастях «Священного быка» я смотрел на землю и видел дым, поднимающийся от мириад печей и кузниц, где выплавляли руду и сплавы и сплавляли песок, превращая его в стекло.

На горных склонах над городами и фабриками виднелись обширные участки опустошенной земли, где вырубили леса, пошедшие на корпуса минойских кораблей или на древесный уголь для печей минойских плавилен.

Я видел, что прибрежные воды отравлены ядовитыми красками и едкими жидкостями, которые используют в изготовлении всего этого, а потом сливают прямо в море.

Как и любой другой, я наслаждаюсь тяжестью и блеском серебра в руках. Но, глядя на это уничтожение щедрой природы, я гадал, какова же цена, которую человек готов заплатить за свою ненасытную алчность.

Мои размышления прервал оклик снизу; я посмотрел туда и увидел, что посол Торан вернулся на палубу и манит меня к себе. Когда я оказался рядом с ним, он извинился.

– Не могу слишком долго оставаться наверху, – объяснил он. – На верху мачты качка очень усиливается, а я не хотел бы расстаться с великолепным завтраком, который приготовил мой повар. – Он взял меня за руку и провел вперед. – Вид с носа не хуже, чем с мачты, а я хотел показать тебе интересные места, когда мы минуем остров Драгонлада и увидим Кносс и гору Кроноса.