Джаред Коэн - Новый цифровой мир

Добиться успеха смогут лидеры, которые имеют связи с зарубежной диаспорой и придерживаются некоей гибридной модели, то есть стремятся привлечь на свою сторону и виртуальный, и реальный электорат, обращаясь в равной степени к обоим и стараясь сбалансировать их масштабы. Завоевать симпатии сторонников обоих типов достаточно сложно, но жизненно важно для того, чтобы быть сильным лидером в цифровую эпоху.

После того как в будущем развернется серия неудачных революций, сторонники оппозиционеров потребуют от них не только ви́дения, но и детального плана построения новой страны. Особенно это коснется новых малоизвестных оппозиционных групп, которым придется доказывать обществу свою добросовестность. Естественно, это совпадет с новейшими технологическими тенденциями: с большей прозрачностью и свободным доступом к информации. А их потенциальные сторонники станут все больше напоминать потребителей: их начнут привлекать не столько политические идеалы, сколько маркетинг и сам продукт. Появится больше возможностей для того, чтобы стать лидером (как минимум на словах), но, поскольку кандидатов в лидеры будет много, а людей, действительно способных двигаться вперед, мало, избиратели будут даровать и отнимать свою лояльность с бесстрастной расчетливостью. Однако для оппозиционных движений конкуренция так же полезна, как и для компаний.

Недовольные режимом и готовые выйти на улицу люди вправе рассчитывать на то, что у всех серьезных оппозиционных групп есть онлайн-представительства, где они представят свое ви́дение будущего правительства: кто займет кресла министров, как будет организован аппарат государственной безопасности, каким образом станут распределяться товары и услуги. Сегодня оппозиционные лидеры часто делают неопределенные заявления, предлагая верить им на слово (особенно в странах, где медленно растет доступность интернета), но хорошо информированное общество будущего потребует от них деталей. Поскольку оппозиция формируется задолго до начала революции (неважно, внутри страны или за границей), ей следует быть готовой к предстоящим событиям и представить обществу не формальные планы, а детально разработанные проекты, которые станут основой новой государственной системы. Если какая-то оппозиционная группа не может или не хочет продемонстрировать такие проекты или неспособна их выполнить, можно сколько угодно превозносить ее организационные способности, но доверие к лидерским и управленческим качествам ее руководителей наверняка окажется под вопросом.

Но даже когда у оппозиционного движения есть надежный план, а также сильные и способные лидеры, остается множество других, не поддающихся контролю переменных, которые способны привести к провалу революции. Во многих обществах глубоко укоренились племенные, религиозные и этнические трения, представляющие собой настоящее минное поле, опасное даже для самого осторожного политического деятеля. Безопасность могут поставить под угрозу внутренние и внешние силы: террористические группы, вооруженная милиция, мятежники, иностранные войска. Нередко причиной революции становятся плохое состояние экономики или неудачная фискальная политика, и даже незначительная корректировка экономического поведения властей (неважно, с каким конечным результатом) может охладить пыл протестующих и скорректировать баланс сил в стране.

Кроме того, неизбежен громадный разрыв между ожиданиями и действительностью. Даже если революция заканчивается «успешно» – к власти приходят новые действующие лица, оптимизм общества зашкаливает, – мало какому правительству удается соответствовать ожиданиям и желаниям своих сограждан. Следствием широкомасштабных народных восстаний, в которых участвуют миллионы людей (не в последнюю очередь благодаря доступу в интернет), станет резкое разочарование многих из них после окончания революции, когда они почувствуют себя выключенными из политического процесса.

Мы столкнулись с этим в Ливии и в Тунисе, где встречались и с политическими активистами, и с министрами. Ни одна из групп не чувствовала ни полной удовлетворенности, ни признательности народа. После египетской революции столь многие были разочарованы действиями нового военного правительства страны, Высшего совета вооруженных сил, что площадь Тахрир – место, где началась революция, – демонстранты несколько раз оккупировали снова . А когда оказалось, что у египтян на первых после революции президентских выборах такой небогатый выбор: или Ахмед Шафик, символ армии, или Мохаммед Мурси, символ «Братьев-мусульман», разочарование и ощущение украденной победы только усилились. Из-за той степени вовлеченности, которую чувствуют люди благодаря доступу в сеть, ожидания оказываются слишком высокими.

Новые руководители постараются удовлетворить этот спрос на подотчетность и прозрачность власти путем реализации инициатив в рамках «открытого правительства», например начнут публиковать ежедневные планы министров и общаться с избирателями на онлайн-форумах, создадут систему максимально прямой связи с населением. Однако это удовлетворит не всех, и они станут основой онлайн-поддержки оставшихся не у дел представителей смещенной политической элиты. Самые разумные из лоялистов постараются воспользоваться разрывом между ожиданиями и действительностью, поддерживая отношения со своей аудиторией в интернете, подпитывая их обиды и готовя почву для попыток реставрации режима. В конечном счете они могут сформировать новое оппозиционное движение.

Сталкиваясь с самыми разными угрозами революции, власти будут искать быстрые решения этой проблемы. Им придется придумывать нестандартные ходы. По мере того как интернет становится все доступнее, теряют эффективность традиционные методы – физические репрессии и отключение связи. Старые как мир авторитарные приемы подавления восстания с помощью насилия и ликвидации лидеров плохо работают в эпоху виртуальных протестов, онлайн-активистов и распространения информации в режиме реального времени. В истории очень мало примеров (исключениями стали события на площади Тяньаньмэнь в 1989 году и резня в сирийской Хаме, 1982 год), когда репрессии удавалось сфотографировать или снять на видеопленку, тем более передать эти свидетельства за пределы страны. Если режим контролирует все каналы связи, СМИ и границы, распространение информации становится практически невозможным.

Когда протестующим стали доступны мобильные телефоны и интернет, правящие режимы скорректировали свою стратегию. Теперь они отключают сети связи. Вначале показалось, что это работает (тому есть несколько примеров; особенно это помогло иранскому режиму в ходе протестов 2009 года, начавшихся после выборов: тогда почти полное отключение связи действительно остановило набиравшее силу оппозиционное движение). У египетского президента Хосни Мубарака были все основания полагать, что виртуальные репрессии в состоянии прекратить революционную агитацию на площади Тахрир, развернутую всего два года спустя после иранских событий. Однако эта стратегия уже стала контрпродуктивной.