Кайл Мейнард - Никаких оправданий! Невероятная, но правдивая история победы над обстоятельствами и болезнью

Когда моя мама позвонила тренеру школьной команды по борьбе, он дал «добро» и сказал, чтобы я приходил на тренировки заниматься наравне с остальными. На первую тренировку я ехал вполне спокойным, не сравнить с тем, как я нервничал из-за футбола несколько месяцев назад. Благодаря футбольным успехам я доказал себе, что чего-то стою, умею состязаться, могу на равных конкурировать с соперниками и теперь уже не боялся, что меня не примут в команду или будут держать за второсортного. Однако первая же тренировка жестоко разрушила мои иллюзии. Я-то думал, что после футбольного сезона нахожусь в отменной спортивной форме, но куда там! Оказалось, что я ошибался. Мне подумалось: «Ну, если я выдержу эту кошмарную нагрузку в течение года, то быть в форме весь следующий футбольный сезон у меня получится безо всякого труда».

Первое упражнение, которое нам задал тренер, состояло в том, чтобы бегать спринт: добежал со всех ног до конца зала, коснулся метки – крайнего мата и тут же беги обратно. Добежал до другого конца зала, коснулся края первого мата – и опять обратно, и все это на максимальной скорости. Когда мы закончили первый забег, то тренер, волонтер, помогавший в юношеской программе для старшеклассников, велел нам передохнуть и выровнять дыхание. Отдыхали мы всего двадцать секунд, а потом он велел нам снова бегать по матам, но на этот раз в конце каждой секции матов нужно было сделать 10 отжиманий.

Уже после первого забега я вымотался, но не показал виду – мне было жизненно важно сразу же произвести хорошее впечатление на тренера и ребят, чтобы меня принимали как равного и не давали мне поблажек. Поэтому второй забег я бежал со всех сил. Тем более, когда на тебе нет груза из футбольных доспехов и шлема, весом в 10 килограммов, то бегать, вообще-то, гораздо легче. Но когда тренер, даже не дав нам отдышаться, велел бежать третий забег, отсутствие доспехов уже не облегчало мне задачу.

Когда беговая пытка закончилась, тренер построил всех юных борцов в центре ковров и сказал так: «Если вы намерены продержаться тут целый сезон, то вкалывать придется постоянно вот так же серьезно, как сейчас». Я оценил масштаб и сложность задачи, которую передо мной поставили, и от перспективы таких суровых нагрузок мне, признаюсь, стало не по себе. Затем тренер юношеской команды показал нам несколько основных борцовских приемов, а главный тренер нашей школы, мистер Клифф Рамос, подошел познакомиться с папой и со мной. «Я разговаривал по телефону с твоей мамой, – сказал он мне, – и очень рад, что ты с нами и что я буду помогать тебе вырасти в настоящего борца. Я в этом деле уже лет двадцать, таких как ты еще ни разу не тренировал, будет интересно».

Следует сказать, что спортивная борьба – консервативный вид спорта: она веками сохраняет те же правила и приемы и не сильно меняется со временем. Этот вид спорта такой старый, что придумать новое движение или тактику практически невозможно: все уже когда-то было. Конечно, спортсмены будут менять одно и то же классическое движение по сто раз, но по сути своей оно останется прежним. Однако мой случай был особенным, и для меня самого, и для тренера, ведь многие классические и привычные борцовские приемы я выполнить не смогу никогда, а если смогу, то лишь изредка.

В первую же тренировку мистер Рамос отвел нас с отцом в дальний уголок спортзала, пока второй тренер натаскивал юношескую команду (юниоров), показывая им основы основ. Мистер Рамос, будучи опытным тренером, сразу понял: чтобы успешно заниматься со мной, нужно понять, как я вижу ковер со своей точки зрения, своего роста, исходя из своих особенностей. И он сделал вот что: спрятал руки в рукава, чтобы лучше представить себе, как я двигаюсь и что я могу. Он буквально влез в мою шкуру. Более того, он устроил пробный поединок с моим отцом, спеленав самому себе ноги штанинами, так что получалось, будто у него, Рамоса, телосложение, как у меня: ноги только до колен и руки только до локтей. Тренер попробовал на собственном опыте установить, каково это – бороться только коленями и предплечьями.

Мистер Рамос подошел к делу очень основательно. Задачу обучить меня борьбе он считал своей персональной миссией. Со временем я выяснил, что этот человек был замечательным педагогом и знатоком своего дела: такого уровня познаний я просто больше не встречал. Но у него было и еще кое-что очень важное: колоссальный запас терпения, который требовался, чтобы методично и постепенно обучать такого спортсмена, как я, и находить подходы к такому уникальному ученику.

С точки зрения классической и вольной борьбы я, из-за своего врожденного телосложения, не мог пользоваться обычным арсеналом приемов, к которым прибегали все борцы на протяжении многих веков. Нам с мистером Рамосом приходилось все выдумывать и просчитывать заново, с нуля, но – опираясь на классические техники. Нам пришлось устраивать настоящие мозговые атаки и сильно поломать голову, чтобы общими стараниями все это придумать. Изначально в моем распоряжении было всего-то два-три движения, но со временем мистер Рамос, мой отец и я придумали множество новых приемов.

Эти приемы мы разрабатывали не теоретически, а на практике, снова и снова схватываясь на ковре. По сложению и росту мистера Рамоса не назовешь ни великаном, ни силачом, но он умеет быть коварным и непредсказуемым противником. Мы с ним много занимались вместе в летнем спортивном лагере и на сборах. С остальной командой работали другие тренеры, а мистер Рамос посвящал большую часть своего времени лично мне, и мы часами разрабатывали новые приемы и последовательность движений. Я повторял каждое движение десятки раз, а мистер Рамос безо всякой снисходительности критиковал меня и разбирал мои ошибки.

Мистер Рамос с самого начала знал, что берется за трудное дело, но твердо решил, что поможет мне добиться успеха. Я на него равнялся, он стал для меня примером, потому что я уверен: благодаря борьбе из него выковался не только сильный спортсмен, но и сильный духом человек, настойчивый и упорный.

Напомню, я тогда был всего-навсего шестиклассником, а главный школьный тренер проводил со мной индивидуальные занятия два-три раза в неделю, не жалея на меня времени и сил. «Знай, парень: когда-нибудь ты выйдешь на настоящее поле боя и положишь противника на обе лопатки», – твердил он. И я ему верил.

По дороге домой отец объяснял мне, что, когда дело дойдет до тренировочных поединков, заниматься станет еще интереснее – появится настоящий азарт. «У тебя двойной опыт, футбольный и борцовский, они будут дополнять друг друга, потому что кое-какие футбольные приемы похожи на борцовские, например захваты или когда тебя валят и фиксируют на земле», – сказал он. Я был взбудоражен и восхищен: новый вид спорта не просто нравился мне, в нем было нечто особенное – чтобы стать настоящим борцом, ты должен быть по-настоящему крутым и суровым, а то и жестким. А именно таким я и хотел стать. Несгибаемым, крутым, агрессивным в хорошем смысле слова, жестким.