Javier Salazar Calle - Ндура. Сын Джунглей

Я решил провести инвентаризацию всего своего имущества, чтобы оставить самое необходимое и полезное, а лишнее выбросить. Не имело смысла тащить лишний груз. К тому же надо было понять, чем я мог располагать. В моём рюкзаке, кроме еды, был нож, который я покупал в подарок отцу, фигурки из дерева, путеводитель по Центральной Африке, пакет с бумажными салфетками, бинокль 8х30, кепка цвета хаки и майка с надписью “I love Namibia”. Из аптечки у меня оставалась только начатая упаковка аспирина, новая упаковка антидиарейных таблеток, бинт, три пластыря и таблетки от головокружения. Ну и, конечно, документы. В рюкзаке Хуана тоже были документы. Там же лежали три одеяла и подушка из самолёта, маленькая книжка с фразами на суахили, его черные очки, кепка, шоколадные палочки, почти пустая литровая пластиковая бутылка воды, вилка, одна большая фигурка слона из дерева и несколько маленьких, почти полная пачка сигарет и зажигалка.

Два рюкзака я тащить не мог, и поэтому сложил всё в один, который был в лучшем состоянии. Не поместились: одно одеяло, подушка и все деревянные фигурки, которые оказались совершенно бесполезным грузом в данных обстоятельствах. Всё это я тут же закопал и прикрыл опавшей листвой. Пока я перебирал эти вещи, они напомнили мне о тех, кому предназначались: о Елене, о моей семье, друзьях, об Алексе, о Хуане. Я снова не сдержался и расплакался. Я никого из них больше не увижу. Ну, Алекса и Хуана я смогу скоро увидеть там, на небесах, или там, куда отправляются после смерти.

Шоколадные палочки я съел сразу же, слизывая с обёрток остатки растаявшего от жары шоколада. Это было очень вкусно. Потом я допил остатки воды из бутылки. После этого я решил спокойно обдумать, что же мне делать дальше. В голове возникали вопросы: знают ли повстанцы, что я жив? Куда мне теперь идти?

Ответа на первый вопрос у меня не было. Может они разговорили какого-нибудь пассажира, который мог меня видеть, а может, нашли мои следы, когда прочесывали местность вокруг самолета, или нашли пустую банку, которую я неосторожно выбросил (что было большой ошибкой с моей стороны, хотя я думал тогда только лишь о бегстве). Может они итак везде, и найдут меня всё равно. А может и не знают ничего про меня. Что бы то ни было, отныне надо постараться быть осторожнее и не оставлять следов.

По поводу того, куда мне теперь идти, я вспомнил, что во время аварийного падения самолета я заметил какую-то деревню где-то на горизонте, там, где виднелась обширная поляна в джунглях. Правда, с большой вероятностью это могла быть и база повстанцев, так как располагалась она довольно близко от того места, где на нас напали. Поскольку мы направлялись с юга на север, можно было предположить, что, двигаясь в северном направлении, я мог, в конце концов, преодолеть джунгли и выйти к границам соседнего государства, где найти помощь было бы значительно легче. Как мне не хватало сейчас моих друзей! Как бы мне сейчас пригодились оптимизм и кипучий энтузиазм вечно веселого Алекса, и трезвый анализ, серьёзность, решительность и способность противостоять трудностям Хуана. Как мне не хватало их поддержки именно сейчас, когда было необходимо собрать волю в кулак и принять этот вызов судьбы, вызов, который я не искал, но не принять который было невозможно. С ними всё было бы куда легче, может, даже это было бы похоже на очередное увлекательное приключение, о котором можно потом рассказывать. Но их не было. Они были убиты, безжалостно и хладнокровно уничтожены, как обычные, надоедливые мухи, уничтожены в самом расцвете сил! А мне оставалось только одно – выживать любым способом. Сволочи! Сукины дети! Спокойно, Хавьер, спокойно! Мне необходимо было сохранять хладнокровие, это был единственный способ выбраться отсюда. Итак, солнце встает на востоке и садится на западе. Получается, что если рассвет наступил примерно с той стороны, то идти нужно в этом направлении. Если бы с такой системой ориентирования мне удалось выйти куда-то, это было бы чудом. Во всяком случае, я осторожно полез на самое высокое дерево, которое нашел, чтобы определиться с направлением.

Лезть было нетрудно, так как обилие веток и сучков позволяло пользоваться ими как лестницей. Однако чем выше я поднимался, тем тоньше они становились и легко сгибались подо мной. Так что приходилось проявлять большую осторожность и наступать строго на их основания у самого ствола, там, где они были толще и крепче. Дерево было значительно выше остальных, и когда я добрался почти до самой верхушки и взглянул вокруг, передо мной открылась шокирующая картина. Бескрайний зеленый океан разливался подо мной во все стороны, как гигантский ковер. Он поднимался на возвышенности и опускался в низины, повторяя рельеф местности, наподобие гигантских волн. Огромное пространство, наполненное жизнью. Только некоторые, особенно высокие деревья одиноко выделялись из общего строя этого сотканного природой из бесчисленных зелёных крон гигантского ковра. И ничего больше, только бесконечные кроны деревьев, куда ни глянь. Даже в бинокль ничего и нигде не было видно. По правде говоря, это мне не слишком помогло в выборе направления. Я слез и спрятал рюкзак Хуана со всем его содержимым под стволом упавшего дерева, присыпав его немного сверху землей. В последний момент я решил не выбрасывать фигурку жирафа для Елены. Если я её всё же увижу, мне хотелось подарить ей хоть что-нибудь. Я огляделся в последний раз, чтобы убедиться, что не оставил явных следов своего пребывания здесь. Не до конца убедившись в этом, я все же зашагал вперед без особой надежды на будущее. Как же мне не хватало моих друзей!

По пути мне встретилась стайка живописных зеленых птиц, с бросающимися в глаза грудками 6 6 Фауна : Уздечковый африканский трогон, Apaloderma narina пурпурного цвета. Их стайки из двенадцати, пятнадцати особей необычайно ловко порхали среди веток деревьев. Услышав меня, они моментально исчезли из вида. Только эти прекрасные птицы на некоторое время отвлекли меня от угнетающего ощущения одиночества, которое вызывал во мне агрессивный тропический лес. Угнетающий, враждебный и безжалостный мир, в котором постоянное, напряженное ожидание неизбежного и страшного конца, является обычным, всепоглощающим и едва ли не единственным ощущением, которое постоянно сопровождает одинокого путника.

Идти было трудно, часто приходилось перелезать через бесчисленные препятствия или обходить их стороной. Иногда попадались небольшие поляны, но их я тоже старался обходить, из-за страха оказаться на видном месте. Я сильно и постоянно потел, всё время хотелось пить, но открывать еще одну банку напитка не хотелось – их оставалось всего три. Температура была около 25 градусов, однако ощущение духоты усиливала еще и высочайшая влажность. Я снял было рубашку, но сразу же пришлось надеть её снова, так как меня тут же закусали комары. Порой лес становился непроходимым, и вынуждал меня прибегать к помощи палки, которую я использовал как мачете. В таких случаях продвигаться вперед становилось крайне трудно, так как палка не рубила заросли, а лишь отгибала ветки с дороги. К тому же нижнюю часть ног и руки до локтей покрывали многочисленные раны и царапины, нанесенные жесткими и колючими ветками в тех местах, где одежда не защищала. Даже кое-где на лице я ощущал жжение, а значит, и лицо тоже было исцарапано.