Саймон Штейнгардт - На самом видном месте. Как сегодня увидеть то, что купят завтра

Как мы увидели в предыдущей главе, желание демонстрировать социальный статус и подтвердить принадлежность к группе равных по положению людей может вносить свои поправки в поведенческую модель в любом контексте. К примеру, мы решаем, какую часть разговора позволительно слышать другим, или же меняем свой стиль, надевая ту обувь, что больше подходит вкусам нашей социальной группы. Однако давайте проверим, как это меняет кривую принятия в среде, где социальное давление – одно из самых сильных: в старших классах средней школы.

В 2011 году я проводил исследование в Нигерии, которая, помимо всего прочего, является одной из самых густонаселенных стран Африки. Для компании, которая готова выйти здесь на рынок, норма прибыли будет достаточно высокой. В Нигерии, как и во многих других странах Африки {44}, относительно молодое население – средний возраст часто вполовину меньше среднего возраста жителей стран Европы или Северной Америки  [19]. Процесс принятия технических новинок здесь отражает одновременно и то, что нигерийцы в основном молоды, и то, что цена для них важна.

Социальные сети – неотъемлемая часть жизни подростков всего мира. И для подростков Африки это, возможно, особенно актуально, поскольку население стран континента молодо и социально активно. Подбирая для группы местных помощников, на основании их профайлов мы могли заключить, что присутствие их в Facebook было весьма активным. В Нигерии повсеместно чувствуется суета вокруг Facebook – обрезанная белая буковка f на синем фоне вездесуща: ее можно увидеть и в газетных статьях, и в рекламе местных сотовых операторов и компаний, занимающихся продажей мобильных телефонов. В любом месте человек, очевидно выглядящий иностранцем, обычно привлекает к себе внимание и вызывает желание пойти на контакт. В Нигерии вы воспринимаетесь (пусть даже это и не так) человеком интересным, богатым, а знакомство с вами якобы сулит местным людям обретение лучшей участи в социальном или деловом плане. (Исследование было сфокусировано на самых бедных сообществах, где подобные запросы наиболее очевидны.) Прежде в других местах у участника группы в основном спрашивали номер его телефона или адрес электронной почты, частично – с целью установить социальный контакт. Однако в Нигерии эта просьба сменилась вопросом: «Где ты в Facebook?» (То, как и кем это говорится, позволяет предположить, что временами задающий вопрос человек прекрасно осведомлен, что это тот самый вопрос, который нужно задать, но сам он совершенно не обязательно владеет контактом в Facebook или знает достаточно об этом сервисе, чтобы подключиться и рассылать по всему миру приглашения к дружбе.)

Если я попрошу вас дать свою контактную информацию, что вы мне сообщите? Ваш рабочий или домашний адрес? Адрес почтового ящика? Один из адресов вашей электронной почты? Имя в одном из чатов? Skype? Номер городского телефона? Номер мобильного телефона? Ответ ваш будет частично зависеть от того, почему был задан вопрос. Однако каждый из нас обладает постоянно обновляющимся пониманием того, какой дополнительный оттенок смысла несет в себе каждое из перечисленных средств связи: их новизну или их устарелость, их повсеместность или их эксклюзивность, легкость или сложность в использовании, их функциональные достоинства и недостатки. Если кто-нибудь просит у вас или предлагает способ контакта, выходящий за пределы вашей привычной картины мира, это потрясает на эмоциональном уровне. Отчасти так бывает потому, что для вас это означает необходимость свернуть с обычного пути, чтобы изучить новый процесс, а не пользоваться старым; отчасти – потому, что подобное подразумевает, что мир движется вперед, пока вы стоите на месте. Если вы, читающий эти строки, – завсегдатай Facebook с иронической улыбкой на лице, предупреждаю вас: ваше время наступит быстрее, чем вы ожидаете.

Этот «шок будущего» {45}, как назвал психологический эффект, выражающийся в «слишком большом количестве изменений за слишком короткий период времени», футуролог Элвин Тоффлер, – феномен, присутствующий в жизни любого из ныне живущих людей на всем ее протяжении. Однако динамика его затухания, скорость его проявления и последствия принятия или неприятия нового на его фоне постоянно изменяются.

Тогда же, в Нигерии, один южноафриканский родитель рассказывал, как за одно лето дети из класса его сына переключились с Nokia на BlackBerry – в основном из-за приложения BlackBerry Messenger (BBM), специализированной системы мгновенной передачи сообщений, доступной лишь пользователям BlackBerry. Если в классе, где учатся тридцать человек, восемь наиболее социально активных детей будут общаться посредством BBM, останется ли у двадцати двух остальных учеников возможность не принимать эту технологию? Чем бы отличался опыт общения этих восьми от опыта остальных одноклассников, не будь у них BlackBerry? Что было бы, если бы не восемь наиболее влиятельных учеников пользовались BlackBerry, а только двое? А что, если бы только один? В какой точке общение ребят ограничивалось бы этим коммуникационным каналом? В какой точке решение не принимать участия в общении по этому каналу означало бы решение отказаться быть частью коллектива?

Эти вопросы напомнили мне динамику принятия мобильных телефонов, чему я был свидетелем на протяжении последних полутора десятилетий, когда массовые пользователи принуждали пользователей «неповоротливых» обзавестись собственными телефонами. Одна из причин, по которым оказывалось это давление, заключалась в ожиданиях пользователей мобильных телефонов: они полагали, что теперь могут быстро связаться с любым человеком в любое время, где бы он ни оказался, и разочаровывались, когда обладатели одних только стационарных телефонов не могли удовлетворить их ожидания. В какой-то момент взрослые пользователи начали покупать мобильные телефоны своим родственникам (обычно пожилым), поскольку стоимость нового телефона была все же ниже цены беспокойства, которое испытываешь, бегая по всем улицам в поисках родного человека. Еще изначально были бизнесмены, снабжавшие мобильными телефонами своих сотрудников, не считаясь с тем, хотели того сами сотрудники или нет. Не важно как, но «неповоротливые» пользователи все же приходили к принятию мобильных телефонов или другой технологии, когда давление на них вынуждало их на это согласиться. И это было признаком изменения общественных норм и того, что использование технологии – уже не просто стандарт, но требование времени.

И все же задолго до того, как кривая принятия достигает той точки, когда массовые пользователи начинают принуждать к нему пользователей «неповоротливых», в этом процессе существенную роль играет влияние общества. Оно может распространяться через средства массовой коммуникации, однако большей частью идет через людей одного круга. Позаимствовав старое изречение о политиках, скажу, что принятие – дело локальное. Оно хорошо, только когда «свои» в большинстве.