Уилбур Смит - Голубой горизонт

После ухода из зенана Дориан стал полноправным принцем и знаменитым воином. Ясмини вынуждена была оставаться в зенане во власти евнуха Куша. Даже спустя много лет чудовищная жестокость евнуха жила в ее памяти. Пока Дориан сражался в арабских пустынях далеко на севере с врагами своего приемного отца, Ясмини стала красивой молодой женщиной. Увенчанный славой, Дориан вернулся на Ламу, но к тому времени он почти забыл о своей приемной сестре и возлюбленной своего детства. И тут к нему во дворец пришла Тахи, старуха-рабыня, и напомнила, что Ясмини по-прежнему чахнет в зенане.

При посредничестве Тахи они устраивали опасные свидания. Став любовниками, они совершили двойной грех, от наказания за который не защитило бы даже высокое положение Дориана. Они ведь были приемными братом и сестрой, и в глазах Бога, калифа и совета мулл их связь была грешной и кровосмесительной.

Куш узнал их тайну и подготовил для Ясмини такое чудовищно жестокое наказание, что она до сих пор содрогалась при воспоминании о нем, но Дориан вмешался и спас ее. Он убил Куша и похоронил в той могиле, которую евнух выкопал для Ясмини. Потом Дориан одел Ясмини мальчиком и увел из гарема. Вместе они бежали на Ламу.

Много лет спустя, отравив своего отца абд Мухаммада аль-Малика, Заян, по-прежнему хромая из-за нанесенной Дорианом раны, воссел на Слоновый трон Омана. И одним из первых своих приказов послал Абубакера поймать Дориана и Ясмини. Когда Абубакер догнал любовников, произошла страшная битва, в которой Дориан убил Абубакера. Ясмини и Дориан снова ушли от мести Заяна и воссоединились с Томом. Но Заян аль-Дин и по сей день сидел на троне в Маскате и был калифом Омана. И они знали, что всегда должны опасаться его ненависти.

И вот сейчас, сидя у костра на диком африканском берегу, Ясмини протянула руку и коснулась Дориана. Он словно прочел ее мысли, потому что взял ее руку и крепко сжал. Она почувствовала, как сила и смелость перетекают к ней от него, как мягкое действие куси, пассата Индийского океана.

– Рассказывайте! – приказал Дориан капитанам. – Сообщите все новости из Маската. Что слышно о калифе Заяне аль-Дине?

– Все наши новости – о Заяне аль-Дине. Аллах наш свидетель, он больше не калиф в Маскате.

– Что ты сказал? – вздрогнул Дориан. – Неужели Заян наконец умер?

– Нет, мой принц. Шайтана убить трудно. Заян аль-Дин жив.

– Где же он? Я должен все о нем знать.

– Прости меня, эфенди. – Батула в знак глубокого уважения коснулся губ и сердца. – На корабле есть человек, который знает все лучше меня. Он близкий человек Заяна аль-Дина и был его доверенным министром и советником.

– В таком случае он мне не друг. Его хозяин много раз пытался убить меня и мою жену. Именно Заян вынудил нас отправиться в изгнание. Он мой смертельный враг и поклялся убить нас.

– Все это я хорошо знаю, господин, – ответил Батула, – ибо был с тобой с того самого счастливого дня, когда калиф, твой святой приемный отец аль-Малик, сделал меня твоим копьеносцем. Разве ты забыл, что я был рядом с тобой, когда ты пленил Заяна аль-Дина в битве при Маскате и притащил этого предателя на веревке за своим верблюдом, чтобы он познал гнев и справедливость своего отца?

– Я никогда не забуду этого, как не забуду твою верную службу мне все эти годы. – Лицо Дориана стало печальным. – Жаль, что гнев моего отца оказался столь коротким, а справедливость слишком милосердной. Ибо он простил Заяна аль-Дина и прижал к груди.

