Тим Леберехт - Бизнес в стиле romantic. Отдавай все, не считаясь ни с чем, чтобы создать нечто более великое, чем ты сам

Некоторые подсказки нам может дать история культового бренда одежды «Дом Мартина Маргиелы». Историю этого дома 20 лет окутывала анонимность, а дизайнер, давший ему свое имя, зачастую отсутствовал на показах, выставляя вместо себя пустое кресло. Мир моды постепенно привык к такому поведению неуловимого мастера, а он торговал своей невидимостью, сделав из нее неожиданный актив. Маргиела, выпускник Бельгийской академии изящных искусств, в начале 1980‑х годов работал ассистентом у Жан-Поля Готье. В то время модный дизайн в Антверпене находился под влиянием самых радикальных из дизайнеров-деконструктивистов, таких как Рей Кавакубо из дома Comme des Garçons. Соединив усилия с группой дизайнеров-единомышленников, получившей название «Антверпен 6», Маргиела начал продвигать подрывные идеи деконструктивизма в Европе, разрывая наряды и выставляя швы напоказ. Многие стилевые приемы, воспринимаемые сегодня как само собой разумеющееся (рваные джинсы или использование вторичных промышленных материалов), напрямую связаны с его влиянием. Сутью бренда стал безличностный фасад. И действительно, ведь на подиум зачастую выходят «обезличенные» модели в массивных париках, закрывающих голову целиком.

До сего дня культ имперсональности [20]пронизывает всю эстетику бренда. На магазинах никогда не бывает логотипа. Персонал в магазинах и в штаб-квартире дома одет в стандартные белые лабораторные халаты. Белый на сленге дома – это основной цвет всех бутиков и материалов, покрывающих мебель и дисплеи, находящиеся внутри. Упаковка всегда одноцветна и лишена логотипа. А рассадка осуществляется по принципу, кто первый пришел, того и обслужили. Даже для людей из сферы высокой моды было невозможно лично встретиться с Мартином Маргиелой. Все запросы в компанию могли приходить только по факсу, направленному в «Дом Мартина Маргиелы». Весь этот творческий процесс демонстрирует нам великую силу отсутствия. В результате роль спикеров взяли на себя помощники и рьяные фанаты бренда. Они делятся «инсайдерскими новостями», которые сам бренд отказывается даже признавать. Отсутствие в данном случае служит неявным приглашением к участию.

В 2009 году держатель контрольного пакета акций дома Ренцо Россо публично признал, что Маргиелу уже очень давно не видели в офисе: «Он здесь, но здесь его нет» {202}. Несколько месяцев спустя вышел пресс-релиз, гласивший, что Маргиела оставил дело, но вместо него не был назначен креативный директор {203}.

Тому же принципу отсутствия следует и японская ретейлерская компания Muji, она свято блюдет идеалы пустоты. Арт-директор Muji Кенья Хара, сын синтоистского священника, помещает пустоту в широкий контекст японской религии синто и необычных святилищ синтоизма. На одной конференции он обратился к слушателям с такой речью:

«Нет никакого способа устроить встречу с богами. Единственное, что мы можем сделать, – это пригласить богов в гости к себе. В Японии это называется “сиро”. Она делается из четырех столбов, поставленных квадратом, а их вершины связаны соломенной веревкой. Внутри ничего нет. Это и есть пустота на самом деле. Если мы создаем настоящую пустоту, то боги, являющиеся природными силами, приходят и заполняют ее. Потому что пустота – это возможность быть заполненным. Боги, которые видят все, не могут не заметить пустое пространство. Они могут войти. Она может выдержать большой вес. А люди молятся именно о возможностях {204}».

Пустота – это не послание. Предложить пустой сосуд означает задать единственный вопрос и быть постоянно готовым принять широкое разнообразие ответов.

Это напомнило мне слова фотографа Платона, известного снимками мировых лидеров, о своей работе: «Я стараюсь быть пустым настолько, насколько это возможно, когда подхожу к своему объекту. Я словно вижу его в первый раз, и мое пустое сознание позволяет мне истинно оценить то, чем они являются в данный момент».

Такие бренды, как «Дом Мартина Маргиелы» Muji, и такие художники, как Платон, приглашают нас наслаждаться миром бизнеса, в котором брендбуки и «лифтовые презентации» оказываются неуместны. Их эстетика сочетает опасения с условиями для творчества, словно они – химики, которые должны сложить вместе все нужные вещества в лабораторную пробирку, прежде чем нагреть ее горелкой Бунзена. Они пробуждают чувство воспринимающего, не пассивного ожидания.

«Воспринимающее ожидание» может быть определено в терминах романтизма как ожидание появления музы. Итальянский производитель блокнотов Moleskine выстроил целую бизнес-модель на романтическом представлении о современной музе. Легендарный бумажный блокнот прославился и благодаря таким мастерам, как Ван Гог, Хемингуэй и Пикассо, но к 1997 году они почти исчезли, когда за восстановление бренда и бизнеса взялось небольшое миланское издательство Modo & Modo. Компания стала очень разумно продвигать блокнот как материальное хранилище всего искусного, игривого, ностальгический дневник идей и эмоций современного человека.

История возрождения бренда романтична сама по себе. Мария Себрегонди, вице-президент компании по бренд-капиталу и коммуникациям, рассказывала мне, что идея пришла в голову, когда она вместе с двумя друзьями плавала на яхте вдоль берегов Туниса в середине 1990‑х годов. Они придумали перенести старомодный блокнот для черновиков художников и писателей в эпоху цифровых странствий, ориентируясь на постоянно занятых работников интеллектуального труда. Они стремились создать ностальгический материальный артефакт, который бы дополнял цифровые девайсы, имеющиеся у человека. Мария признает, что скорее реализовывала свою давнишнюю страсть, а не пыталась с кем-то конкурировать, не говоря уж о детальной проработке коммерческих аспектов.

Блокноты Moleskine функционируют как «аналоговые облака». Так же как и у Muji основной ценностью служит пустота. Пустота – это роскошь в эпоху, когда прозрачность и связи ценятся превыше всего остального. И при этом Moleskine не позиционирует себя как люксовый бренд. Себрегонди говорит:

«В отличие от роскоши, которая эксклюзивна, культура – инклюзивна, а Moleskine – это часть массовой культуры, доступная всем».

Блокноты Moleskine – это демократичные пустые сосуды для самовыражения, равно как и изготовленные вручную предметы, которые служат простым вместилищем нашей сложной жизни. Записные книжки дают современному кочевнику эмоциональный якорь, дом вдали от дома, и в то же время служат средством для удовлетворения любопытства, жажды приключений и открытий. Пустые листы блокнота ощущаются как возможность перерисовать свою жизнь. Каждая новая записная книжка – это не написанная история, она содержит романтическое обещание начать все с чистого листа.