Роберт Байрон - Дорога в Оксиану

Мераге (4900 футов), 16 октября. – Сегодня утром мы доехали до города за четыре часа, а местность напомнила мне Донегол 102. Вдали виднелась серебристо-голубая полоска озера Урмии, за которым протянулись горы. Квадратные голубятни старинных башен, продырявленные вдоль верха, придают селениям вид крепостей. Вокруг виноградники и рощи санджука 103с узкими серыми листьями и гроздьями маленьких жёлтых ягод.

Сам Мераге не отличается особой привлекательностью. Старинные базары рассечены линиями широких улиц, лишивших город индивидуальности. Говорящий по-персидски ребёнок с длинными, как у скопы, ресницами, провёл нас к чиновникам, а те, в свою очередь, показали нам многоугольную башню прекрасного мавзолея 104XII века, известного как Гробница матери Хулагу, где орнаменты сливово-красной кирпичной кладки были украшены узорной вязью. Эффект от использования этого приятного старого материала, инкрустированного сверкающей лазурью и как бы перенесённого из английского сада на службу прославления текстов Корана, удивительно красив. Внутри мавзолея спрятан куфический 105фриз 106, под которым в стенах выложены голубиные гнёзда.

Отсюда мы задумали поехать прямиком в Миане, образовав тем самым две стороны треугольника с Тебризом в вершине. Это путешествие должно провести нас через неизвестную местность – неизвестную, по крайней мере, в архитектурном отношении; на карте это место достаточно пустынно. Проблему составляет поиск лошадей. Мы согласились с ценой одного из хозяев, который позднее был сильно взволнован тем, что во время вынужденного отсутствия будет некому позаботиться о его детях после недавней утраты жены. За час споров все возражения были преодолены. Но потом, осмотрев лошадей, мы сами решили отказаться от его услуг. Трактирщик ищет замену. Мы надеемся выехать завтра вечером. В этой стране принято отправляться в путь на закате дня.

Тазе-Кенд (ок. 5000 футов), 17 октября . – Я постарался как можно точнее записать название этого селения, что на самом деле не столь важно. Здесь только один дом, да и тот в фарсахе от Мераге. Фарсах (в Ксенофонте – парасанг) интересен с практической точки зрения. Эта мера расстояния «стабилизировалась» на уровне четырёх миль, но в обиходе может варьироваться от трёх до семи.

Наши овчинные тулупы и спальные мешки расстелены в комнате наверху. Сквозь незастеклённое окно проглядывают верхушки тополей и последний отблеск неба, грозящего зимой… Вспыхивает спичка, фонарь освещает неровности глинобитной стены; за окном быстро темнеет. Разогревая в щипцах кубик опиума, склонился над мангалом полицейский Аббас. Он только что дал и мне затянуться; на вкус отдаёт картофелем. Погонщика мулов в углу комнаты зовут Хаджи-Баба. Кристофер читает Гиббона. В кастрюле тушится курица с луком. А я думаю о том, что если бы мы предусмотрительнее отнеслись к путешествию, то взяли бы побольше еды и инсектициды.

Чиновники в Мераге слышали о Расатхане, что значит «звёздный дом», или обсерватория, но никогда не видели её. Она была построена Хулагу в XIII веке, и наблюдения оттуда, ставшие серьёзным вкладом ислама в астрономию, были в ходу до начала XV века, когда Улугбек 107в очередной раз пересмотрел календарь. Мы рано выехали, на полном скаку покорили гору и достигли ровной площадки, где в направлении четырёх сторон света к нескольким курганам вели прямые мощёные дорожки, пересекавшиеся под прямым углом. Дорожки, как мы предполагали, служили для выполнения астрономических расчётов, а курганы оказались руинами зданий. Но если здесь и была наша конечная цель, то где же тогда остальные участники отряда: мэр, начальник полиции и военный комендант, ехавшие впереди? Пока наш эскорт галопом носился в их поисках то тут, то там, мы стояли на краю обрыва, откуда открывался прекрасный вид на озеро Урмию, и с нетерпением ждали, когда гончие выскочат из лесной чащи у подножия горы. Вдруг пропавшие должностные лица обнаружились внизу на склоне, буквально у нас под ногами, – им оставалось примерно полпути; когда мы спустились к ним, ведя лошадей под уздцы, то заметили в скале высеченный полукруг, в центре которого открывался вход в пещеру. Последняя, вероятно, имела естественное происхождение, но затем, очевидно, её искусственно расширили.

Внутри пещеры мы обнаружили два алтаря: один обращался на юг, в сторону входа, а второй, что справа, – на восток. Каждый был вырублен из натурального камня и находился в своего рода нише 108с остроконечным сводом. Справа в стене, за алтарём со стороны Мекки, стоял грубо высеченный михраб. По обе стороны от центрального алтаря зияли два входа в туннели. Последние вели в небольшие залы с углублениями в стенах для ламп; подземные коридоры продолжались и дальше, но были сильно засыпаны грунтом. Нам стало интересно, были ли они когда-то связаны с обсерваторией наверху, и если да, то проводились ли наблюдения при дневном свете. Говорят, что днём со дна колодца видно звёзды.

Пока я фотографировал внутреннее убранство пещер и думал о том, насколько неинтересными покажутся результаты моей работы другим, Кристофер услышал, как начальник полиции шепнул военному коменданту: «Интересно, зачем британскому правительству нужны фотографии этой пещеры». Что ж, вполне вероятно.

Лошади с трудом спускались по крутому склону, прокладывая путь к деревне у подножия гор. Мы скользили вслед за животными, наконец добрались до дома старосты, где нас ждали угощения из фруктов, чай и арак.

Когда мы вечером выезжали из города, то сразу же за его воротами я заметил ещё одну башню 109XII века, возведённую из знакомого старинного кирпича земляничного цвета. Квадрат башни построен на фундаменте из тёсаного камня. На каждой из трёх стен по две панели с арками и твидовым узором из кирпича. Углы здания скрыты полуколоннами. Крупную и единственную панель главного фасада обрамляет архивольт 110с куфическими надписями и синей инкрустацией по периметру входных дверей. Внутри башни находится неглубокий купол, опирающийся на четыре широких, но очень низких тромпа 111. Отсутствие орнамента, который здесь излишен, компенсируется гармоничными пропорциями. Какое классическое совершенство кубических объёмов, одновременно сильное и лиричное, открывается европейцу в этом новом архитектурном мире. И иноземный путник, забывая про красоту остальных азиатских зданий, мечтает о том, чтобы эта ценность стала его собственным открытием. Удивительнее всего обнаружить тождество гармонии так далеко за пределами Азии, пусть и звучащее на совершенно ином архитектурном языке.

Соумеэ (ок. 5500 футов), 18 октября . – Сегодня утром Аббас и погонщики мулов были слишком обкурены опиумом, чтобы отправиться в дальнейший путь. Когда мы выразили своё неудовольствие, они рассмеялись нам в лицо. В действительности их манеры отвратительны, а в стране, где вежливость ценится исключительно высоко, нет нужды проявлять излишнее добродушие. Поэтому сегодня вечером, когда наши спутники начали устраиваться в комнате на ночлег, я выставил их за дверь вместе с булькающим кальяном, самоваром и скарбом. Кристофер, заметно беспокоясь, предупредил меня, что такие действия идут вразрез с местными обычаями, и проиллюстрировал свою мысль небольшим рассказом. Однажды он гостил у бахтиарского вождя и привёл того в ужас просьбой удалить из комнаты слуг и поговорить наедине. В ответ я заявил, что у меня свои обычаи, в числе которых не испытывать неудобств по причине курения трубок либо соседства с нанятыми погонщиками.