Морис Леблан - Тайна замка Роборэй. Виктóр из спецбригады

Солнце клонилось к закату. Доротея вернулась на площадь к своему фургону. Остальные фургоны успели разъехаться. Мальчики прилежно стряпали, но Доротея велела им бросить все и идти в замок обедать. Оставшись одна, она поела супу, фруктов и долго сидела, отдыхая.

Стемнело. Мальчики не возвращались. Доротея прошла к обрыву и остановилась, облокотившись о каменные перила. После всех пережитых волнений ей приятно было молчать, быть одной и дышать свежим вечерним воздухом.

– Доротея.

Кто-то тихо подкрался к ней и шепотом произнес ее имя. Доротея вздрогнула. Не видя, она поняла, что это Эстрейхер.

Если бы перила были пониже, а овраг не так глубок, она бросилась бы вниз по откосу. Но, замирая от страха, она взяла себя в руки и сухо спросила:

– Что вам угодно? Вы, кажется, знаете, что я хотела остаться одна. Ваша настойчивость меня удивляет.

Эстрейхер молчал. Она повторила вопрос.

– Сказать вам несколько слов.

– Успеется. Поговорим завтра.

– Нет, я хочу поговорить с вами с глазу на глаз. Не бойтесь, я вас не обижу и не трону. Несмотря на вашу открытую враждебность, я питаю к вам искреннее уважение и расположение. Я обращаюсь к вам не как к неопытной девушке, а как к женщине, поразившей нас умом и наблюдательностью. Ради бога, не бойтесь и выслушайте!

– Не желаю. Ваши слова могут быть только оскорбительными.

Эстрейхер, видимо, не привык уговаривать:

– Нет, вы выслушаете меня, – сказал он резко. – Я приказываю вам выслушать и отвечать. Я скажу вам прямо, чего хочу. Перестаньте корчить угнетенную невинность. Судьба запутала вас в дело, которое я считаю своим. Я здесь центральная фигура, остальные – статисты. В решительный момент я с ними не буду церемониться. Без меня они все равно ничего не добьются: Шаньи – дурак и хвастун, Дювернуа – деревенщина. Они – балласт, камень на шее, который мне мешает. С какой стати работать на них? Не лучше ли нам объединиться и работать на самих себя? Моя энергия и решимость в соединении с вашим умом и наблюдательностью сделают чудеса. А потом… Впрочем, не буду пока говорить о будущем. Имейте только в виду, что я знаю, как разрешается загадка. Вам придется потратить годы на то, что мне уже известно. Я – хозяин. В моих руках все данные задачи, кроме одного или двух иксов, но и их я скоро добуду. Помогите мне. Давайте искать вместе. Мы скоро добьемся богатства. Сказочного богатства. В наших руках будет власть золота. Согласны? Да? Ну, отвечайте!

Он подошел к Доротее вплотную и слегка коснулся ее шали. Доротея слушала терпеливо, стараясь разгадать его намерения, но это прикосновение заставило ее вздрогнуть.

– Прочь! Оставьте меня! Я вам запрещаю до меня дотрагиваться! Чтобы я вступила с вами в сделку! С вами… Вы мне противны. Слышите – противны.

Эстрейхер вышел из себя:

– Как, вы отказываетесь?! Вы смеете отказываться, несмотря на то, что я… Да… да… я раскрою все. Разглашу такие вещи, от которых вам не поздоровится, потому что, если на то пошло, серьги украл не один Кантэн. Вы тоже были там в овраге. Вы – его соучастница! У меня есть доказательства! И улики. Коробочка с серьгами у графини. И вы еще смеете разговаривать со мной в таком тоне! Ах вы… Воровка!

Он хотел схватить ее, смять. Доротея быстро нагнулась и скользнула вдоль перил. Эстрейхер размахнулся. Но вдруг ослепительный луч света ударил ему в лицо. Это подкрался Монфокон и зажег карманный фонарик.

Эстрейхер испуганно отшатнулся и прошипел:

– Ах ты тварь! Я тебя укрощу! И тебя тоже, щенок. Если завтра ты не перестанешь ломаться, коробочка будет распечатана в присутствии жандармов. Выбирай, что лучше, бродяга.

В три часа ночи тихо открылась форточка над козлами фургона, высунулась чья-то рука и затормошила сладко спавшего Кантэна.

– Вставай, одевайся. И потише.

Кантэн заспорил:

– Ей-богу, Доротея, ты затеваешь глупость.

– Молчи и делай, что тебе говорят.

Кантэн стал нехотя одеваться. Доротея была уже готова. В руках у нее была смотанная веревка, конец которой она обвязала вокруг пояса.

Они прошли в конец двора, выходивший к оврагу, привязали к перилам веревку и стали спускаться. Спустившись, обогнули замок и очутились у того места, где Кантэн залез в окно. Окно по-прежнему было открыто. Они влезли в него и вошли в коридор. Доротея зажгла карманный фонарик.

– Возьми вот эту лесенку в углу.

– Доротея, это безумие. Нельзя лезть на рожон.

– Молчать и слушаться.

– Доротея, оставь…

Вместо ответа она больно толкнула его в живот.

– Довольно. Я отвечаю за все. Где комната Эстрейхера?

– Последняя налево. Я расспросил вчера прислугу.

– А порошок, который я тебе дала, ты всыпал ему в кофе?

– Всыпал.

– Если так, Эстрейхер спит мертвым сном, и мы можем действовать спокойно.

Они дошли до дверей со стеклянным верхом, отпиравшимся, как форточка. Дверь была на замке, но форточка полуоткрыта.

– Здесь будуар?

– Здесь. Сначала прихожая, а за ней – будуар.

– Подставляй лестницу.

Кантэн влез в форточку и через несколько минут вылез обратно.

– Нашел? – шепотом спросила Доротея.

– Да, на столе. Я вынул серьги, а коробочку перевязал точь-в-точь как было и поставил на место.

Двинулись дальше. Около последней двери они остановились. Здесь была такая же стеклянная форточка, как и в будуаре. Кантэн влез в нее, отодвинул изнутри задвижку и впустил Доротею. Они очутились в маленькой передней перед дверью в спальню Эстрейхера. Доротея посмотрела в замочную скважину.

– Спит.

Она вынула из кармана Кантэна флакон хлороформа и носовой платок, откупорила флакон и сильно смочила платок.

Эстрейхер лежал одетый поперек кровати. Порошок подействовал хорошо, и Эстрейхер спал так крепко, что Доротея рискнула зажечь электричество, потом подошла к нему и осторожно прикрыла его лицо платком, пропитанным хлороформом.

Эстрейхер вздохнул, заворочался, но хлороформ подействовал быстро, и он заснул еще крепче, чем прежде.

Тогда они связали его по рукам и ногам, крепко-накрепко прикрутили к кровати, концы веревок перекинули и привязали к ножкам стола и шкафа, затянули в узлы ковер и занавески. Одним словом, Эстрейхер был опутан, как паутиной, и без посторонней помощи не мог освободиться. А чтобы он не проснулся и не поднял крик, Доротея плотно обмотала его рот полотенцем.

На другой день утром, когда Рауль Дювернуа пил кофе вместе с супругами Шаньи, дворецкий доложил, что директриса цирка приказала на рассвете открыть ворота и уехала, прося передать графу письмо. Граф распечатал конверт, развернул письмо. «Многоуважаемый кузен!» Это обращение слегка покоробило графа.

– Кузен… Гм. – И он недовольно поморщился.

«Я сдержала свое слово – отдаю в ваши руки того, кто производил раскопки в вашем замке, украл прошлой ночью серьги, а пять лет назад отравил и ограбил моего отца, похитив у него медаль с разгадкой тайны. Пусть расправится с ним правосудие.