У Чэнъэнь - Сунь Укун – царь обезьян

Сложив ладони, Танский монах отвечал:

– У меня, бедного монаха, всего только три глупых ученика.

– А кто из твоих достопочтенных учеников занимается врачеванием? – снова спросил правитель.

– Скажу тебе по правде, великий государь, – отвечал Танский монах, – мои ученики простые, невежественные люди. Они умеют носить поклажу, седлать коня, хорошо переправляются через горные реки и потоки, помогают мне, бедному иноку, взбираться на горы и спускаться с них. Бывало, что в опасных местах мои ученики покоряли злых духов, ловили тигров и подчиняли драконов, – вот все, что они умеют. Но врачевать ни один из них не способен.

– Зачем же ты скромничаешь, уважаемый наставник! Видно, само Небо устроило так, что именно сегодня, когда я поднялся на свой трон, ты, уважаемый наставник, к счастью, явился во дворец. Если ты говоришь, что твой высокочтимый ученик несведущ во врачевании, то как он мог сорвать мое воззвание и требовать, чтобы я явился к нему? Уверен, что он единственный во всем государстве владеет даром исцелять!

Затем правитель обратился к своим приближенным:

– Я так ослабел, что не могу дойти даже до колесницы. Отправляйтесь вместо меня к благочестивому монаху Суню и от всего сердца попросите его пожаловать во дворец, осмотреть меня и определить мой недуг. Когда вы явитесь к нему, ни в коем случае не проявляйте пренебрежения и величайте его преосвященным благочестивым монахом Сунем. Оказывайте ему почести, как мне, вашему повелителю.

Сановники обещали в точности выполнить наказ и вместе с евнухами и стражниками, призванными следить за сохранностью воззвания, отправились на постоялый двор. Своими поклонами они так напугали Чжу Бацзе и Шасэна, что те поспешили спрятаться.

Зато Великий Мудрец сидел не шелохнувшись и даже не думал отвечать на оказываемые ему почести.

После церемонии приветствий придворные, выстроившись двумя рядами, обратились к Сунь Укуну:

– Мы получили высочайший указ нашего государя воздать тебе, преосвященный монах, подобающие почести и нижайше просить тебя проследовать во дворец, дабы осмотреть нашего повелителя.

Теперь только Сунь Укун поднялся со своего места и спросил:

– А почему ваш правитель сам не явился?

– Наш государь так ослаб, – отвечали придворные, – что не может дойти даже до колесницы.

– Если все так, как вы говорите, отправляйтесь обратно во дворец и ждите меня, – сказал Сунь Укун.

Придворные удалились, а Сунь Укун привел в порядок свои одежды и обратился к Чжу Бацзе:

– Сюда будут приходить люди с лекарствами, так вы лекарства принимайте по счету. Они мне понадобятся.

Сказав так, Сунь Укун быстро догнал сановников и вместе с ними прибыл во дворец. Придворные прошли вперед и доложили правителю о прибытии Сунь Укуна.

Правитель откинул жемчужный полог, обратил свой царственный взгляд к вошедшим и, раскрыв свои золотые уста, спросил:

– Кто же здесь преосвященный благочестивый монах Сунь?

Сунь Укун выступил вперед и громко ответил:

– Я Сунь Укун!

Глянув на Великого Мудреца, государь задрожал от страха и рухнул на свое царственное ложе. Служанки и евнухи быстро подхватили его под руки и увели во внутренние покои со словами:

– У, какой! Напугал царя чуть не до смерти!

Все придворные чины тоже негодовали.

– Что за грубый, неотесанный монах! – говорили они. – Как посмел он сорвать царское воззвание!

Сунь Укун выслушал их и, смеясь, сказал:

– Вы напрасно сердитесь на меня. Если будете относиться к людям с презрением, болезнь вашего государя никогда не пройдет, даже через тысячу лет!

– Разве может человек прожить тысячу лет и за тысячу лет не поправиться от болезни? – изумленно воскликнули придворные.

– Сейчас ваш правитель – больной государь, а если умрет, то станет больным мертвым духом. В следующем перерождении он окажется снова больным, но уже с рождения. Таким образом, он и за тысячу лет не избавится от своего недуга!

– Ну и наглый же ты монах! – в гневе вскричали придворные.

Был среди гражданских и военных сановников также верховный врачеватель. Выслушав Сунь Укуна, он так сказал:

– Этот монах дело говорит. Даже если сам дух святой пожелает излечить больного, ему надо будет осмотреть его, прослушать, расспросить и прощупать.

Но государь не пожелал видеть Сунь Укуна и велел ему убираться вон.

– Если государю неприятно смотреть на меня, – сказал тогда Сунь Укун, – я могу определить пульс по шелковой нитке, привязанной к его руке.

Правитель согласился.

Тогда Сунь Укуна ввели в тронную залу, где в это время находился Танский монах.

– Ну что ты за мерзкая обезьяна! Погубить меня хочешь! – закричал Сюаньцзан. – Что ты смыслишь во врачевании! А еще берешься определять пульс!

– Не волнуйся, наставник! – отвечал Сунь Укун. – На теле у меня растут золотые шерстинки. Таких тебе никогда не доводилось видеть!

С этими словами Сунь Укун выдернул из своего хвоста три шерстинки, повертел их в руке, произнес заклинание, и в руках у него сразу же оказались три шелковые нити, каждая длиною два чжана и четыре чи, что соответствовало двадцати четырем периодам в четырех временах года. Держа нити на ладони, Сунь Укун показал их Танскому монаху и спросил:

– Взгляни, разве они не золотые?

В это время приближенные правителя и евнухи обратились к Сунь Укуну:

– Благочестивый монах! Просим вас проследовать за нами к опочивальне и определить недуг.

Сунь Укун простился с Танским монахом и пошел вслед за приближенными к правителю.

Если хотите знать, какой недуг был у правителя и какими снадобьями его лечил Сунь Укун, прочтите следующую главу.

Итак, Сунь Укун вместе с приближенными правителя и дворцовыми евнухами отправился в опочивальню правителя и у входа остановился. Тут он дал евнуху три золотистые нити и сказал:

– Пусть кто-нибудь из наложниц, жена государя или какой-нибудь дворцовый евнух обвяжут одним концом каждой из трех нитей левую руку государя в трех местах, где прощупывается нижний, средний и верхний пульс, а второй конец каждой нити просунут мне через оконную решетку.

Евнух сделал все, как ему было велено: попросил царя сесть на своем ложе, обвязал тремя концами золотистых нитей кисть левой руки государя в трех указанных местах, а второй конец каждой нити просунул через оконную решетку Сунь Укуну. Сперва, зажав одну нить между большим и указательным пальцем правой руки, Сунь Укун проверил нижний пульс, затем, прижав средним пальцем к большому другую нить, проверил средний пульс и, наконец, прижав большим пальцем к безымянному конец третьей нити, проверил верхний пульс. После этого он велел отвязать нити на левой руке государя и обвязать ими, в таком же порядке, правую руку. Проверив в той же последовательности биение пульса пальцами своей левой руки, Сунь Укун встряхнулся и, превратив золотистые нити в шерстинки, водворил их на место. Проделав все это, Сунь Укун сказал, что главная причина болезни государя – тоска, вызванная одиночеством, а сама болезнь называется «две птицы, потерявшие друг друга».