– Клянусь святым именем Господа! – Гнев Батулы был так же силен. – Твой отец умер из-за проявленного милосердия. Изнеженная рука Заяна поднесла к его губам чашу с ядом.

– И жирные ягодицы Заяна уселись на Слоновый трон, когда умер мой отец. – Красивое лицо Дориана исказила ярость. – И ты просишь меня принять в число моих людей прихлебалу и приспешника этого чудовища?

– Нет, о великий. Я сказал, что этот человек был когда-то приспешником Заяна, но ныне это не так. Как и всех окружающих, его воротило от чудовищной жестокости Заяна. Он видел, как Заян терзает плоть и само сердце народа. Он беспомощно наблюдал, как Заян кормит своих любимых акул мясом благородных людей; эти акулы так растолстели, что едва плавают. Он пытался протестовать, когда Заян передал право наследования Блистательной Порте – турецким тиранам в Константинополе. И в конце концов стал одним из главных участников заговора, который привел к свержению Заяна и изгнанию его из Маската.

– Заян свергнут? – Дориан изумленно смотрел на Батулу. – Он двадцать лет был калифом. Я думал, он останется им, пока не умрет от старости.

– Некоторым очень злым людям свойственна не только свирепость волка, но и звериный инстинкт выживания. Этот человек, Кадем аль-Джури, расскажет тебе всю историю, если ты позволишь.

Дориан взглянул на Тома, который с напряженным вниманием прислушивался к каждому слову.

– Как ты считаешь, брат?

– Давай послушаем этого человека, – сказал Том.

Должно быть, Кадем аль-Джури ждал приглашения, потому что спустя несколько минут пришел от бивака экипажа в лесу. Все поняли, что не раз видели его во время нелегкого перехода от мыса Доброй Надежды. И хотя не знали, как его зовут, но им было известно, что это нанятый Батулой новый корабельный писец и казначей.

– Кадем аль-Джури? – приветствовал его Дориан. – Ты гость в моем лагере. И находишься под моей защитой.

– Твоя милость освещает мою жизнь, словно восход солнца, принц аль-Салил ибн аль-Малик. – Кадем простерся перед Дорианом. – Да будет мир Господа и любовь его истинного пророка сопровождать все дни твоей долгой и славной жизни.

– Много лет меня никто не называл этим титулом. – Дориан благодарно кивнул. – Встань, Кадем, и займи место в моем совете.

Кадем сел рядом с Батулой, своим поручителем. Слуги принесли ему кофе в серебряной чаше, а Батула передал слоновой кости мундштук своего кальяна. Том и Дориан внимательно разглядывали этого нового человека, а он наслаждался проявлениями их внимания и благосклонности.

Кадем аль-Джури молод, немногим старше Мансура. У него благородное лицо. Его черты напомнили Дориану внешность его приемного отца. Конечно, вполне возможно, что он незаконный сын царской крови. Поистине, калиф был мужчиной – и весьма плодовитым. Он пахал и сеял там, где понравится.

Дориан незаметно улыбнулся, потом отбросил эту мысль и снова внимательно осмотрел Кадема. Кожа цвета полированного тика. Лоб высокий и широкий, глаза ясные, темные и проницательные. Он спокойно встретил взгляд Дориана, и Дориану показалось, что, несмотря на все проявления верности и уважения, он видит в этом взгляде смущающий блеск фанатизма. «Этот человек живет только словом Аллаха», – подумал он. Такой человек не ценит закон и мнения людей. Дориан хорошо знал, как опасны могут быть такие люди. Обдумывая следующий вопрос, он посмотрел на руки Кадема. На пальцах и на правой ладони у него красноречивые мозоли. Дориан узнал воина, хорошо знакомого с тетивой лука и рукоятью меча. Он снова взглянул на плечи и руки и увидел развитые мышцы, как после долгих часов упражнений с луком и клинком. Но Дориан не позволил этим мыслям проявиться во взгляде, когда с серьезным видом спросил: