Елена Ровинская - Стриптизерша

Ира похолодела изнутри, чего так не хватало дрогнувшей в ее руке банке с пивом. Воспоминания окружили ее, как рой пчел и жалили они так же больно. Губы Стьяго на ее губах, их дикие ночи, или, вернее сказать, рассветы, когда они занимались любовью, исступленно, с такой яростью, словно у них не было завтра.

Помимо воли ее глаза вновь и вновь обращались к его лицу, пытаясь отыскать в его чертах хотя бы намек на то, какие чувства испытывает он, но лицо Стьяго было неподвижно, как лицо статуи.

– Ну, почему же, как дети? – его голос был спокоен, как и лицо. – По-моему, мы ведем себя, как взрослые.

Ира почувствовала, что Ники взяла ее за руку и тянет за собой к лестнице, вслед за собой. Единственное, на что ей хватило сил, так это переставлять ноги. Словно что-то внутри нее умерло, разбилось на лету о стену его холодного безразличия.

Теперь ей все было ясно: он не просто выдерживал характер. Он разлюбил ее. Она любила его, как никогда прежде, любила, всем своим существом, но не могла позволить себе такую роскошь, как быть с ним.

И хотя сердце ее ныло, рвалось к нему в предсмертной тоске, разум был тверд. Заглушая стоны умиравшей надежды, разум повторял лишь одно:

– Все, что ни делается – к лучшему.

Контингент в их клубе в тот месяц был так себе. То арабские строители, то индусские погонщики слонов, – Ира делала вывод из того, как от них мерзко пахло, то – еще хуже: русские пары.

Эти были противнее всего: индусы спрашивали «бум-бум», а получив отрицательный ответ, пили пиво, вытаращив глаза, круглые, как фары у «запорожца». Русские считали, что раз уж они заплатили за свои дриньки, им обязаны дать шоу. И браслетики «all inclusive» у них на руках, говорили о том, что ждать от них чаевых стоит с той же вероятностью, что и от индусов.

Когда появлялись индусы, по залу неслось протяжное:

– Джес-с-сика, работать!

Когда приходили русские, Валентина включала им Ногано и все, кто не был занят болтовней с подружкой, немедленно начинали орать в такт песне:

– Е… насос, Жора, где ты был?

Русские, обычно, удалялись после третьего повтора песни про Жору. Гордо, как царская чета в ссылку. При этом, прозрачно намекали грубым девкам, что «теперь понятно, почему у вас зал пустой».

Те уточняли, что «теперь будет пустой» и рассаживались с чувством выполненного долга по банкеткам, в ожидании гостей, которые будут платить.

Ира, чьи нервы были натянуты, как струна, надеялась, что ей удастся отсидеться в уголочке, но в ночь приезда Стьяго все было иначе.

Не успели они переодеться, как в зал завалилось человек десять веселых марокканцев, которые называли себя французами. Платил за всех, как обычно, один человек – Анри, с выпученными глазами и голосом, как у Зеда из «Полицейской академии».

Он сравнивал девушек с автомобильными марками и орал на весь клуб так, что заглушал даже свой любимый трек Питбуля, который при их появлении играл не стихая. Нора, красивая статная девушка с газельими глазами и целой копной длинных шелковистых волос, наслаждалась моментом: ей был пожалован титул Феррари.

Ира, которая с Анри не ладила, злилась, что ее назвали «тойотой» и допытывалась у Ники, что он имел в виду. Самооценка падала все ниже.

А гости все шли и шли.

Таня на своем месте у входа, приставала к Стьяго, который заглянул наверх – поздороваться. Видеть, как они весело что-то обсуждают, было совсем уж невыносимо.

А гости все шли и шли. Словно кто-то свыше указал им путь и дал пинка для ускорения. Джессика довольно скоро появилась из раздевалки в уличной одежде и сделала всем ручкой, а Таня помчалась в их раздевалку – к компьютеру, убирать ее песню из списка. Следом бросилась Джейни – изменить порядок выхода на витрину, который писала перед началом работы.

Гостей было так много, что через какое-то время им негде было сидеть. Таня отменила выходы на витрину и велела всем, кто может развести своих «оболдуев» на эскорт, валить в «Микс», или куда там они еще ходят.

Нора и Фокси тут же отчалили под вопли Анри. Правда, Нора так долго прихорашивалась перед походом в «Микс», что пьяные французы ушли без нее, а Таня попыталась оставить ее в клубе – работать дальше…

Когда они вышли из клуба, над Walking Street занимался серый рассвет. Ира, которой к утру удалось преодолеть свою хандру и заработать кучу чаевых, была пьяна и счастлива. Как, к слову, и те немногие, что оставались в автобусе. Остальные торчали в «Миксе» и издевательски махали руками с балкона, когда автобус проезжал мимо дискотеки.

Стьяго сидел на одном из передних кресел, откинув красивую голову на подлокотник, и мрачно смотрел в потолок. Ощутив укол боли, Ира прошла на свое место.

– Ничего, – говорила она себе, баюкая свою боль, как мать баюкает своего младенца. – Ничего… Ничего, все пройдет, я справлюсь.

А на ее глазах помимо воли вскипали слезы.

Покосившись на затылок сидящего как статуя Стьяго, Ира чуть слышно шмыгнула носом и надела очки.

Ничего…

Джессика, задыхаясь от радости и отдуваясь от бега, сбежала по лестнице и ринулась к бассейну. Там по шею в воде, в глубокой задумчивости бултыхалась Ира.

– Он пригласил меня на свидание!

– Кто? – мысли Иры не сразу вышли из сумрака. Она в таком возмутительном спокойствии подняла глаза, что Джессика даже обиделась: какой смысл спать с бывшим подруге, если той на это на… плевать?

– Он! Ну, ди-джей! Стьяго.

На этот раз процесс пошел. Ира не изменилась в лице, но само лицо слегка побледнело, веки дрогнули расширяясь. Едва сдерживая улыбку, Джессика сложила губы бантиком и часто заморгала. Ира молчала. Лишь вода тихо плюхнулась об борт, когда она повела плечами, прекрасно осознавая при этом, что ее деланное безразличие не обманет даже такую дуру, как Джесс.

– Да ладно тебе! – растягивая каждую гласную, та хитро улыбнулась, подтверждая догадку о том, что она не столь глупа, как выглядит. – Я-то знаю, что вы с ним раньше встречались.

– Пригласил – так сходи, – выдавила Ирен, отворачиваясь, однако, Джессика и не думала уходить.

– Кажется, он всерьез на меня запал, – жужжала она. – Сказал, что я куда лучше, чем его бывшая девушка. Конечно, я уверена, что он не имел в виду тебя. Наверняка, у него были и другие девушки.

Ира, конечно, не была настолько наивна, чтобы думать, будто Джессика ее не ненавидит, однако этот удар застал ее врасплох. Даже испепеляемая догадками насчет того, кто заменит ее в постели Стьяго, она не могла представить на своем месте Джессику.

Возмущенная его выбором, тем, что он променял ее на эту корову, Ира вскинула голову, как готовая ужалить змея. Но не успела она и рта раскрыть, как Джессика подскочила над бортиком и, глядя поверх Ириной головы, сиропным своим голоском возопила: