Ручир Шарма - Прорывные экономики. В поисках следующего экономического чуда

В самом же Китае на ослабление триумфаторских чувств рассчитывать не стоит, ибо оно даже не успело закрепиться в китайском обществе. Несмотря на усиление национальной гордости китайцев и их всем известную безоговорочную поддержку своего коммунистического правительства, этот народ оценивает будущее национальной экономики намного реалистичнее иностранцев. Опросы общественного мнения показывают, что китайцы значительно менее представителей любой другой нации склонны считать, что Китаю в ближайшее время суждено стать мировой экономикой номер один; и они лучше других понимают, какие проблемы и подвохи могут ждать их впереди. А поскольку богатые страны мира все чаще видят в Китае и других крупных формирующихся рынках ровню самим себе – ибо они по-прежнему обременены серьезными проблемами бедности, – крепнущее сегодня чувство соперничества между Востоком и Западом скоро пойдет на спад.

Рост инфляции уже в некоторой мере стряхнул глянец, которым мы за последние пару лет покрыли крупные зарождающиеся рынки. Очень уж многие из них пытались как можно дольше продлить бум прошедшего десятилетия и медлили с отменой денежных и фискальных стимулов, введенных ими после финансового кризиса 2008 года. Но деньги сами по себе экономическому росту не способствуют, и значительная часть этих избыточных вливаний способствовала лишь одному – повышению цен. Средний уровень инфляции на формирующихся рынках поднялся с 4 процентов в 2009 году до 6 процентов в 2011 году, потихоньку подкармливая «раковую опухоль», которая со временем остановила рост ряда экономик и карьерный взлет стоявших у их руля политиков.

По всему развивающемуся миру начал распространяться так называемый «индекс мучений», о котором особенно много говорили в США в конце 1970-х, в последние уродливые годы правления администрации Картера. Этот довольно простой индекс комбинирует показатели инфляции и безработицы, и его рост при Картере до двузначных цифр рассматривался как яркий предвестник скорой политической кончины президента. Что же касается современных зарождающихся рынков, то начиная с 2009 года, после резкого падения в предыдущее десятилетие, «индекс мучений» начал неуклонно расти, увеличившись в среднем до 10–12 процентов, а в некоторых случаях даже больше. Один из самых резких скачков произошел в Китае, где данный показатель вырос с 2 процентов в 2009 году до 9 процентов в середине 2011-го, в основном из-за высокой инфляции. Неудивительно, что именно борьба с инфляцией стала главной политической целью китайского правительства в 2011 году.

Понятно, что развивающиеся рынки видели времена и похуже и благодаря этому переносят боль и страдания намного лучше, чем богатые страны. Еще совсем недавно, в 1990-х, «индекс мучений» на формирующихся рынках в среднем составлял более 100 процентов, а сегодня он не дотягивает до пятнадцати. Но в последнее время рост данного индекса уже вносит свой вклад в новую волну враждебности к власть предержащим в Индии и чрезвычайно усложняет задачу сохранения популярности для преемников политических «звезд» вроде бразильского президента да Силвы [14].

Надо ожидать, что рост инфляции будет восприниматься в разных регионах мира по-разному. Представители наиболее оптимистичного крыла утверждают, что новый виток инфляции можно сдерживать по крайней мере намного эффективнее, чем в прошлом, и сегодня у мира действительно появились новые бастионы в борьбе с этим негативным явлением. В начале 1970-х годов глобальная инфляция взлетела на уровень выше 10 процентов и оставалась таковой на протяжении целого десятилетия, поскольку дальнейшее повышение цен на нефть и продукты питания запустило в действие порочную спираль «цена-зарплата». Но в нынешнем глобально интегрированном мире у производителей есть возможность оперативно перебрасывать производство на более низкозатратные предприятия, внешнеторговые потоки почти ничем не ограничиваются, и работникам очень трудно требовать повышения зарплаты без подтверждения своих требований реальным ростом производительности труда.

Кроме того, сегодня хотя бы некоторые основные центральные банки официально обязались бороться с инфляцией, вместо того чтобы просто накачивать экономику деньгами, печатая новые и новые банкноты. И многие банковские учреждения становятся все более независимыми от политического прессинга. Даже там, где по-прежнему верховодят политики, многие общества уже на собственном опыте узнали, насколько болезненной бывает двузначная инфляция, и сегодня борьба с этим явлением набирает популярность не только в экономических, но и в политических кругах. Начиная с 1990 года, когда центральный банк Новой Зеландии первым в мире объявил борьбу с инфляцией приоритетом номер один, его примеру последовали еще двадцать пять стран, в том числе Польша, Чехия, Филиппины, Индонезия и Турция. И многие из них добились целенаправленными действиями немалых успехов. С 1980-х годов доля зарождающихся рынков с двузначной инфляцией снизилась с 47 до 7 процентов, и эта тенденция, судя по всему, сохранится и в дальнейшем будущем.

В ближайшие годы наибольшие мучения (и их политические последствия), скорее всего, ждут страны, в которых замедление экономического роста приведет к увеличению в этом «индексе мучений» составляющей безработицы, а не инфляции. К данной группе относятся Россия, ЮАР и Бразилия. Очевидно, последствия этого сценария развития событий крайне негативно скажутся на ныне действующих политиках, воспользовавшихся бумом последнего десятилетия для победы в целом ряде выборов. А самые незначительные мучения, я думаю, ждут те страны, где экономический рост будет продолжаться нынешними темпами или даже ускорится, то есть Индонезию, Филиппины и Польшу.

Возобновление прежней политической драмы означает возврат к непостоянству формирующихся рынков 1950-х и 1960-х годов, когда их экономика росла в среднем на 5 процентов в год, но инфляция и рецессия были постоянной угрозой. Сегодня этот сценарий повторяется, вызывая в памяти слова индийского святого Рамакришны. Когда его спросили, почему в мире существует зло, он ответил: «Чтобы сюжет был интереснее». Большинство экономик имеют тенденцию со временем постепенно расширяться, но экономические спады и кризисы подкидывают в этот скучный сюжет драматизма; они не только причиняют боль и страдания, но и создают условия для реформ и возрождения. В период между 1861 (первый год, по которому у нас имеются документы) и 1982 годом США пребывали в состоянии рецессии примерно треть этого времени, значит, страна практически постоянно находилась в процессе обновления. А вот с 1982 года Америка пребывала в состоянии рецессии только 11 процентов времени – куда менее захватывающий сюжет. Хорошие времена длились дольше, а плохие наносили не такой страшный удар, оказывая позитивный волновой эффект на экономику всего мира.