Александр Ходаков - Дипломатическая кухня

Поезд останавливался у каждого куста. Я боялся проехать и все время спрашивал: «Бумердес?» Наконец, мне сказали: «Бумердес» – и я кинулся к выходу. Пока ехали, стемнело. На платформе я стоял один. Светил одинокий фонарь. Из темноты раздался голос: «Искандер?» Слава Аллаху! Встречают, не обманули.

Бумердес оказался вполне современным и симпатичным городком. Действительно, на улицах разгуливали русские, целыми семьями с детьми. У певицы голос был потрясающий, но под конец я устал. Три часа арабской музыки – это много.

На следующий день я возвращался на поезде в Алжир. За мной увязался увязались мой знакомый и несколько его приятелей. Увидев, что я собираюсь покупать билет, они сказали, что поедут зайцами, а если придут контролеры, будут показывать им мой билет. Мне эта идея не понравилась, но протестовать было бессмысленно – они в своей стране. И контролеры пришли. Мои компаньоны начали играть с ними в кошки-мышки. Видимо, алгоритм был отточен практикой – контролерам так и не удалось поймать их за руку, в нужный момент билет оказывался у того, кого проверяли. Контролеры плюнули и ушли.

А я вернулся в общежитие, обогащенный опытом езды в третьем классе.

В университет мы записались вольнослушателями, поэтому экзамены сдавать могли по желанию, то есть могли вовсе не сдавать. Поскольку я на лекции ходил весьма нерегулярно, то просто побоялся завалиться на экзаменах и ничего сдавать не стал. Вова поступил так же, но он больше опасался за свой уровень французского (по иронии судьбы, впоследствии он стал синхронным переводчиком именно с этого языка). Честно говоря, я даже не столько боялся экзаменов, сколько поленился. Да и если бы я получил степень бакалавра, чем бы она мне помогла – рассуждал я в оправдание своей лени. Как же я потом об этом пожалел! Но кто же мог тогда знать, как оно все обернется…

Когда наступило время экзаменов, в университете нам стало делать нечего. Можно было бы и уехать из Алжира. Однако наш приятель Миша посоветовал нам попроситься на стажировку в посольство. Сам Миша как раз собирался в отпуск, я мог бы занять его место в консульском отделе, Вове бы нашлось место в экономическом. Дополнительных денег мы бы не получили, но набраться какого-никакого опыта работы было совсем не лишним. К тому же Миша предложил на это время переселиться в его квартиру недалеко от посольства. А нам уже осточертело жить в общежитии, тем более что летом в квартале Эль-Харраш изрядно пованивало.

И мы начали работать в посольстве. Спасибо, Миша! За два месяца я приобрел бесценный опыт, который не раз мне пригодился. Многочисленные инструкции, порядок оформления разных документов и главное – общение с людьми, которые приходили в консотдел со своими проблемами. Колония в Алжире была большая, и проблем было немало.

Консул, Иосиф Евгеньевич Колесников, дело свое знал. Уже в летах, он был очень подвижным и, с моей точки зрения, несколько излишне хлопотливым. Работали в консотделе жены дипломатов, молодые толковые женщины, которые мне терпеливо объясняли тонкости делопроизводства.

Несмотря на свой опыт, один раз на моей памяти консул чудовищно прокололся. Нам объявили, что с инспекцией приезжает заместитель начальника консульского управления. В те годы это был уровень почти небожителя. Все сотрудники получили указание навести идеальный порядок на рабочих местах. Указание было принято к исполнению, к визиту мы были готовы. Но высокого гостя забыли встретить в аэропорту! Он приехал на такси. На консула было жалко смотреть, он осунулся и почернел лицом. Ждали грандиозного разноса, но гость оказался человеком вменяемым и репрессий за разгильдяйство не последовало.

Отдельная категория посетителей консотдела – так называемые совгражданки. Это советские женщины, вышедшие замуж за алжирцев (чаще всего студентов, учившихся в СССР) и постоянно проживающие в Алжире. Консульские сотрудники их не любили. Ведь чуть что – те бегом в консотдел: «Помогите!» Ну а как должен консул разруливать, к примеру, семейный конфликт в алжирской семье? Для многих из них жизнь складывалась совсем не так, как они ожидали. Адаптироваться к местной культуре, вписаться в среду, стать своими для многочисленной родни удавалось не всем. И жалели этих женщин, и помогали, чем могли, а они жаловались начальству. Но были и вышедшие замуж более чем удачно.

Настало время заканчивать стажировку и уезжать. Однако на пути нашего отъезда оказалось неожиданное препятствие. После нашего прибытия университет оформил нам временные виды на жительство, на 3 месяца. Их надо было поменять на постоянный документ. Когда мы пришли в полицейский комиссариат Эль-Харраша, в выдаче вида на жительство нам отказали, а равным образом отказали и в продлении временного вида. Жалоба университетскому начальству не помогла. Нам объяснили, что у комиссара Эль-Харраша помутился рассудок, и он не продлевает документы иностранным студентам. Вообще никому.

– А как нам дальше жить? – спросили мы.

– А так и живите, – ответили нам.

– А если документы будут проверять?

– Да кто вас будет проверять? Идите!

Документы у нас за все время проживания в Алжире действительно ни разу не проверили. Но для отъезда надо было получить выездную визу. Выдавать ее нам в префектуре отказались, потому что у нас не было действительного вида на жительство.

– Но мы же хотим уехать из страны!

– Сначала идите продлевать вид на жительство. Без него визу выдать не можем.

– Но в комиссариате отказываются продлевать! Мы из Эль-Харраша.

– Ах, вы из Эль-Харраша… Да, там комиссар как-то не в себе… Ладно, платите 5 динар. Будет вам виза.

Почему комиссара не сняли или хотя бы не лечили?

И вот где-то за несколько дней до отъезда приглашает нас консул в свой кабинет и знакомит с двумя сотрудниками посольства, у которых к нам «есть дело». Уже через несколько минут у нас не осталось сомнений – это люди из КГБ, которые работают «под крышей» посольства.

– Ребята, у нас к вам дело, нужна ваша помощь, – начинает один.

– Вы можете отказаться, мы не станем на вас давить, но помощь очень нужна, – продолжает другой.

– Честно предупреждаем, есть риск, но в случае чего мы вас вытащим, – заверяет первый.

По лицу консула пробегает тень…

А помощь им была нужна в совершенно, честно говоря, противозаконной операции. Где-то за год до того на подлете к Москве разбился самолет, на котором летела большая алжирская делегация. Погибли все. Среди жертв катастрофы был один из директоров «Сонатрак», алжирской газовой и нефтяной компании, очень состоятельный человек. Жена – совгражданка. Интеллигентная, образованная дама. С мужем жили душа в душу. Двое детей, мальчик девяти и девочка шести лет.